Жерар Вилье - Человек из Кабула Страница 27

Остальные всадники гарцевали вокруг него и не вмешивались. Таковы были правила игры.

Лошадь поднялась на дыбы, и всадник вошел в Биргитту еще глубже. Прыжки животного только усиливали наслаждение, испытываемое афганцем. Вдруг он глухо зарычал и сразу же оторвал Биргитту от себя. После этого он безжалостно бросил ее на землю и, нахлестывая коня, поскакал прочь. Оглушенная, отупевшая от боли и страха, Биргитта, как в каком-то кошмаре, услышала вопли толпы:

– Вардар! Вардар!

Она сжалась в комок. По ее ногам текла кровь. Она с ужасом увидела, как всадники снова устремились к ней. Дикие и бесчеловечные.

Малко опустил бинокль. Лицо его было мертвенно-бледным.

– Это дикари, – сказал он глухим голосом. – Настоящие дикари.

Локтем одной руки он прижимал к себе «ли-энфилд», купленный на базаре четыре дня тому назад. В ствол винтовки был загнан патрон. Там, вдалеке, всадники скакали на своих конях, ведя между собой борьбу за обладание Биргиттой.

Малко приложил винтовку к плечу, целясь в полковника Курта Пильца, который стоял рядом с полем, где происходила игра «Буз-Каши».

Холодный голос Томаса Сэндса остановил его:

– не делайте глупостей. Я вовсе не желаю, чтобы за нами бросилась в погоню вся афганская армия. И потом, этим вы ничего не измените. Здесь нужен пулемет.

Американец, Малко и Якуб находились на другом берегу реки, укрывшись за маленьким скалистым мысом, господствовавшим над открытой равниной, где всадники соревновались за право обладания Биргиттой. По прямой расстояние до них не превышало 400 метров. Но чтобы добраться туда пешком, понадобился бы целый час. Пожалуй, только Якуб наблюдал за игрой «Буз-Каши» без малейшего волнения. Если говорить о жестокости, то он видел и не такое. И потом, думал он, для девицы это не так уж и неприятно...

С точки зрения афганцев, иностранки, которые показывают всем свои ноги и свои лица, могут быть лишь проститутками...

– Смотрите, – сказал Малко.

Он очень сожалел, что пришел сюда. Будучи лишенным возможности вмешаться, он с ужасом наблюдал за этой зверской забавой.

Один из всадников, стоя на стременах, прижимал Биргитту к себе, окруженный остальными «игроками». На него сыпались удары плеток. Но афганец держался стойко. Хлестнув последнего противника по лицу, он уже собрался положить Биргитту к себе на седло, когда перед ним с кинжалом возник гигант.

Мощным ударом он вонзил клинок в шею своему сопернику. Тот завопил и выпустил Биргитту из рук. Гигант успел схватить ее в охапку. Несколько секунд она оставалась прижатой к боку коня, и ему никак не удавалось положить ее на седло. Наконец с торжествующим воплем он поднял ее одной рукой словно трофей, впившись пальцами в ее живот.

При виде крови афганцы, казалось, совсем обезумели. Трое всадников устремились вперед, стегая друг друга плетками и пытаясь оттеснить соперников при помощи коней. Один из них, ослепленный ударом плетки по глазам, резко остановился, другой упал с лошади, но третьему удалось ухватить веревку, которой были связаны запястья Биргитты. Он подал коня назад и дернул веревку на себя.

Гигант, держа руки между ног немки, не выпускал добычу. Напротив, он вцепился в нее еще сильнее. Повиснув между двумя конями, буквально разрываемая на части, Биргитта вопила, как безумная.

К ним приблизился еще один всадник и стал хлестать плеткой руку гиганта, чтобы заставить его выпустить добычу. Но удары приходились только по животу, ягодицам и бедрам немки. Рыча от вожделения, гигант продолжал тянуть ее к себе, не обращая внимания на сыпавшиеся на него удары. Кушан предпочел бы, чтобы его жертва оказалась разорванной на части, нежели выпустить ее из рук.

К счастью, лошадь того, кто держал ее за запястья, вдруг прыгнула в сторону. Потеряв равновесие, всадник разжал руку, чтобы не вылететь из седла. Гигант тут же поднял Биргитту и бросил ее на себя с какой-то дьявольской точностью. На этот раз ей показалось, что она разламывается пополам. Ее живот представлял собой сплошную жгучую рану. Встав на стремена, гигант изо всей силы прижал ее к себе. Остальные всадники гарцевали вокруг в адской сарабанде, до безумия возбужденные при виде этого звериного совокупления.

Гигант поскакал галопом прямо перед собой. Ему не нужно было делать никаких телодвижений: скачки лошади подбрасывали Биргитту вверх и опускали ее на него с регулярностью метронома. В пароксизме наслаждения он хлестал ее спину плетью. Биргитта была уже не в состоянии кричать. Она испытывала нестерпимую боль во всем своем истерзанном теле. Никогда до этого она не могла подумать, что мужчины могут овладевать женщиной с такой яростью, с такой звериной дикостью, без всякого намека на жалость, не говоря уже о нежности. Однако сами моменты близости стали для нее своеобразным облегчением по сравнению с тем, что происходило до и после этого.

На полной скорости они промчались мимо полковника Пильца, неподвижно стоявшего возле своего джипа. По выражению его лица, отмеченного болью и злобой, она вдруг поняла, почему он решил подвергнуть ее такому жестокому наказанию. Он как бы предавал анафеме собственную страсть, отделял ее от своего тела и изгонял из своего сердца. Для этого он превратил ее в игрушку для этих всадников.

Тем временем гигант оторвал ее от себя и бросил на землю. На этот раз Биргитта упала на спину с широко расставленными ногами. В ее ушах раздался дикий крик очередного насильника.

Всадники скакали вокруг, образовав плотное кольцо. Такое плотное, что никому из них не удавалось ее схватить. Сжавшись в комок, она громко кричала. Копыто одной из лошадей ударило ее по левой руке, перебив предплечье. Одному из всадников удалось схватить ее под мышки и протащить вперед несколько метров. Ступни ее волочились по земле, а голова упиралась в седло. В ногу ей вонзилась шпора.

Щелканье плеток в воздухе и крики людей оглушали ее. Новому обладателю никак не удавалось затащить ее на седло. Ноги ее повисли в воздухе, и она снова закричала. Никто из всадников не обратил на это внимания, как если бы она в самом деле была безголовой тушей козла во время обычной игры «Буз-Каши».

Пытаясь вырваться, она сумела зацепиться ногой за стремя. Афганец издал радостный вопль. Но радость была недолгой. Рядом оказался другой участник, который схватил Биргитту за вторую ногу. Разрываемая на части, она опрокинулась назад, и ее голова и плечи стали биться о землю. Оба всадника скакали параллельно, яростно нахлестывая друг друга плетьми.

Биргитте казалось, что ее ноги сейчас оторвутся от тола. Внезапно первый афганец резко свернул вправо. Какую-то долю секунды она чувствовала, как ее бедренные суставы рвутся, и подумала, что сейчас умрет. Затем один из всадников отпустил ее. Она сильно ударилась головой о землю и потеряла сознание.

Курт Пильц оказался в прицеле винтовки Малко.

– Нет!

Цеэрушник был так же бледен, как и Малко. Даже Якуб казался несколько потрясенным и нервно облизнул свои усы. Если бы Малко выстрелил, то в погоню за ними пустились бы кушаны и армия. Иначе говоря, они уже могли заказывать себе место на кладбище.

– Если я оставлю все это безнаказанным, – сказал Малко, – то я навсегда лишусь сна.

Томас Сэндс тряхнул головой. При виде этих диких зверств его тоже чуть не вырвало.

– Они не станут ее убивать, – сказал он. – Кроме того, то, что мы должны осуществить здесь, в Афганистане, гораздо важнее судьбы этой Биргитты. Вы это сами понимаете. Я вам обещаю, что вы не уедете из Афганистана, не расквитавшись с ними за все.

Малко не в силах был оторвать глаз от жуткого спектакля. Там, вдалеке, тело Биргитты переходило из рук в руки, несколько секунд оставалось лежать на спине лошади, потом снова падало на землю. Несколько раз ему казалось, что эта до безумия жестокая игра прекратилась. Лишившись чувств, молодая женщина лежала на земле и не двигалась. Но афганцы ударами плети вновь приводили ее в чувство, и все начиналось сначала. Полдюжины всадников ее уже «выигрывали». Но ни один из них не владел ею дважды. В стороне неподвижно, как каменное изваяние, стоял полковник Курт Пильц.

«Есть долги, которые настоящий джентльмен не должен прощать», – подумал Малко. Как это было несколько лет назад в Рио-де-Жанейро, где ему впервые в жизни пришлось убить человека.

Тем временем адская сарабанда продолжалась. Еще один всадник взвалил Биргитту на своего коня. Малко опустил ствол винтовки, преисполненный горечи и леденящей душу ненависти.

Биргитта превратилась фактически в бесчувственную куклу, покрытую кровью и синяками. Когда она приходила в сознание, колющая боль в ее сломанной руке накладывалась на режущую боль в животе. Она даже потеряла счет уже изнасиловавшим ее. Все они делали это с одинаковой жестокостью, без какого-либо проявления человеческих чувств. Она была для них всего лишь желанной ставкой в этой жестокой средневековой игре.