Шекли Роберт - ЖИВОЕ ЗОЛОТО Страница 32

- Я просто подумал, что предложить все-таки стоит, - сдался Эберхардт. - Музей суданской археологии - необыкновенно интересное место.

- К черту музеи! - буркнул Мак-Кью. - Сейчас слишком жарко для экскурсий.

- Думаю, - сказал Эчеверрья, - нам стоит вернуться в наше купе, пока его кто-нибудь не занял.

Пятеро европейцев равнодушно пошли к поезду. В вагоне их встретил Прокопулос.

- Ну что, посадили они Отта на самолет? - спросил Харкнесс.

- Да-да, конечно, - ответил Прокопулос. - Я сам проводил его до трапа. Возможно, в эту минуту мистер Отт уже пересек египетскую границу.

- Оказывается, и от гепатита бывает польза, - сказал Мак-Кью.

Они вошли в свое купе и обнаружили там лейтенанта английской полиции и двух суданских констеблей.

- Добрый вечер, джентльмены, - сказал лейтенант. - Я не смог отыскать вас на вокзале и потому позволил себе подождать здесь. Могу я посмотреть ваши документы?

- А в чем дело? - спросил Харкнесс. - У нас уже проверяли документы в Генейне.

- Прошу прощения, сэр, но у меня приказ.

Майор что-то проворчал и полез за паспортом. Остальные последовали его примеру. Лейтенант сел за столик, внимательно посмотрел каждый паспорт, потом вернул их владельцам.

- Благодарю вас, джентльмены, - сказал он. - Надеюсь, я не причинил вам особых неудобств. А вам, мистер Прокопулос, придется пройти со мной в управление полиции.

- В чем дело? - возмутился Прокопулос.

- Мы поговорим об этом в управлении.

- Но я опоздаю на поезд! Вы не имеете права препятствовать моему отъезду только из-за того, что кто-то хочет получить ответ на какие-то дурацкие вопросы.

- Сожалею, сэр, но ничем не могу помочь.

- Какая нелепость! Я отказываюсь идти!

- В таком случае я буду вынужден арестовать вас, - проговорил лейтенант с несчастным видом.

- Мои документы в полном порядке! - возмущенно заявил Прокопулос. - В чем меня обвиняют?

- Я думаю, это удобнее будет обсудить в управлении.

- Нет! - закричал Прокопулос. - Я имею право знать, за что меня арестовывают!

- Ну что ж, - пожал плечами лейтенант. - Я получил предписание арестовать вас по обвинению в похищении драгоценных камней и их незаконном вывозе из Южной Африки.

- Но это абсурдно! - воскликнул Прокопулос. - У меня нет никаких драгоценных камней, и я никогда в жизни не бывал в Южной Африке!

Терпение лейтенанта истощилось.

- Давайте, - сказал он и кивнул констеблям. Суданцы двинулись к Прокопулосу.

- Не нужно насилия, - торопливо проговорил Прокопулос. - Я пойду с вами. Но я подам на вас в суд за незаконный арест.

- Как хотите, сэр, - безразлично произнес лейтенант. Он кивком попрощался с остальными европейцами и вышел из купе. Следом двинулись констебли, между ними - Прокопулос.

Когда они ушли, Эчеверрья произнес:

- У этого человека внешность вора. Я это понял с первого взгляда.

- Странно получается, - сказал Рибейра. - Наши спутники покидают нас один за другим.

- Смотрите! - воскликнул доктор Эберхардт. - Поезд тронулся!

Сперва движение было почти незаметным. Но потом поезд постепенно набрал скорость, отошел от перрона Хартумского вокзала и двинулся в путь: на Атрабу, Порт-Судан и Суакин.

Глава 3.

Всю ночь и большую часть следующего дня поезд шел без приключений. Шестнадцатого августа, в шестой день Дха'л-Хиджа, за час до захода солнца поезд приблизился к запыленному зданию вокзала в Атрабе. Багаж доктора Эберхардта - старые чемоданы и скрипучие плетеные корзины - был выгружен из вагона и свален в кучу на перроне. Европейцы вышли проводить Эберхардта, пока поезд готовился к отправлению.

В последнее мгновение Эберхардт подумал: а может, отбросить осторожность, разорвать контракт с экспедицией Беккермана в Мерое, сесть обратно на поезд и поехать в Суакин, к руинам Добары, к славе или поражению? Мерое или Добара? Он никак не мог решиться. Но если Беккерман не получил его последнюю телеграмму, если он не пришлет за ним машину, то тогда, возможно...

Эберхардт увидел на дороге черное пятнышко. Пятнышко приблизилось и оказалось тяжелым грузовиком.

- Это за мной, - печально произнес Эберхардт.

- Нам будет не хватать вас, - сказал ему Рибейра. - Мы выехали из Форт-Лами всемером, а теперь нас остается только четверо.

- Мне тоже будет не хватать вашего общества, - сказал Эберхардт. - Но вы четверо вместе доедете до Аравийского полуострова.

- Иншаллах! - с усмешкой произнес Эчеверрья.

- Совершенно верно, - согласился с ним майор Харкнесс. - Именно это и следует говорить перед подобным путешествием. Иншаллах! Да будет на то воля Аллаха!

Они попрощались с Эберхардтом. Грузовик подъехал к вокзалу. За рулем сидел европеец, а в кузове - двое суданских рабочих. Европеец помахал Эберхардту рукой, тот помахал в ответ. Раздался свисток паровоза. В голове поезда Харит ненадолго оставил своих паломников. Он был поглощен беседой с каким-то арабом, жителем Атбары.

***

Харит молча выслушал своего помощника. Верный Сагар закончил сообщение, и на лице его отразились беспокойство и надежда. Но Харит продолжал молчать. Он все еще злился на Прокопулоса.

Хотя грек и внушал Хариту отвращение, его не стоило недооценивать. Прокопулос был единственным звеном, связывавшим его с европейцами. Теперь это звено порвалось, и опасность угрожала Хариту отовсюду. Ближайшей угрозой была смерть от руки эль-Тикхейми. Но за этой опасностью маячила другая, возможно, даже более страшная. Харит до сих пор не знал, кто из европейцев Стивен Дэйн и что он намеревается делать. Это мог узнать Прокопулос, но теперь он сидел в полицейском управлении Хартума. Задерживаться и вызволять его оттуда было абсолютно некогда. Время летело, неумолимо приближался двенадцатый день Дха'л-Хиджа. Терять время из-за Прокопулоса было бы непозволительной роскошью. Но все же алчный и лживый грек мог бы сейчас весьма пригодиться.

Паровоз пронзительно засвистел.

- Господин, я сделал все, что ты мне приказал, - снова подал голос Сагар.

- Да, - согласился Харит, - ты сделал то, что я тебе сказал, но ты не узнал того, что мне было нужно.

- Но это было невозможно! Я сам отправился в суакинский порт. Я ходил по причалам и слушал сплетни обо всех событиях в Африке и Аравии. Но никто не говорил ни о тебе, ни о эль-Тикхейми, ни о Дэйне и не произносил ни одного из тех имен, которые ты называл.

- Конечно, ты ничего не мог услышать, - сказал Харит. - Всем известно, что ты - мой слуга и моя правая рука. При виде тебя осторожные люди никогда не станут говорить ни обо мне, ни о моих друзьях, ни о моих врагах. Ты глупец, Сагар. Когда я приказывал тебе узнать, что говорят в Суакине, я вовсе не имел в виду, что ты должен был делать это лично. Тебе нужно было послать кого-нибудь другого, не связанного со мной.

- Но как я мог об этом догадаться? - воскликнул Сагар. - И разве я мог без твоего приказа доверить такое важное дело кому-нибудь другому?

- Ты глуп, - со вздохом проронил Харит. - Моя жизнь и благополучие оказались в руках глупцов.

- Я не мог прочесть твои мысли! - стоял на своем Сагар. В его голосе послышались угрюмые нотки. - Я сделал то, что мне показалось наилучшим, и большего я сделать не мог. И потом - а что с другими твоими приказаниями? Разве я не выполнил их в точности?

- Да, с ними ты справился хорошо, - согласился Харит. - Гораздо лучше, чем я ожидал. Ты верный человек, Сагар, а верность дороже любых драгоценностей. Ты не виноват в том, что твой разум не столь проницателен, как того хотелось бы мне.

- Тогда я справлюсь и с другим заданием! - воскликнул Сагар. - Я уверен! Господин, когда я у тебя на службе, для меня нет невыполнимых заданий. Мне нужно только точно сказать, что надо делать.

- Да, тебе нужно только сказать, - с улыбкой произнес Харит. - Расписать все в подробностях.

- Да, конечно! - радостно подхватил Сагар. - Только скажи, что я должен делать, Мустафа ибн-Харит, и я выполню все в точности.

Паровоз засвистел в третий раз.

- Ты хороший и верный человек, - торжественно сказал Харит. - Ты мой возлюбленный брат. Я прошу тебя принять это в знак моего уважения.

Харит протянул арабу бумажник - плату за услуги. Сагар попятился и обеими руками оттолкнул бумажник.

- Нет, Мустафа ибн-Харит! Все, что я сделал, я сделал из любви к тебе, а не ради денег!

Хариту пришлось трижды предлагать бумажник своему помощнику, пока тот наконец не принял его, просияв от радости. У торговца еще осталось несколько секунд, чтобы пожать руку верному слуге и произнести несколько слов похвалы. Потом поезд тронулся. Харит оставил Сагара и вскочил на подножку.

Остановившись в тамбуре, Харит посмотрел на запад и увидел грузовик, увозивший европейца, которого звали Эберхардт. Поезд бодро двигался на восток, преодолевая последнюю часть пути к Саллуму, Порт-Судану и Суакину. Теперь в нем ехали только четыре европейца, а в одном из вагонов находился эль-Тикхейми. Больше не было умного Прокопулоса, который нашептывал бы Хариту в уши запутанную ложь. Вместо этого, оглянувшись, Харит мог увидеть приземистую фигуру Сагара, неподвижное белое изваяние на желтом фоне пустыни, верного и честного слугу. Но когда требуется ум, ни верность, ни честность не могут его заменить.