Иван Цацулин - Опасные тропы Страница 28

После этого Ельшин позвонил на квартиру Брянцева.

— Гражданка Петухова, оставаться на месте, — приказал он Дусе. В его голосе слышались злоба и торжество. — Сейчас за вами приедут из КГБ.

Ельшин возвратился в кабинет и зачем-то плотно прикрыл за собой дверь.

Брянцев в сопровождении полковника Соколова появился минут через десять.

— Что случилось, Виталий? — спросил Василий Фомич.

— Гришин забрался в ваш сейф, я случайно накрыл его… Пособницей шпиона была ваш секретарь. Я уже сообщил в райотдел, сейчас приедут.

Дуся несмело сказала:

— Да никакой он не шпион, докладную насчет промахов по службе искал, только и всего.

— Дело дрянь, — директор соединился по телефону с райотделом. — Брянцев говорит. Знаете уже? Преступник, видимо, подобрал ключи. Это инженер Ельшин вам звонил… И я говорю — молодец, задержал преступника. — Положил трубку и стал запихивать в сейф документы. — Обыщи его, Виталий… Не успел ли этот прохвост что-нибудь стащить.

Ельшин с готовностью выполнил просьбу директора, склонился над Гришиным, ощупал, вывернул карманы.

— Не успел, — заключил он и ударил Гришина ногой в бок. Тот постепенно приходил в себя, открыл глаза, икая от страха, забормотал:

— Я все скажу… Все… Я не виноват, я искал докладную…

Ельшин строго прервал:

— Говорить с вами будут в райотделе КГБ, как положено. — С нарастающей тревогой Ельшин следил за Соколовым, который без лишних слов внимательно осматривал помещение.

Брянцев искал среди бумаг на столе и в сейфе справку о последних опытах Шаврова по броневой стали, однако ее не было.

— Какой документ разыскивали вы в моем сейфе? — спросил он Гришина.

— Докладную…

Ельшин громко расхохотался.

— О служебных его промахах — корчит из себя идиота!

— И давно ты, сукин сын, состоишь в агентуре иностранной разведки? — зло осведомился Брянцев.

— Давно… Я все скажу… только жить… я жить хочу! — голос Гришина сорвался, перешел в крик.

— Ваша агентурная кличка? — Соколов в упор разглядывал ползавшего у его ног врага.

— Моя кличка? Пан Юлиан.

— Каков гад! — Брянцев сплюнул даже. — Я тебя за человека считал, а ты…

Брянцев брезгливо скривился и обратился к Ельшину:

— Не зря, выходит, ты мне постоянно твердил о бдительности: враг был рядом, а я не видел, не чувствовал!

Соколов зачем-то вышел в приемную, к Дусе. Приехали люди из райотдела КГБ, Гришина поставили на ноги.

Брянцев снова потребовал от Гришина возвратить похищенную им секретную справку, но тот упорно отмалчивался. Разозлившись, Брянцев вплотную приблизился к нему и в ту же минуту с удивлением вскричал:

— Э-э, да ты для храбрости водочки хватил!

Когда Гришина уводили, тот истерично выкрикнул:

— Я все скажу, все!

Представители райотдела произвели личный обыск всех присутствовавших; не избегли обыска ни Ельшин, ни Соколов, по указанию которого эта операция и была проделана, а между тем справки нигде не было.

Мрачный, разбитый Брянцев снова и снова перебирал документы в надежде найти справку.

— Не трудись зря, — сказал Соколов, — ее здесь нет.

— А где же она? Кто похитил ее? — Брянцев за эти несколько минут постарел на десять лет.

Соколов пожал плечами.

— Это мы обязаны выяснить.

— Тебя что-то смущает? — спросил Василий Фомич.

— Почему инженер Ельшин оказался тут раньше нас с тобой? Зачем он здесь появился? Куда же девалась справка, которую Гришин искал в твоем сейфе?

С надеждой в голосе Брянцев сказал:

— Обо всем этом он сам скоро расскажет. Видел, как он позеленел от страха? На первом же допросе расскажет. И, пожалуй, хорошо, что шпионская эпопея наконец-то кончилась. А то знаешь, Ваня, на душе погано: работаешь, сил не жалеешь, в труде стараешься разглядеть светлую даль, а под ногами — нечисть.

Соколов ответил неопределенно:

— Поживем — увидим.

Резко зазвонил телефон.

Соколов быстро поднял трубку.

— Да, я. Слушаю, — пояснил Брянцеву: — Из райотдела. Что вы говорите? Та-ак, понимаю, сейчас буду, — бросил трубку на рычажок, повернулся к Брянцеву: — Осмотр местности, вот тут, вокруг, ничего не дал: справки нигде нет, она будто испарилась. И второе, Гришин по дороге в райотдел скончался. Остановилось сердце.

Брянцев всплеснул руками.

— С перепуга, наверное.

— Врач подозревает, что он был отравлен, что яд находился в вине, которое Гришин выпил накануне. Ясно теперь?

— Ни черта не ясно! — растерялся Брянцев. — Кроме того, что он нам уже ничего не скажет.

— В этом весь фокус… За Глуховым — Гришин. Враг действует ловко и решительно. Он снова оставил меня у разбитого корыта. Но мы должны во что бы то ни стало найти и обезвредить его.

Глава семнадцатая

Шаврова выписали из больницы.

И вот он лежит на диване, на знакомой нам веранде в доме Брянцева. Свисает забинтованная рука. Рядом, на стуле, книга. Возле дивана в напряженной позе застыл тот, кто присвоил себе имя Виталия Ельшина. Он чувствует, всем своим существом чувствует в кармане перстень, тот самый, который недавно возвратил ему Гришин. Перстень будто жжет Ельшину сердце, выбивает испарину на лоб. Вот она — возможность покончить с изобретателем броневой стали. «Нет, нет, нельзя, — почти с отчаянием размышляет он, — зачем Шаврова привезли именно сюда? А если это ловушка? Тогда я погиб. Может, я зря нервничаю, мне просто мерещится слежка? Почему я вбил себе в голову, что Соколов не ученый, а чекист? Странно, разве сумела бы обмануть меня Зинаида Савельевна, она органически не умеет врать, я по ее глазам понял бы, кто такой Соколов… Надо будет припугнуть этого историка — пусть он катится отсюда, не смущает меня. С Шавровым придется повременить — сейчас опасно. А вдруг все это проделки чекистов, того же Соколова, и он в эту минуту откуда-нибудь подсматривает за мной?..» — Ельшин резко повернулся и ушел в сад.

На веранде появились супруги Брянцевы.

— Спит? — Василий Фомич кивнул в сторону дивана.

— Снотворного пришлось дать, всю ночь не спал.

— Хорошо, что я, по совету Вани, привез Шаврова к нам. Куда ему, холостяку, домой в таком состоянии? Рано еще. А Аня где?

— Скоро будет, — Зинаида Савельевна немного поколебалась, потом, решившись, шепотом сообщила: — Не отходит она от него.

— Анна Егоровна… Аня… — сквозь сон произнес больной.

— И он даже во сне о ней помнит, — с удовольствием заметила женщина.

— Парень хороший, слов нет, самородок… Но как же тогда с Виталием? Нескладно получается… Сын старого друга семьи…

— Сердцу не прикажешь.

Василий Фомич прошел к себе. Следом за ним ушла и Зинаида Савельевна.

— Аня… — Шавров проснулся.

В дверях возникла фигура Михеева.

— Разрешите, Алексей Иванович?

— Пожалуйста, заходите, я сам здесь гость. Вы, слышал, из-за меня пострадали.

— Было недоразумение, не стоит вспоминать. Разрешите поздравить с выходом из больницы, с поправкой, так сказать.

— Пока еще не очень поправился, как видите. Да вы проходите, чего это возле двери стоите? Садитесь.

Семен прошел к столу, осторожно присел на краешек стула.

— Виталия Ефремовича ищу. У меня к нему срочное дело, уточнить кое-что надо… Я от товарища Ельшина срочное задание, по дружбе, так сказать, получил…

— Если не секрет, какое же?

— Вам, конечно, могу сообщить по секрету: просил меня помочь ему подготовиться к свадьбе… через недельку, с Анной Егоровной. Впрочем, об этом на заводе почти все знают — у Виталия Ефремовича тайн нет, такой уж он открытый человек.

— Открытый человек… — прошептал Шавров сухими губами.

Не спеша вошел Соколов, подошел к дивану.

— Добрый день, Алексей Иванович. Э-э, да вам плохо… — Сердито сказал Михееву: — Человек только что из больницы, а вы…

Тот растерянно откланялся.

— Так я пойду.

— Домой хочу, — заговорил Шавров, — мне на чужих свадьбах плясать рано.

Порозовевшая, повеселевшая, на веранду быстро вбежала Аня. Спросила тревожно:

— Что случилось?

— Алексея Ивановича тут сейчас порадовали: Виталий Ельшин собирается через недельку жениться на тебе. На весь завод раззвонил… — Соколов бросил на девушку лукавый взгляд и удалился в комнаты, мягко прикрыв за собой дверь.

— На весь завод раззвонил, — тихо повторила она, — зачем ему это понадобилось? — Решительно тряхнула головой, подошла к дивану: — Неправда это, неправда… Не будет этого, Алеша… С тобой я навсегда… Если ты хочешь…

— Милая… — Шавров притянул ее к себе, глядя девушке в глаза, не в силах выразить того, что переполняло его сердце.

Сосредоточенный, вернулся Соколов.