Жерар Вилье - К западу от Иерусалима Страница 3

– Мэрви, – попросил он, – пусть сюда поднимутся Френсис Пауэр и Донован с делом господина Хиллмана.

Нед Донован возглавлял Службу Безопасности внутри ЦРУ. В его отделе имелись личные дела всех сотрудников ЦРУ. Он работал в тесной связи с ФБР и благодаря высокой эффективности его работы в ЦРУ очень редко просачивались подозрительные люди. Френсис Пауэр был правой рукой Фостера Хиллмана в течение шести лет. Сейчас он работал в Плановом отделе под начальством Дэвида Уайза. Нед Донован появился первым. Лицо его было встревоженным. В очках без оправы он походил больше на бухгалтера, чем на агента ЦРУ. Они молча пожали друг другу руки, и Нед с глубоким вздохом опустился в кресло.

– Прежде всего, – начал Рэдфорд, протягивая ему связку ключей, – отправьте двоих людей произвести обыск в квартире Фостера Хиллмана. Пусть все тщательно проверят.

– О'кей, – сказал Донован, положив ключи в карман. Рэдфорд глубоко вздохнул.

– Вам известно не меньше, чем мне. Это – грязная история, возможно, одна из самых грязных, которые мы пережили, но мы не должны поддаваться эмоциям. У вас есть что-нибудь на Хиллмана? Вы принесли его дело?

Нед Донован показал пальцем на пепел, собранный в пластиковый пакет.

– Вот его дело.

– Что?! – Рэдфорд в ужасе переводил взгляд с пакета на Донована. – Вы хотите сказать, что он сжег свое личное дело, которое находится в Службе Безопасности?

Донован заерзал в кресле.

– Это – бесспорный факт, который я только что обнаружил. Хиллман был в Отделе в то время, когда я находился в кафетерии. Моя секретарша позволила ему заглянуть в каталожный ящик, потому что ему было необходимо ознакомиться с одним делом. Он не стал уточнять, что речь идет о его деле, и забрал его в кабинет. Однако не будем делать поспешных выводов, – добавил Донован, глядя на генерала.

Рэдфорд страдал, словно его обвинили в измене. Он покачал головой и сказал:

– Нед, вы – славный парень, но в настоящий момент мы не имеем права быть славными парнями. Фостер Хиллман покончил с собой три часа назад. Без всяких видимых причин. Он находился в здравом уме. Опыт показывает, что в нашей профессии не бывает безвыходных ситуаций. Самоубийство – это своеобразный выход из такой ситуации.

– Вы говорите так, словно подозреваете самого Президента, – заметил Нед Донован. – Или вы думаете, что Хиллман предал?

Рэдфорд стукнул кулаком по столу.

– Кретин! Я не говорю, что он предал, но я хочу доказать обратное. И вы должны в этом мне помочь. Почему он уничтожил дело?

Донован пожал плечами.

– Не имею ни малейшего понятия. Насколько я помню, там были только некоторые сведения о его семье, своего рода куррикулум витэ[1]не представляющие особого интереса. С точки зрения Безопасности у меня ничего не было на Хиллмана. Это, впрочем, совершенно естественно в отношении главы ЦРУ!

– А что известно о его личной жизни? – настаивал Рэдфорд.

Пытаясь что-то вспомнить, Донован напряженно задумался и затем ответил:

– Вы знаете, что он вдовец. Последние годы жил один в большой квартире на улице Н. в Вашингтоне. У него не было женщины, он не пил, не играл, не употреблял наркотиков и не был гомосексуалистом. Что касается материального обеспечения, он мог бы жить беззаботно, даже если бы завтра бросил работу. Он работал здесь по пятнадцать часов в сутки, развлекался мало, друзей у него почти не было.

Рэдфорд осмыслил услышанное, затем сказал:

– Он не мог предать, это просто невозможно.

Нед Донован добавил:

– Более того, даже если бы он и предал, нам понадобилось бы несколько лет, чтобы доказать это. Хиллман имел доступ ко множеству секретов и был неуязвим. Совершенно непонятно, почему он так кончил.

– Я попрошу вас все же проверить его счета в банке, чтобы выяснить, были ли поступления из невыясненных источников, – смущенно сказал Рэдфорд. – И предупрежу наших агентов в соцстранах, чтобы они попытались выяснить, не было ли предательства со стороны какого-нибудь высокопоставленного лица.

В дверь постучали, и вошел Френсис Пауэр. У него были редкие белокурые, плохо причесанные волосы. Ему можно было с равным успехом дать как пятьдесят, так и семьдесят лет. Он посмотрел на Рэдфорда голубыми умными глазами.

– Все это ужасно, – сказал он.

– Последствия могут быть еще хуже, – добавил Рэдфорд, жестом указывая на кресло. – Садитесь и слушайте.

Повернувшись к Доновану, Рэдфорд заметил:

– Вы могли бы предотвратить это самоубийство, если бы вовремя отреагировали.

Нед Донован взорвался:

– Вы несправедливы, генерал. Как только меня предупредили, что магнитофон, записывающий разговоры Хиллмана, отключен, я тотчас поставил вас в известность, но вы не придали этому значения...

– Да, пожалуй, вы правы, – пробурчал Рэдфорд. – Что там случилось на самом деле?

Донован возмущенно продолжал:

– Красный контроль, записывающий разговоры, предупредил меня, что Хиллман в течение нескольких минут не подключается. Мы используем эту систему, чтобы записывать разговоры извне...

– Я знаю, – прервал его Рэдфорд.

– Одним словом, – заключил Донован, – Хиллман действовал так, словно не хотел, чтобы его разговор был записан.

– Раньше бывало что-нибудь подобное?

– Нет, – ответил Донован. – Мы прослушали все пленки последних дней, но в любом случае я получил бы рапорт. Мне докладывают о малейшем нарушении.

– Что вы думаете об этом? – спросил Рэдфорд Френсиса Пауэра. – Вы ведь лично знали Фостера Хиллмана.

Пауэр беспомощно развел руками.

– Я не могу понять. Он так любил свою работу. Предательство исключено. Может быть, нервное переутомление?

– Врач говорит, что это тоже исключено.

– Я не верю врачам. Они говорили, что Джек Руби не сумасшедший...

– Я не понимаю одной вещи, – медленно сказал Рэдфорд. – Прежде чем прыгнуть в окно, Хиллман оставался в кабинете один около пятнадцати минут. Он даже закрыл дверь на ключ. Караульный утверждает, что Хиллман несколько секунд сидел на подоконнике, перед тем как броситься вниз. Значит, его действия были спокойны и осознанны. Жаль, что нет никакой предсмертной записки.

– В сущности, его самоубийство само по себе – послание, – прошептал Френсис Пауэр. – Он как бы сказал этим: точка, никакого риска, оставьте. Это в его духе.

Развалившись в кресле, генерал Рэдфорд пускал кольца сигарного дыма.

– Должно быть, он чего-то боялся... А его смерть разрешила проблему...

– Это очень возможная гипотеза, – сказал Пауэр. – В распоряжении Фостера Хиллмана были ЦРУ и прочие средства, помимо самоубийства, чтобы бороться против гипотетической угрозы. Кроме того, не могу понять, чем можно ему угрожать.

– Но он выпрыгнул в окно...

Что-то здесь не вязалось. Рэдфорд терял нить.

– Мы сидим в луже, – мрачно сказал он. – Хиллман принял все меры предосторожности, чтобы сохранить свою тайну.

– Нужно еще раз просмотреть его куррикулум витэ, – сказал Донован. – Что-нибудь мы обязательно найдем.

– Это работа для Пенелопы. Мы даже не знаем, что искать. По-моему, Хиллман поставил точку на этом деле, покончив с собой. Значит, он пришел к заключению, что это наилучшее решение...

– Но не для него... – прошептал Френсис Пауэр.

– Может быть, для него тоже, – сказал Рэдфорд. – Он был человеком незаурядным.

Раздался звонок внутреннего телефона. Звонил охранник из холла.

– К господину Хиллману пришел посетитель, – доложил он. – Какие будут приказания?

– Кто это? – спросил Рэдфорд.

– Он предъявил зеленую карточку на имя князя Малко Линге. Он говорит, что Хиллман назначил ему встречу.

– Пусть поднимется.

Рэдфорд бросил трубку и повернулся к Доновану.

– Интересно. Вы знаете SAS? Принца Малко Линге, австрийца?

Донован кивнул.

– Это один из тайных агентов Планового отдела?

– Так точно, и один из самых лучших. Он в некотором роде свободный стрелок, но, как правило, получает блестящие результаты. Абсолютно надежен. У него была назначена встреча с Хиллманом.

– Любопытное совпадение, – заметил Донован.

– Сейчас, может быть, что-нибудь прояснится, – вздохнул Френсис Пауэр.

– Да, стоит рискнуть, – сказал Рэдфорд.

В дверь постучали. Скоростные лифты доставляли пассажиров на семнадцатый этаж за несколько секунд.

– Войдите, – крикнули в один голос Рэдфорд и Донован.

Малко вошел в кабинет. Он уже был знаком с Рэдфордом и Пауэром и представился Доновану. Последний был приятно поражен изысканным видом и необыкновенно живыми золотистыми глазами Малко. На Малко был костюм из синего альпака безупречного покроя. «Не менее пятисот долларов, – подумал Донован. – Тайные агенты ни в чем себе не отказывают. Неудивительно, что бюджет ЦРУ – камень преткновения на американском Конгрессе».

– Вы тоже ждете Фостера Хиллмана? – спросил Малко. – Прошу извинить меня, я немного опоздал.