Чингиз Абдуллаев - Алтарь победы Страница 29

– Пока пусть никуда не уезжает, – предложил Идрис, – через несколько дней мы привезем вам деньги и билеты. Он сможет улететь к себе в Германию или в Сирию, куда захочет.

– Я так ему и передам. Его беспокоят вопросы морального порядка, как и многих моих сотрудников. У нас, конечно, все мусульмане, но в отличие от вас они верят в Аллаха и не хотели бы, чтобы их разработки использовали против невиновных людей.

– Этого никогда не будет, – заверил ее Идрис.

– Надеюсь, что вы говорите правду. Хотя в это трудно поверить. – Она потушила сигарету и, взглянув на пачку, не стала доставать новую.

– Я приехал попрощаться, – сообщил Идрис, – и еще вот что… Если бы вам предложили еще двадцать миллионов, вы бы создали еще два контейнера?

– Вы хотите знать правду?

– Конечно.

– Я бы уничтожила и эти два, которые мы сделали по вашему заказу. Вы и ваш подручный Ибрагим – явно не те люди, в руки которых можно давать такое оружие.

– Браво. Вы, похоже, вообще ничего не боитесь.

Она все-таки достала сигарету, щелкнула зажигалкой и закурила.

– Не боюсь. Конечно, я ничего не боюсь. У меня отняли моего сына – единственное, ради чего мне следовало жить в этом мире. Все самое страшное уже произошло. Теперь мне ничего не страшно, даже возможные последствия моего злоупотребления никотином. Ничего. Вы меня понимаете?

Идрис поднялся. Ему больше не хотелось разговаривать с этой полоумной стервой, которая его так достала.

– Возможно, мы больше никогда не увидимся, – сказал он на прощание, – я только хотел поблагодарить вас и попрощаться. Не нужно делать из нас таких монстров. Мы всего лишь люди, пытающиеся обороняться от гораздо более сильного врага. В конце концов у нас нет ничего, кроме ваших двух контейнеров, а у них – тысячи ракет, самолетов, подводных лодок, авианосцев, эсминцев, танков, напалма, спутников – и все против нас. Вы просто помогли нам почувствовать себя не такими брошенными. Разве ради этого не стоило работать?

– Чем вы лучше них? – поинтересовалась профессор. – И вы, и они готовы положить на свой алтарь победы любые жертвы, миллионы людей. И для вас, и для них конкретная человеческая жизнь ничего не значит. Алтарь в древности был жертвенником, где приносили жертвы богам, на нем убивали своих врагов, чтобы оросить их кровью свою будущую победу. Вот и теперь вы готовы положить на свой алтарь любое количество жертв. Я не оправдываюсь – мы делали оружие сознательно и понимали, что именно делаем. Но на прощание я могу сказать вам, что презираю и вас, и ваших противников. Для меня вы все нелюди, все одинаковые монстры, которые не верят в Бога, как бы вы его ни называли; вы готовы ради сиюминутных побед принести в жертву остальных людей.

– Хорошо, что вы не сказали мне этого перед тем, как начать работу, иначе я бы просто не пустил вас в эту лабораторию, – процедил Идрис. – До свидания.

Он вышел, не протягивая ей руки. Профессор потушила сигарету, вернулась на свое место. Задумчиво раскрыла свою записную книжку, начала ее листать. Увидела имя Маджида аль-Фаради и вспомнила этого молодого человека, который был представителем известной арабской семьи. Немного подумав, она набрала номер. Долго ждала, пока он ответит. Наконец в трубке раздалось:

– Слушаю вас.

– Это профессор Гюльсум Сайед. Вы меня помните, Маджид? – спросила она.

– Конечно. Где вы находитесь? Я ищу вас в Пакистане уже второй месяц, никак не могу найти.

– Мы в Мултане, – сказала она с некоторым сомнением, но не стала уточнять, что их лаборатория находится в Музаффаргархе.

– Я сейчас нахожусь в Лахоре. Нам нужно встретиться и обязательно переговорить, – предложил он.

– Нет, – возразила она, – не нужно сюда приезжать. Мы завтра или послезавтра отсюда уедем.

– Я хотел рассказать вам про вашего сына. Там все было не совсем так, как вы думаете.

– Я уже давно ничего не думаю, Маджид, – устало произнесла женщина.

– Его нарочно подставили, – закричал он, – там не было никаких вождей племен! Его послали туда, а американцам сообщили об их встрече, чтобы они нанесли удар. Они сделали это нарочно, чтобы вынудить вас работать на них.

Она замерла. Молчала секунд тридцать или сорок.

– Вы меня слышите? – тревожно спросил Маджид.

– Уже поздно, – сказала она, – уже слишком поздно…

– Ничего не поздно. Я приеду к вам завтра утром. Скажите, в каком месте Мултана вы находитесь?

– Не нужно приезжать, – снова сказала она, – просто запомни и передай. Мы сделали два контейнера, и они хотят переправить их в Америку. Передай, что оба контейнера отправят туда. И до свидания.

– Подождите, – закричал он, но она положила трубку.

Затем заставила себя подняться. В ее аптечке есть сильнодействующее средство. Это был яд, который она давно держала для себя. Когда боль становилась невыносимой, она всегда помнила, что есть путь к спасению. Но она не может уйти из этой жизни просто так. У нее еще есть другие обязательства. Перед сотрудниками, перед Хозваном Джабри. У нее есть еще двоюродный брат, сын сестры ее матери, у которого растут две очаровательные девочки. Нужно будет перевести все деньги на их счет. Ей еще нужно немного потерпеть, оставаясь на этом свете несколько дней. Пусть привезут деньги, и она распределит их между сотрудниками. А потом… потом можно уходить. Она даже не хочет вникать в слова Маджида. Какая разница, кто именно виноват в смерти ее сына? Аморальны обе стороны, у них нет ничего святого. Самое главное: если существует загробная жизнь, то у нее будет шанс увидеться с сыном. Но она слишком большой атеист, чтобы верить в подобную чушь. И поэтому она уйдет, чтобы отдохнуть. И эта постоянная боль о сыне больше не будет так страшно терзать ее душу.

Она не могла даже предположить, что усевшийся в салон внедорожника Идрис аль-Исфахани коротко выругался и, обращаясь к Ибрагиму, убежденно произнес:

– Все эти ученые – ненормальные психопаты. Нельзя делать бомбу, будучи нормальным человеком. Каждый из них по-своему сумасшедщий. Джабри помешался на деньгах, а эта – на своем погибшем сыне.

Ибрагим согласно кивнул. Он всегда соглашался со своим боссом.

Ривердейл. Северный Бронкс. Штат Нью-Йорк, Соединенные Штаты Америки. За двое суток до дня «Х»

Каждое утро Саида выходила на прогулку со своей собакой. И каждое утро Физули улыбался сначала собаке, потом женщине. Каждый вечер, возвращаясь из магазина, он успевал потрепать по шее огромного пса и сказать что-то приятное его хозяйке. В этом была особая радость, которую он позволял себе чуть ли не впервые за последние несколько лет.

Примерно десять дней назад в его магазине снова появилась Саманта Льюис. Она протянула пятидолларовую купюру, расплачиваясь за две пачки чипсов и бутылку кока-колы. Вместе с деньгами была записка, которую он должен был обработать составом из пузырька. Физули согласно кивнул головой, убирая записку.

– Извините, – сказал он, обращаясь к покупательнице, – вы должны пять семнадцать. Вам нужно доплатить еще семнадцать центов.

Саманта вспыхнула от возмущения, но заплатила деньги и вышла из магазина, пробормотав что-то нелестное в его адрес. Дома он прочитал сообщение. Ему предлагалось первого числа следующего месяца прибыть в Балтимор, где в отеле «Марриотт» он должен был получить необходимые инструкции. Разумеется, записка была сразу передана Фоксману для более внимательного изучения. В один из дней, когда в магазине никого не было, а вьетнамец был на занятиях в школе, Фоксман снова появился у Гусейнова в магазине. Он сообщил, что Саманта встречалась сразу с несколькими представителями талибов, которые давно находились под подозрением ФБР.

В этот момент в магазин вошла молодая женщина лет двадцати пяти. Она купила упаковку сыра и, улыбнувшись Физули на прощание, вышла из магазина. Его загорелое лицо и шрамы на левой стороне придавали ему мужественный и суровый вид, что нравилось многим женщинам. Фоксман неожиданно спросил его:

– Вы совсем не хотите встречаться с женщинами?

– В каком смысле? – не понял Физули.

– В сексуальном. Вы еще довольно-таки молодой человек. В вашем возрасте я бегал за каждой юбкой. Или у вас есть проблемы?

– У меня нет никаких проблем. Я просто не понимаю, о чем вы говорите. Или вы считаете, что я должен заниматься сексом тоже под вашим контролем?

– Не обижайтесь, – добродушно произнес Фоксман, – я подумал, что обязан вам это сказать. Каждое утро и каждый вечер вы встречаетесь по дороге в магазин и обратно с молодой женщиной, которая гуляет с собакой. Мы обратили внимание на ваши встречи.

– Какие встречи? – нахмурился он. – Я ни разу с ней не встречался. Я даже не знаю имени этой женщины. Мне известно, что она живет в нашем районе и гуляет со своей симпатичной собакой. Вот и все. Неужели вам не говорили об этом ваши наблюдатели?