Андрей Ильин - Тайные люди (Записки невидимки) [= Обет молчания] Страница 26

— Ох, не повезло бедолаге, — причитали всезнающие бабушки, — сел в ванную помыться, рядом на полке оставил электробритву. А та возьми, да соскользни в воду. Если бы не один жил, может и услышал кто, помог, а так потерял сознание и захлебнулся. Вот как вышло. Воистину не знаешь, где тебя смерть отыщет.

Бабушки обсуждали подробности, а я лихорадочно соображал, кто это мог сделать. В несчастный случай я, естественно, не поверил.

Начнем с подсчета времени. Это самый простой способ докопаться до истины. Сколько понадобилось злоумышленнику минут, чтобы придти, совершить преступление и исчезнуть? Прикинем. 40 секунд зайти в подъезд, подняться по лестнице, осмотреться. 30–40 — вскрыть запоры. Такие замки для профессионала не преграда. Тихо открыть дверь, войти, установить по слуху местоположение хозяина — плюсуй еще секунд 50. Привлечь внимание жертвы каким-нибудь звуком и, встретив в полумраке прихожей, вырубить неожиданным ударом ну хотя бы в солнечное сплетение. Еще полминуты. Пройти в ванную и включить воду. Пока она набирается раздеть оглушенную жертву, аккуратно развесить одежду, найти, разложить чистое белье, полотенце, окунуть мочалку и пр. (все должно выглядеть натурально!). Здесь можно особо не спешить, т. к. менее чем за семь минут ванна не наполнится. Опустить тело в воду, приутопить, сбросить включенную в сеть электробритву, убедиться в смерти жертвы. Пусть минута. Проверить квартиру на предмет случайных следов, выйти, спуститься на улицу. Итого, как минимум, 11–12 минут.

Кто из посторонних был в подъезде искомое время? Дежурный слесарь. Этот сразу же прошел в седьмую квартиру и находился там безвылазно под неусыпным надзором жильцов, опасающихся остаться на весь вечер без воды. Разносивший пенсию почтальон? Но все бабушки хором твердят, что он здесь работает чуть не десяток лет. С чего бы ему вдруг переквалифицироваться в убийцу? Правда, надо еще выяснить, кто его видел и при каких обстоятельствах. Если издалека, со спины или в полутемном парадном, то возможно предположить подмену. Стереотип одежды и походки очень силен — тут и грима особого не нужно. Эта версия требует проработки. Третьим был подвыпивший мужичонка, забегавший в подъезд справить нужду и с позором и долгими разборками выставленный восвояси бдительными старушками. Отпадает.

Кто еще умещается в искомые одиннадцать минут? Жильцы-старожилы? Неубедительно, но не невозможно. А существует ли другой, менее парадный путь к квартире убитого? Так, проверить возможность проникновения и ухода через чердак, проходные подвалы, окна первого этажа. Вчера все замки были на месте. А открыть даже самый простенький навесной замок, находясь по другую сторону двери, невозможно.

Теперь расширим зону поиска. Кто посторонний, пусть даже не зашедший в подъезд мелькал во дворе? 17.24 — компания подростков. Полшестого — два курсанта. Дворник. Скорая помощь. Притормозим. Скорая помощь приехала в 17.55, остановилась у одного подъезда, затем другого. Бригада — доктор, фельдшер и по виду практикант медбрат, поднялись в 17 квартиру. Оказалось — ложный вызов. Утрясли формальности и в 18.01, честя телефонных хулиганов, медбригада села в машину. Все, отъезд. Без нескольких секунд пять минут. Не сходится.

Я перебрал всех прочих случайных дворовых прохожих, высчитал траектории их движения и время. Пусто! Ну не несчастный же случай это был, не вмешательство потусторонних сил! Должен же быть живой, во плоти и крови убийца, если есть убитый. Не может не быть!

Пойдем по второму кругу. Слесарь, почтальон, пьянчужка… скорая помощь. Я снова споткнулся на машине с красным крестом. Уж больно лакомый кусочек — белые халаты, как и любая другая форма обезличивают человека, располагают к доверию, открывают любые двери. Плюс к тому свобода маневра, обеспечиваемая автомобилем. Но 11 минут?! Как быть с ними?

А кто сказал, что надо было 11 минут? — вдруг обомлел я. Почему 11? А ну-ка еще раз. Из чего они складываются? Четыре минуты — непосредственно работа и 7–8 минут наполнение ванны и подготовка жертвы. А если допустить, что жертва уже была в ванной. Одиннадцать минус семь получаем пять! Пять минут! Сколько бригада была в подъезде? Пять минут! Вот и требуемый условиями задачи ноль!

Теперь охладимся. Во-первых, как они могли успеть совершить убийство, большую часть времени находясь в 17 квартире? Во-вторых, как могли узнать, что жертва находится в ванной? Не сходится.

А зачем им гадать, если они знали. Знали наверняка! Такая публика на случай не ставит. Боже мой, как все просто! Небольшой жучок, оброненный в ванной или опущенный через вентиляционную шахту до интересующей декоративной решетки, и каждый шаг, каждый вздох потерпевшего услышан. Зажурчала вода в наушниках и машина скорой помощи, стоявшая на улице, въезжает во двор! Этот ребус решен. А вот что делать с пятью минутами, в которые они, как не спеши, никак не могли уложиться? А почему собственно они? — совершил я новый виток в рассуждениях. Профессиональное убийство совершается не числом.

Задев за живое старушек рассуждениями на тему — не та у нас медицина, я скоро узнал что:

— Правда твоя, сынок. В поликлинике очереди… рецепта не допросишься… докторши молоденькие, размалеванные, от ПТУшниц не отличишь… в регистратуре хамят… намедни скорая приезжала, так, не поверишь, фельдшер, рожа чисто уголовник, другой того хуже, на жильцов чуть не матом орали, как будто они в вызове виноваты… разве можно им жизнь доверить…

А доктор-то где? Доктор?! Они же втроем заходили! Куда же доктор исчез?

Вот они пять свободных минут! Все сошлось! Тютелька в тютельку.

Пострадавший открыл краны — внимание! — шлепнулся в воду — сигнал к началу операции. Машина подъехала к нужному подъезду, предварительно, для пущей убедительности, притормозив возле других. Бригада из трех человек — доктор, фельдшер, медбрат зашли в подъезд. Дворе поднялись в 17 квартиру обеспечивать алиби, один проник в квартиру предполагаемой жертвы, воткнул в розетку вилку электробритвы, вошел в ванную, мгновенно бросил ее в воду, придержал рукой, облаченной в диэлектрическую перчатку, голову бьющегося в судорогах человека, притопил его для верности, вытер руку, спокойно покинул квартиру и вместе со спускавшейся бригадой вышел на улицу.

Я вспомнил, как на фотографии увидел, доктора: обычное, каких тысячи, лицо, мешковатая фигура, неторопливые, как будто даже чуть замедленные движения. Средний обыватель, средний, не хватающий звезд с неба, доктор. Человек толпы. И все же это он! Он! Мой враг! Я нашел его. А образ я и не такой могу разыграть. Внешним видом меня не обмануть!

Не доктор он — Убийца!

Он был профессиональным Убийцей. Это значит, что он убивал людей не для удовольствия, не ради удовлетворения чувства мести — ради денег. Для него это была работа. Кто-то получает зарплату за восьмичасовое стояние у станка, кто-то за сидение у кульмана. Он — за отнятую человеческую жизнь. Сделка. Хочешь много получить — потрудись. Результат от выработки. Лень — себе в убыток.

Он не был жесток — жестокость мешает работе, мучимая жертва поднимает ненужный шум, способна от отчаяния на непрограммированные поступки. Но он не был и милосерден: если заказчики требовали мучений, он истязал обреченного строго по утвержденной программе, не обращая внимания на его крики и мольбы о легкой смерти.

Когда-то Он был простым мальчишкой, любил подраться, пострелять из рогатки воробьев. Потом ходил на танцы и, отстаивая своих девчонок и свою территорию, «учил» с помощью кулаков, а порой и жердин от наспех разобранной скамейки, чужаков, нарушивших границы. Не всегда подобные молодецкие забавы заканчивались добром, случались разбитые носы, приводы в милицию. Случилось и Дело. После одной стенка на стенку драки, зачинщиков потянули по статье за хулиганство. Но Ему только-только исполнилось 18 лет и адвокат предложил переговорить со знакомым райвоенкомом, махнуть два года в колонии общего режима на те же два года, но в рядах СА. Читая характеристику — вспыльчив, нередко жесток, упрям, военком только в затылке чесал. Куда такого? Но, слава богу, в советской армии всякому дело отыщется.

В части Его, как и любого новобранца, прогнали по курсу молодого бойца — заставили заниматься шагистикой, бегать кроссы, зубрить уставы и еще, конечно, драить полы и сортиры, не спать ночами, и терпеть тому подобные, не оговоренные в уставах, но составляющие суть службы, мелочи солдатского бытия. Сержанты, как и положено сержантам, придирались по пустякам, орали в самое ухо команды, подгоняли пинками сапога под зад нерадивых, заставляли часами стоять по стойке смирно, «разбирали» особо непонятливых ночами в каптерке. В общем-то ничего необычного.

Но Ему такое положение дел не понравилось. Однажды на утренней зарядке, на окрик и замах сержанта он ответил жестким ударом кулака в челюсть и вторым ударом, подкованным каблуком тяжелого солдатского сапога, сверху по лицу упавшего. Сержанта со сломанным носом и челюстью отправили в госпиталь. Его отдали под суд воинского трибунала. Приговор — три года дисбата с последующим двухгодичным дослуживанием в части. Но случилось неожиданное.