Рудольф Лускач - Белая сорока Страница 33

Разглядывая клок волос, перевязанных черной ниткой, я перебирал в памяти всех своих знакомых, которые, по моему мнению, встречались с Хельми. Но ни у кого таких волос не было!

— А вы думали, Филипп Филиппович, о мотивах убийства? — спросил я.

Курилов склонил голову и развел руками, что означало удивление по поводу моего наивного вопроса.

— И к какому же выводу пришли? — настаивал я.

— Выводы потом. Пока можно лишь предполагать, что речь идет об обдуманном грабеже. Частые приходы Хельми в больницу к Хельмигу вызвали подозрения, что между ними есть нечто такое, что они скрывают от остальных. Мы уже знаем, что Хельмиг похитил со склада Блохина-Крюгера определенную часть драгоценностей. О том, что Хельми их куда-то везла, узнала банда, и один из ее членов, который нам пока неизвестен, произвел кровавый расчет. Конечно, это только предположение…

С трудом подавив отвращение, я сказал:

— Значит, кроме Блохина-Крюгера, ставшего «невидимкой», действуют еще несколько неизвестных членов группы?

— Прибавьте сюда уже известного Лотнера. Еще один объявился в связи с ремонтом голландского грузового судна. Максимов все время твердил, что пассажир, который намеревался тайком удрать за границу, уже на судне, и не без ведома первого помощника капитана, а может быть, даже и самого капитана, спрятан в надежном месте. Тогда мы направили к капитану морской контроль для проверки готовности судна к плаванию. Если контроль найдет какую-нибудь неисправность, он может задержать судно. Капитан, конечно, стремится как можно быстрее выйти в море, чтобы получить премию. Наши «морские волки»- так тщательно осматривали судно, что на это ушло — к неудовольствию капитана — несколько дней. Они обнаружили незначительные недоделки, на которые при иных обстоятельствах посмотрели бы сквозь пальцы. На этот раз стояли на своем: пароход не имеет права покинуть причал до тех пор, пока все недоделки не будут устранены.

Осмотр судна, однако, не дал ожидаемого результата: «черного пассажира» мы не нашли. Максимов был в отчаянии; от кочегара, доверие которого снискал, он узнал, что «пассажир», действительно, тайно прибыл на судно и был там спрятан. Но что-то заподозрив, очевидно, снова исчез с судна, причем так же незаметно, как и появился. Кочегар хорошо запомнил «пассажира», и знаете, на кого он похож по его описаниям? Скорее всего, на Блохина! Стало быть, эта шельма была у нас на расстоянии протянутой руки. К сожалению, нам не повезло. Но и ему не удалось удрать за границу. Кроме того, мы немного продвинулись вперед; мне кажется, что мы нашли человека, который организовал приход Блохина на судно. И помог нам ваш Стернад, или Стр-р-р-над, если говорить правильно по-чешски.

Он обратил внимание на то, что дважды за один вечер к первому помощнику капитана приходил человек, с которым он несколько раз встречался в магазине для иностранных специалистов. На иностранное судно, стоящее в порту, вход посторонним строго запрещен, поэтому Стрнад указал Максимову на пришельца. Тот заинтересовался и установил, что это корабельный мастер Эрхард Бушер, немецкий подданный, уже три года работающий на Ленинградском судостроительном заводе. Посещения голландского судна не имели ничего общего с его служебными обязанностями, носили «частный» характер. Он побывал на судне как раз перед тем, как там объявился Блохин. Конечно, это могло быть лишь случайное совпадение, но мы основательно проверили Бушера. Вот его фотография…

На заводе Бушера характеризовали как спокойного, общительного человека, повышающего голос лишь в том случае, когда дело не ладится. Это хороший специалист, и руководство завода хотело продлить с ним договор, но Бушер отказался: мечтает поскорее вернуться домой, в Германию. Хозяйка заводской квартиры, в которой Бушер жил вместе с другим немецким техником, также хорошо о нем отозвалась. Заметила только, что он любит устраивать вечеринки с женщинами, и что иногда его навещают незнакомые мужчины, вероятнее всего немцы. Ну, что ж, каждый имеет право принимать гостей. Тогда Максимов показал хозяйке фотографии Блохина, Хельмига, Купфера, Шеллнера, Эрны Боргерт, Хельми Карлсон, а теперь и Лотнера. Хозяйка безошибочно узнала фон Лотнера, заколебалась над фотографией Эрны.

Следовательно, вполне возможно, Бушер связан с группой, которая нас интересует. Любопытно, что он любит странные забавы. Поставит, например, на окно несколько лампочек и бросает в них камни, как из пращи. Гром от разбивающихся лампочек сопровождается его диким смехом. Однажды Бушер пришел домой с совершенно обритой головой. Хозяйка удивилась, почему он это сделал зимой…

— А ведь на фотографии у него буйные вихры, зачем ему это понадобилось? — спросил я.

— Бушер обрил голову на пари, — пояснил Филипп Филиппович.

— Разве это не безрассудство? Если он и впрямь связан с вредительской группой, то его за это не похвалят…

Курилов прервал меня быстрым движением руки:

— Вы правы. Член шпионской организации не должен бросаться в глаза.

— У вас есть его точное описание?

Курилов кивнул, порылся в бумагах и вычитал в одной из них, что у Бушера… пепельные волосы.

— Пожалуй, это на что-нибудь сгодится, — осторожно намекнул я.

— Не хотите ли вы… — засмеялся Филипп Филиппович.

— Мысль заманчивая, — сказал я, — но как бы она и на самом деле не оказалась «притянутой за волосы»…

— Что поделаешь, таково наше ремесло. Приходится хвататься за любой волосок. В том числе и за вашу мысль. Изучим ее со всех сторон.

— О, это вы умеете!

Арестованных участников дела «Белая сорока» снова вызвали на допрос. Ни один из них не признался, что регулярно встречался с Бушером. Говорили, иногда видели его на «пивных» вечерах в немецком консульстве, но отрицали, что он входил в группу. Только Хельмиг признал, что Бушер был в курсе, а возможно, и сам выполнял какие-нибудь задания на заводе, где работал, но по законам конспирации никто больше об этом не знал.

Представители госбезопасности, которым было поручено выяснить подробности жизни Бушера за последний месяц, проявили огромную настойчивость и терпение. Он встречался с немцами, однако на собрания специалистов в союз инженеров и техников не ходил. Время от времени, действительно, устраивал свидания с женщинами, всегда дома, а хозяйку в таких случаях отправлял в кино или театр.

Именно это и дало возможность продолжить расследование. Нашли женщин, с которыми встречался Бушер, — их откровения не отличались оригинальностью. Тогда спросили Шервица, знает ли он Бушера.

— Еще бы не знаю! — заявил тот. — Он бывает на каждом «пивном» вечере у немецкого консула и ведет себя не лучшим образом. У него есть несколько знакомых, таких же пьяниц, как он сам. Чего только они не вытворяют! Удивляюсь, почему его терпит консул?

Обнаружилось также, что Бушер рыбак и грибник, часто ездит на мотоцикле на прогулки и берет с собой кое-кого из своих знакомых, нередко женщин. Удалось установить, что недавно он без всяких причин попросил четыре выходных дня.

— Это с ним иногда бывает, — пояснил руководитель отдела кадров завода. — Уезжает вдруг в лес с какой-нибудь очередной «подружкой». Только вот куда он исчезал сейчас, зимой, не знаю. Уехал пятого января, вернулся девятого. Случайно встретил его после возвращения. Он был неузнаваем! Лицо поцарапано, голова голая, как колено. Наверно, опять где-нибудь здорово перебрал. Ведь только в пьяном виде можно затеять немыслимое пари — бегать зимой с бритой головой!

Бушер получил выходные дни между пятым и девятым января.

Хельми была найдена мертвой утром седьмого января.

Курилов не знал, что лучше: допросить Бушера или дождаться, когда выяснится, где тот провел четыре дня. Наконец все-таки решился на первое, но форму избрал такую, которая никак допроса не напоминала.

Бушер был приглашен в отдел кадров завода, где его ожидал милиционер. Со всей важностью и строгостью, которая свойственна представителям органов власти, он вынул из сумки акт «о тяжелом телесном повреждении, происшедшем вследствие грубых нарушений правил езды, на мотоцикле шестого января в районе Карташовки…» В акте говорилось, что гражданка Вера Сафронова была сбита на автобусной остановке мотоциклом, который мчался с недозволенной скоростью. Гражданка получила тяжелые ранения и до сих пор находится в больнице. Отягчающим вину было то, что Бушер не только не позаботился о сбитой женщине, а, наоборот, прибавил скорость и скрылся. Этот поступок квалифицируется как уличный бандитизм.

Милиционер сообщил Бушеру, что должен доставить его на допрос в отделение. Рассерженный Бушер заявил, что ничего подобного с ним не случалось и что в тот день он вообще на мотоцикле не ездил. Тогда милиционер напомнил Бушеру номер его мотоцикла и спросил, правильно ли он его назвал.