Казимеж Коркозович - Тайна старого замка Страница 3

— Опасаться нечего, — улыбнулся Проца. — Мой случай не содержит моментов, порождающих сомнения.

— Это очень хорошо! — Шаротка уселся поудобнее и уставился в лицо рассказчика.

— Итак, — начал тот, — это было года два назад. Стояла уже осень. На машинную станцию, где я тогда работал, пришло сообщение, что в одном из госсельхозов[1] сломался экскаватор. Меня послали исправить повреждение. Я прибыл на место и принялся за работу. Поскольку ее не удалось закончить в один день, я остался там ночевать.

Мне предоставили приятную небольшую комнатку под самой крышей бывшего так называемого дворца. Меблировка была скромная: железная кровать, столик, пара стульев и старомодный шкаф с резными украшениями. Я сразу заснул мертвым сном. Когда проснулся — сам не знаю отчего, — была еще ночь и в комнате было совершенно темно. Какое-то время я пролежал с закрытыми глазами, стараясь уснуть, но ничего не вышло. Тогда я сел на кровати, чтобы посмотреть, который час, и... окаменел от ужаса.

Передо мной маячил призрак. Он стоял в ногах моей кровати высокий, белый, достигавший почти потолка. Я отчетливо видел контуры его головы и опущенных плеч.

По спине у меня побежала холодная дрожь, и мне казалось, что волосы встают дыбом. Я не мог пошевелиться — страх сковал меня. И только спустя какое-то время во мне начало нарастать внутреннее сопротивление, как бы бунт против этого обессиливающего чувства.

Отчаянным напряжением воли я подавил страх, и одновременно меня охватила дикая решимость. С криком я сорвался с кровати и бросился к этой невероятной фигуре.

— Герой! — прошептал пан Анзельм.

— Ну и?.. — с интересом спросил Сосин.

— Ну и схватил белую купальную простыню, которую я сам, помывшись в бане, повесил на углу шкафа, чтобы она просохла. От страха я совершенно забыл об этом.

Раздался смех. Лишь пан Анзельм не разделял общего веселья.

В это время на пороге появилась Марыся, извещая, что ужин на столе.

Глава вторая

За ужином Шаротка получил постоянное место на той стороне стола, которую называли «палатой лордов». «Палатой общин» прозвали ту его часть, которую занимала молодежь.

В нынешней смене в «палате лордов» председательствовала Вечорек, восседавшая на почетном месте хозяйки стола. Главарем «палаты общин» являлась Иоланта, объединяя вокруг себя Процу, Веленя, Сосина и Кушара. Трое последних знали друг друга еще по Вроцлаву, вместе приехали сюда и держались преимущественно вместе. Иоланта, с которой они познакомились уже в пансионате, сразу вошла в их среду и благодаря своей общительности, некоторой агрессивности, а главным образом своему хорошенькому личику и стройной фигурке начала командовать этой группой, что, впрочем, не вызвало сопротивления со стороны молодых мужчин.

Когда Шаротка, закончив ужин, направился к лестнице, к нему подошел Хемпель. В зубах у него была короткая трубка. Он вынул ее и обратился к Шаротке:

— Вам отвели тринадцатую комнату, я слышал?

— Увы, да... А почему вы спрашиваете?

— Да потому, что мы с вами соседи. Я живу в двенадцатой. Дальше комнаты занимают: одиннадцатую — Сосин, десятую — Кушар и Велень, потом Проца и в конце коридора — Болеша.

— А остальные?

— Пани Вечорек и Иоланта живут в одной комнате в левом крыле. Там же расположены и комнаты администрации.

— Значит, не все места заняты? Такой интересный дом, такие красивые окрестности...

— Да, несколько человек не использовали путевки.

— Мне тут очень нравится. Отличное место для отдыха, — заключил пан Анзельм с энтузиазмом. Они распрощались перед дверями комнаты Хемпеля, и Шаротка направился к себе.

Когда он открывал дверь, то увидел Иоланту, Сосина и Веленя, стоявших над холлом у перил, предохранявших открытую часть коридора. Войдя в комнату, он услышал смех Иоланты, зазвучавший в ушах пана Анзельма переливчатым серебряным звоном.

Он зажег свет и начал распаковывать свои вещи. Внимательно осмотрел свой выходной костюм и решил носить его постоянно. Причиной такого решения были два отдельных впечатления, пережитых им недавно: чувство смущения, когда он очутился в гостиной среди незнакомых людей в своем потрепанном костюме и, во-вторых, очарование стройной фигурки Иоланты.

Ибо следует сказать, что пан Анзельм, несмотря на свои почти шестьдесят лет и положение старого холостяка, не был лишен романтических склонностей.

«Ну завтра они меня увидят», — подумал он, причем это «они» скорее относилось к одной особе, что, впрочем, он и сам не сознавал достаточно ясно.

Гроза уже прошла, хотя дождь еще продолжался. Ветер стих, и при монотонном шуме дождя в комнате казалось еще тише.

Шаротка надел пижаму, зажег ночник и хотел уже укладываться спать, когда внезапно его внимание привлек странный звук — не то скрип, не то какое-то царапанье. Пан Анзельм посмотрел на окно, откуда доносились эти звуки. Он подумал, что это кот крадется по подоконнику, и ожидал увидеть его — мокрого, ищущего убежища от дождя.

За окнами, однако, была ночная тьма. Спустя некоторое время звук повторился.

Шаротка не спускал глаз с темных стекол. И вот он увидел, как за окном появилась человеческая рука, ползущая вдоль парапета. Она была белая с искривленными пальцами.

Шаротка замер в ужасе. Его зрачки, расширенные от страха, уставились на ползущую руку, он чувствовал, как судорога сдавливает горло.

Потом вслед за рукой в окне показалась голова. Мокрые волосы падали на лоб, под густыми черными бровями сверкали вытаращенные глаза, пылавшие на бледно-восковом лице. Это лицо со сплющенным носом находилось тут же, за стеклом, а неподвижные зрачки всматривались в пана Анзельма.

Тот застыл без движения, не в состоянии ни кричать, ни двигаться. Только спустя минуту из его горла вырвался испуганный писк. Шаротка бросился к двери. Выбежал в коридор и без стука влетел в комнату Хемпеля.

Журналист уже лежал в постели. Ночная лампа горела на столике, Хемпель читал книгу.

При виде пана Анзельма и ужаса на его лице он одним прыжком соскочил с кровати.

— Что случилось?! Вы выглядите, как человек, встретившийся со смертью!

— Не... не знаю, — простонал, заикаясь, пан Анзельм, — может быть...

— Ну что произошло? Говорите!

— У меня в комнате... человек за окном... страшное лицо...

— Идемте быстрее!

В коридоре никого не было. В доме все спали и стояла полнейшая тишина.

Они вошли в комнату Шаротки. Ночник горел около кровати, комната была пуста, а за окном никого не было.

— Вам случайно не померещилось?

Шаротка уже успел прийти в себя и, несмотря на дрожь в голосе, решительно запротестовал:

— Ну как же?! Я видел это лицо так, как вас сейчас! Это было ужасно!

— Как оно выглядело?

— Густые черные брови, большой рот, лицо белое со сверкающими глазами. Отвратительная маска!

Хемпель подошел к окну и, немного повозившись со шпингалетами, открыл его. В комнату хлынула волна холодного воздуха. Не обращая внимания на дождь, журналист выглянул наружу. В тусклом свете, падавшем из комнаты, он увидел перед собой кусок карниза шириной со стопу. Дальше все было погружено во мрак.

Он закрыл окно.

— Темно и мокро, ничего не видно. Если даже действительно кто-нибудь там был, то все равно следы смоет дождь.

— Что нам делать? — озабоченно спросил Шаротка. — Может, разбудить этих молодых людей?

— Зачем? Чтобы завтра они вас высмеивали? Единственное, что осталось, это пойти спать. Если вы не подверглись галлюцинации, то, может быть, завтрашний день принесет разгадку.

— Пойти спать! — воскликнул возмущенный пан Анзельм. — Я никогда не засну после такого!

— Это так вам только кажется. Завтра вместе будем смеяться над нашими видениями, — весело сказал Хемпель, желая подбодрить взволнованного соседа.

Шаротка молча покрутил головой, а когда журналист ушел, заглянул в камин, в шкаф, проверил, заперты ли окна, и начал баррикадировать двери.

Хемпель вышел в коридор. Все рассказанное Шароткой он считал плодом воображения, хотя и не знал, каких историй наслушался тот перед ужином.

Открыл двери своей комнаты и уже собирался переступить порог, когда в полосе света, падавшей из комнаты, заметил в глубине коридора что-то белое.

Заинтересовавшись, он пошел по направлению к нему.

Пройдя несколько шагов, он сообразил, что одно из окон коридора было открыто и порывы ветра колыхали занавеску.

Хемпель подошел к раскрытому окну. Оно почти доставало до пола. Одна из рам была приоткрыта, а на низком подоконнике и около него были видны темные влажные пятна, какие оставляет мокрая обувь. Следы эти исчезали на ковровой дорожке, застилавшей коридор.

Хемпель подумал, что он очень быстро получил подтверждение сообщению Шаротки. Нет, тому не померещилось. В дом кто-то проник через окно. Обеспокоенный журналист вернулся к себе.

Утро было солнечным и теплым. Шаротка, который всю ночь провел в кресле, чувствовал себя отвратительно: он не выспался, кости у него болели. Поэтому он с наслаждением вдыхал теперь свежий воздух и, распрямив худую грудь, грозно хмурил брови.