Семен Лопато - Искушение и разгром Страница 27

— На сто пятьдесят пять. На пятьдесят два, точнее, на пятьдесят один у нас уже есть.

— Значит, пятидесяти одного недостаточно. Я тебе говорю, пока мы не освоим современных технологий, вся наша молодежь будет трахаться в Долине Смерти.

— А пока всякие разъевшиеся толстосумы, вроде тебя, будут требовать у нас гарантий, вместо того чтобы вкладываться в отечественную промышленность, мы вообще будем трахаться без всякого результата, на манер того отрубившегося пилота, — Сергей крутанул головой. — Вообще — символичную сказку сочинила твоя подруга.

Николай, улыбаясь, покосился на Сергея:

— Сколько тебе нужно на твой модем?

— Двести тысяч баксов.

— Нет, столько не могу. У меня сейчас проблемы, завал на таможне.

— Да ладно, справимся как-нибудь.

Николай усмехнулся:

— Что-то не получается у нас смычки торгового капитала с промышленным.

— Не это главное, — Сергей остановившимся взглядом посмотрел вдаль. — Все-таки в странное время мы живем.

— О чем это ты?

— Да так, обо всем. Перемешанные судьбы, растерянность, какие-то балаганные превращения и порывы к счастью, — он повернулся к Николаю. — Знаешь, у меня был сон. И что-то он не идет у меня из головы.

— Сон?

— Да. И какой-то непривычно ясный. Я разговаривал с человеком. Это был человек девятнадцатого века — европеец, но хорошо знающий русскую жизнь. Какая-то помесь Клаузевица с Шатобрианом. И он сказал мне: вы не понимаете сущности века, в котором живете. Вы не можете представить себе того, что произойдет буквально через два-три года. А может быть, и через несколько дней.

— И что же произойдет?

— И я спросил его, что же произойдет. Он сказал одну фразу, очень короткую. Знаешь, что он сказал?

— Нет.

— Он сказал: слова вернутся в словари.

— Слова вернутся в словари?

— Да.

— И что это означает?

— Не знаю.

— Слова вернутся в словари… — Николай озадаченно приподнял брови. — М-да. Что-то мистическое. Впрочем, в этом что-то есть. Что-то таинственно-многозначительное и намекающее на некую глубину. Но, впрочем, это все, что я могу сказать. Мы, танкисты-оптовики, не специалисты в разгадывании загадок.

— К сожалению, мы, кустари-радисты, тоже.

Они замолчали, додумывая каждый свое. Пройдя еще несколько шагов, они обнаружили, что, давно миновав аллею и площадь перед зданием, они уперлись в запечатывавший дорогу прилавок с видеокассетами. Подняв голову и присмотревшись, Николай с философской торжественностью повернулся к Сергею:

— А вот и ответ на все вопросы. И твои, и мои.

Сергей проследил за его взглядом. К алюминиевым трубкам, поддерживающим тент над прилавком, был прикреплен ватманский лист с названиями фильмов. В центре списка, на уровне глаз, каллиграфическим почерком было выведено «Пока ты спал». Приписка гласила: «ломовая мелодрама».

Николай с философской улыбкой повернулся к Сергею:

— М-да. Как всегда, ответ на все вопросы дает Голливуд.

Сергей стоически кивнул:

— И как всегда, по сходной цене.

— Мелодрама, — Николай с удовлетворением поднял палец. — Зря ты подозревал мою подругу в лесбиянстве.

— Кто знает, — Сергей повернулся к продавцу. — О чем этот фильм?

Продавец вытащил кассету.

— Там одна девушка очень хотела познакомиться с парнем. И познакомилась. Но получилось так, что вышла замуж за его брата.

— А почему?

— Там запутанная история. Вообще-то я уже давно смотрел. Не помню. Там разные обстоятельства. У того парня одно яйцо было.

— Одно яйцо? А у брата — оба?

— Вроде оба.

— А этот — спал?

— Спал.

— Понятно, — Сергей повернулся к Николаю. — Грязная история. Права твоя подруга, такое лучше не смотреть в одиночку.

— Желание женщины — закон, — Николай достал деньги.

Заплатив за кассету, они повернулись на сто восемьдесят градусов и двинулись в обратный путь. Вновь пройдя всю аллею, они без приключений выбрались с рынка и дошли до машины Николая. Остановившись около нее, Николай взглянул на часы.

— Два часа. Слушай, как ни жаль, боюсь, мне придется тебя покинуть. К трем у меня подруга приезжает, убегала с детьми пообщаться, а потом я обещал отдать себя в ее полное распоряжение. Так сказать, духовно и физически. Как говорится, положение обязывает.

Сергей кивнул.

— Ну что ж, выполняй свой долг мужчины и человека. До Садового подбросишь?

— Легко.

Выйдя на кольце, голоснув, он остановил машину, почти доехав, минут через пятнадцать он попросил шофера остановиться у продовольственного магазина. Купив по списку все, что просила жена, он не спеша направился к дому. Жена, открыв ему дверь и взяв пакеты, с любопытством и несколько встревоженно взглянула на него:

— Пришел? Хорошо. Тебе тут обзвонились все. Через каждые полчаса звонят.

— Звонят? Сейчас?

— Ну да. Три раза этот твой Сергачев звонил, жаловался, что ты мобильный отключаешь. И Андрей два раза. Что-то ты им всем очень нужен. У вас что, что-то случилось?

Сергей задумчиво взглянул на нее.

— Может, и случилось. Что-нибудь просили передать?

— Да, я тут записала.

Жена подала ему листок. Там с пометкой «14:00» был записан, отлично ему известный впрочем, адрес центрального здания конторы Сергачева.

— Он сейчас на месте, ждет тебя там. Просил снизу позвонить. Может, все-таки пообедаешь? Я разогрела.

— Вряд ли, — Сергей с видом персонажа фильмов тридцатых годов сурово взглянул на жену. — К обеду не жди.

— А к ужину?

— Ну, к ужину-то наверно. Не те времена.

Жена опасливо посмотрела на него:

— Я тут телевизор включила, узнать, не случилось ли чего. Но вроде ничего не сообщают.

Сергей сурово взглянул на нее:

— Не все, что составляет наш ежедневный долг, сообщают по телевизору. Это секрет, но ты имей это в виду.

— У тебя что, спецзадание?

— Может быть. В нашей профессии бывает все. Может быть, меня даже наградят, — он, подумав, всхлипнул. — Посмертно.

— Ладно, проваливай. Но к ужину все же возвращайся.

Сергей с чувством обнял жену.

— Береги детей.

— Иди ты к черту.

Отсалютовав жене пионерским салютом, Сергей захлопнул дверь. Секунду помедлив, он не спеша двинулся вниз по лестнице.

5

На улице, глубоко вздохнув и медленно пройдя через шелестящий садик, он прошел переулком и, выйдя на проспект, поймал такси: судя по тому, что Сергачев звонил неоднократно и начал звонить давно, следовало поторопиться. Водитель с удовольствием вел машину по свободным от пробок субботним улицам. Остановившись у все тех же разрытых траншей и пройдя по мосткам, Сергей миновал тенистый переулок и вышел на пустынную улицу с газонами и редким палисадником. Все было как вчера. Все так же солнце отражалось в зарешеченных окнах, трепетали редкие листочки на деревьях, и здание конторы Сергачева по-прежнему радовало глаз своими хамскими архитектурными формами. Пройдя по бетонной дорожке к главному входу, Сергей вошел в вестибюль. Как и вчера, здесь было пусто. У киношных стульев вдоль стен кто-то как будто специально поднял сиденья, зеркальные стекла контрольно-пропускного пункта производили впечатление чего-то абсолютно неживого, стояла тишина. Обстановку оживляла лишь грузная фигура огромного, одутловатого мужчины в потертых штанах и рубахе в крупную полоску, сидевшего у дальней стены и, казалось, забредшего сюда, чтобы вздремнуть. Скользнув по нему взглядом, Сергей подумал, что для чистоты жанра неплохо было бы, если бы этот мужчина сейчас встал и при ближайшем рассмотрении снова оказался бы Сергачевым. Улыбнувшись от этой мысли, Сергей стал вспоминать номер, по которому ему предстояло позвонить. В этот момент мужчина в дальнем углу встал и поспешно направился ему навстречу. Приблизившись к остолбеневшему Сергею и пройдя мимо, он с усилием толкнул входную дверь и вышел на улицу. Крутанув головой, Сергей направился к местным телефонам.

Сергачев появился спустя минуту. С отсутствующим взглядом размахивая руками, он торопливо приблизился к Сергею и, заглядывая ему в глаза, заискивающе-крепко пожал ему руку.

— Ну, слава богу. Где ты от жены скрываешься? Купил своего Джульбарса? Мне твоя жена все про тебя рассказала.

Сергей развел руками:

— Обаяние вашей профессии действует даже по телефону.

Сергачев схватил его за плечо:

— Пойдем в скверике посидим, побеседуем. Есть о чем. Чего в духоте париться. Пойдем, пойдем.

Выйдя во двор, они уселись на скамейке у чахлой клумбы.

Сергачев, на секунду замерев с кулаком, прижатым ко рту, соображая что-то, и так же внезапно отмерев, цепко взглянул на Сергея.

— В общем, слушай. Был я вчера на докладе у генерала. Доложил в последний раз все как есть, все, как было задумано, про разговор с тобой доложил, дескать, обстановка реальная, танки вышли на позиции, коммунисты все в траншеях, экипаж к последнему залпу готов. Ну и, короче, получил полное добро. Ну а куда деваться, сам понимаешь, обстановка подпирает, больше мочало жевать некогда. Короче, вы с Андреем в деле. Ну и, главное, ты в деле. Вопрос решен. Решено ознакомить тебя со спецматериалами, ознакомить с принципиальными и монтажными схемами, ну и провести с тобой инструктаж по использованию спецсредств. Ну там, импульсный резак, я тебе о нем говорил, ну и поисковое оборудование, сам понимаешь, ты ее там, в лесу не по магнитному склонению искать будешь, на ней радиомаячок стоит, от бортового аккумулятора питается, так что устройство радиозавязки у тебя тоже с собой будет, по вектор-указателю пойдешь, с ним тоже обращаться уметь надо. Потом задним числом с вашим первым отделом все это оформим, дескать, для технических консультаций тебя привлекали, в рамках межотраслевой программы, благо договор, чтобы это прикрыть, уже будет. В общем, с этой стороны все схвачено, не в этом дело. Сам понимаешь, слишком хорошо никогда не бывает. С другой стороны подлянка подкатила. Вчера вечером стало известно — генерал при мне вашему директору звонил — застрял в вашем министерстве ваш договор. Отказался этот Белошвей его подписывать. Сначала боковик положил пятнадцать миллионов, это, сам понимаешь, клиника, ну а потом вообще какие-то вопросы начались — а что да как, а почему именно этой фирме, да у нас есть свои, ну и все такое. Застопорилось дело. Генерал-то, оказывается, с самим министром обо всем договаривался, а министр сейчас в Норвегии, будет только во вторник, а то и позже, а до этого времени, сам понимаешь, все в подвешенном состоянии оказалось. Вот такие дела.