Чингиз Абдуллаев - Субъект власти Страница 25

Через час приехал Карл Гельван. Это был высокий тридцатипятилетний латыш, бывший спецназовец, который служил в десантных частях Советской Армии еще в восемьдесят девятом году. Затем он вернулся в Ригу, устроился на работу в полицию. В девяносто четвертом переехал в Бельгию. Работал охранником, телохранителем, инструктором по рукопашному бою. В девяносто восьмом устроился работать к Дзевоньскому и с тех пор выполнял его деликатные поручения. Гельван вошел в дом и прошел в гостиную с камином, где его уже ждали. У него были светлые волосы, немного выпученные глаза, строгие, словно вырубленные черты лица.

Войдя в зал, Гельван замер, ожидая разрешения сесть. Дзевоньский благосклонно кивнул. Ему нравился армейский стиль его помощника. Гельван прошел к ним и сел на стул, ожидая дальнейших указаний шефа. По-немецки он говорил свободно, немного знал французский.

– Вы уже знакомы, – сказал Дзевоньский по-немецки, – герр Шайнер хотел поговорить с вами, Карл, чтобы прояснить некоторые вопросы.

Гельван посмотрел на гостя. Он вообще не любил много говорить.

– Где вы служили, Гельван? – неожиданно поинтересовался Гейтлер. – В какой армии? Я же вижу вашу армейскую выправку.

– В Советской Армии, – ответил Карл, – в десантных частях.

– Прекрасно, – кивнул Гейтлер, – значит, вы примерно знаете, как могут вести себя ваши бывшие коллеги. Еще вопрос. Вам известно, зачем мы все сюда приехали?

Гельван посмотрел на Дзевоньского. Тот закрыл глаза, разрешая ответить.

– Известно, – ответил Карл.

– Что именно? Зачем мы сюда приехали?

Гельван снова взглянул на Дзевоньского. И тот снова разрешил ответить.

– Готовить важную операцию, – чуть подумав, произнес Карл.

– Прекрасно, – откликнулся Гейтлер, – значит, вы знаете, какую именно операцию мы будем готовить. Не нужно ничего говорить. Я спрашиваю, да или нет.

– Да, – ответил Гельван.

– Тогда скажите, любите ли вы театр?

– Что? – не понял Карл. Он не удивился, просто не понял.

– Я спрашиваю, любите ли вы театр?

Гельван посмотрел на Дзевоньского, но тот молчал, не подавая никаких знаков. Карл перевел взгляд на сидящего в кресле гостя.

– Я не знаю, герр Шайнер, – наконец произнес Гельван, – я не понимаю, о чем вы меня спрашиваете.

Гейтлер посмотрел на Дзевоньского и укоризненно покачал головой.

– Какие языки вы знаете? – спросил он у Карла.

– Латышский, русский, немецкий, французский. Немного литовский.

– Ясно, – Гейтлер обратился к Дзевоньскому по-английски. – Боюсь, такой помощник нам не подойдет. Нужно найти другого. Более сообразительного.

– Спасибо, Карл, – закончил разговор Дзевоньский, – вы можете подождать нас в другой комнате. Если вы проголодались, наша кухарка вас накормит.

Гельван поднялся и вышел из комнаты.

– Вы знаете, генерал, что при всей моей сообразительности ваши вопросы иногда ставят в тупик даже меня, – признался Дзевоньский. – При чем тут любовь Карла к театру? Какое это имеет отношение к нашему делу? Может, вам любопытно, нравится ли ему балет или чем Верди отличается от Пуччини?

– Если это понадобится для нашего дела, то Гельвану придется научиться отличать их друг от друга, – невозмутимо заметил Гейтлер, – но мне нравится ваш вопрос. Если даже такой профессионал, как вы, не понял сути моего интереса, то боюсь, наш замысел может оказаться неудачным.

– Какой замысел? – занервничал Дзевоньский. – При чем тут наша работа и любовь Гельвана к театру?

– Вы примерно представляете, как работает служба безопасности президента? – спросил Гейтлер. – Они отслеживают все, что касается безопасности охраняемого лица. Специальные аналитики анализируют все возможные угрозы, все перемещения любых известных террористов, изучают все уловки, к которым они могут прибегнуть. Анализируются их возможности, приемы, проверяется новая техника, исследуется весь путь президента от его резиденции до дома. Одним словом, там не только охранники с накачанными мускулами, а умные и думающие люди. Как вы, Дзевоньский. Но ни один аналитик никогда не задаст такой глупый вопрос: любит ли Карл Гельван театр?

Дзевоньский промолчал. Он уже понял, что Гейтлер задал свой странный вопрос не просто так. Но по-прежнему не мог понять, какая может быть связь между их операцией и абсолютно непонятным разговором о любви к театру.

– Меня пригласили сюда не для того, чтобы я сидел на этой даче и наслаждался вашим обществом, – заметил Гейтлер. – Вы, кажется, поставили передо мной конкретную задачу, решив выплатить мне большой гонорар за мою работу. А моя основная работа – это думать головой. Вот поэтому я и придумал парадоксальную ситуацию, которую никогда ни одна служба безопасности не сможет просчитать. Они будут проверять все что угодно: от еды президента до бумаг, которые приносят ему на подпись. Будут видеть в каждом посетителе террориста, проверять приходящую корреспонденцию, мебель, брать даже пробы воздуха. Но никто не задаст себе такого вопроса: любит ли Карл Гельван театр?

– Объясните наконец, что происходит, – не выдержал Дзевоньский. – Я все еще ничего не могу понять.

– Вы можете заставить президента приехать в место, которое вам нужно? – спросил Гейтлер. – Помните, я рассказывал вам о подготовке покушения на Франко? Тогда мы разрабатывали именно такую ситуацию, при которой мы должны были заранее знать, где и когда окажется «каудильо». Здесь мы ничего такого сделать не можем. Мы не знаем, куда поедет президент, с кем он будет, каков маршрут его передвижения, какие транспортные средства он использует, где и сколько времени пробудет. Мы ничего не знаем, если только вы не сможете завербовать руководителя его службы безопасности или руководителя его администрации. У вас есть такая возможность?

Дзевоньский не ответил, только насмешливо фыркнул.

– Правильно, – улыбнулся Гейтлер. – Таким образом я намеренно моделирую ситуацию, при которой буду точно знать, где и когда появится президент. Буду знать и смогу подготовиться к этой встрече еще до того, как об этом узнает его служба безопасности, еще до того, как об этом будет знать сам президент.

– Сейчас я начну потихоньку сходить с ума, – пробормотал Дзевоньский. – О чем вы говорите? Вы будете знать, где появится президент, еще до того, как он сам будет об этом знать? Еще до того, как об этом будет знать его охрана?

– Да, – невозмутимо ответил Гейтлер. – Поэтому я и задаю такой смешной вопрос. Дело не в любви Гельвана к театру. Дело в том, что страницы, посвященные культуре, не будет читать ни один аналитик службы безопасности. Разве что для собственного удовольствия. А пресс-служба президента читать будет. Более того, они обязаны делать краткие выжимки из наиболее известных статей для информирования руководителя государства. Теперь вы начали понимать, мистер Дзевоньский?

– Вы сами моделируете ситуацию? – ошеломленно переспросил Дзевоньский.

– Правильно. И мне нужна всего лишь определенная сумма денег, чтобы заплатить журналистам. Если в течение месяца во всех крупных периодических изданиях будут хвалить какую-нибудь конкретную постановку или писать о ней в неоднозначных тонах, то вероятность появления на этом спектакле самого президента настолько велика, что легко просчитывается аналитиками. Служба безопасности, конечно, не обратит внимания на спектакль, который усиленно пропагандируют и вокруг которого бушуют страсти. А вот пресс-служба обязательно это заметит и упомянет этот спектакль в своем отчете. Один раз, второй, третий… Рано или поздно любой нормальный человек, знакомясь с этими отчетами, заинтересуется такой повторяющейся закономерностью. И наконец можно прямо потребовать, чтобы именно глава государства высказался по проблеме этого спектакля. Или лично посмотрел его. Как вы думаете, какова вероятность того, что он появится в этом театре? Я думаю, очень высокая. Но пока ни он и никто в мире не знают, что через месяц или через два он должен побывать в этом театре.

– Вы самый поразительный человек из всех, с кем я когда-либо общался, – пробормотал изумленный Дзевоньский.

– Я занимался этим всю жизнь. Вернее, первую половину моей жизни, пока у меня не отняли мою работу и мою страну, – сухо отреагировал Гейтлер.

– И вы хотите вызвать такой шквал интереса к какой-то конкретной постановке?

– Конечно. Нужно проанализировать все премьеры сезона, выбрать конкретную постановку, желательно в известном театре, находящемся в центре. И оплатить рекламную кампанию журналистам. Думаю, с этим проблем не будет. В последнее время я внимательно читал газеты и журналы, достаточно внимательно смотрел телевизионные программы по многим каналам. Не замечать скрытую рекламу на каналах и оплаченные статьи в газетах и журналах просто невозможно. Остается потратить немного денег и получить результат. Ведь самое важное в нашей операции – знать, где и когда появится нужный нам «субъект власти». Мы не можем позвонить ему и пригласить его в определенное место. Но мы можем сделать так, чтобы он сам захотел попасть в это место. И тогда наша задача практически решена. Мы будем знать заранее, где он появится. Вот вам и решение нашей задачи.