Ушли клоуны, пришли слезы… - Зиммель Йоханнес Марио Страница 33

— Повторяю: отошли своих людей!

— Послушай, у нас четко рассчитанная по времени программа. Не можем мы…

— Я тебя очень прошу!

Японец посмотрел на Барски с явным недоумением, затем пожал плечами и привычно улыбнулся. Повернувшись к сотрудникам, громко произнес:

— Мне очень жаль, господа, однако вынужден просить вас оставить лабораторию. Всех. Немедленно!

Послышался недовольный ропот.

— Всего на пятнадцать минут, — сказал Барски. — Пожалуйста!

Люди в зеленом оставили лабораторию. Стало тихо. Только вентиляторы напевали свою песню.

— Слушай! — запальчиво произнес японец. — Сколько работы пойдет насмарку из-за того, что опыты прерваны, тебе все равно, да?

— Я к тебе не с пустяками пришел, — сказал Барски. Подойдя вплотную, он едва ли не шепотом сообщил: — Сегодня ночью в Гамбурге убили человека. Его звали Антонио Кавалетти.

— И что же?

— Но ты ведь сам сказал нам, Так.

— Что я вам сказал? Что? Что? Что?

— Что кто-то взломал двери и проник в клинику твоего брата Киоси в Ницце. Что из сейфа похищены документы с результатами исследований. Что исчез один из охранников, который разыскивается полицией; его-то и подозревают в совершении преступления. И что твой брат Киоси взял его на службу с рекомендательным письмом фирмы «Генезис два» из Монако.

Сасаки растерянно улыбнулся.

— Это случилось в прошлом году в декабре. И по этой причине ты врываешься сюда и мешаешь нам работать?

— Боже мой, пойми: у твоего брата своя клиника, но ставит он опыты того же плана, что и мы. И они в такой же степени интересны для третьих лиц, как и наши! У него похитили документы из сейфа. У нас убили профессора Гельхорна со всем его семейством.

— Какая между этими событиями связь?

— Самая непосредственная!

— То есть?

— Антонио Кавалетти, которого убили в Гамбурге, тоже из «Генезис два». А сама фирма «Генезис два» со всеми ее сотрудниками несколько недель назад словно сквозь землю провалилась.

Сасаки освободил руки из пластиковых краг.

— Послушай, Ян, мне не нравится твой тон. Ты изобретаешь взаимосвязи, не имея для этого ни оснований, ни доказательств, — лицо Сасаки раскраснелось. — Да еще в присутствии дамы. Кстати, кто она?

— Норма Десмонд, журналистка.

— Вы, вы… — японец едва не задохнулся от возмущения. — И Барски вас сюда пригласил?

— Иначе ее бы здесь не было, — грубовато ответил за нее Барски.

— Рад познакомиться с вами, фрау Десмонд, — Сасаки отдал поклон сидя. А потом повернулся к Барски: — Ты отлично знаешь, что вход сюда строжайше воспрещен, если только…

Барски снова понизил голос:

— Как поживает твой брат, Так? Жив он? Скрывается от шантажистов? Или взлетел на воздух вместе с клиникой?

— С меня довольно, Барски!

— С меня тоже, Так! С меня тоже! Твое поведение просто смехотворно!

— А как ведешь себя ты? Какой вывод ты делаешь из того, что и здесь, и в клинике моего брата появились люди из «Генезис два»? Что я к этому причастен? Что я участвовал в убийстве профессора Гельхорна?

— Не ори!

— Это у тебя нервы как канаты! Я что, должен спокойно выслушивать твои обвинения? И даже не реагировать?

— Я тебя ни в чем не обвиняю!

Внутри куба из акрилового стекла замигала красная лампочка.

Сасаки выругался по-японски.

— Нет, ты видишь, что стряслось! Вся работа — псу под хвост! Три недели мы работали, не разгибаясь и не спуская глаз с этой штуки. Три недели! Теперь можно начинать сначала… — Он встал. — Беги в полицию, донеси на меня! Я — убийца Гельхорна! Я всех убил! Я…

— Так!

— Что?

— Заткнись!

— Нет, терпение мое лопнуло! Выметайся отсюда! Да поживее!

— Твой брат Киоси в Ницце?

— Представления не имею.

— Когда ты в последний раз говорил с ним по телефону?

— Откуда я знаю? Недели две-три назад? А это тебе зачем?

— Я должен с ним поговорить. Немедленно.

— Тогда позвони ему! Или слетай в Ниццу, чего проще!

— Не сомневайся, слетаю. Еще как слетаю!

— Вы не объясните мне, что с Яном, фрау Десмонд? — обратился японец к Норме в некотором испуге.

— Ничего она объяснить не сможет, — отрезал Барски. — Разве что расскажет, что сегодня утром оказалась на волосок от смерти. В нее стреляли! И то, что она стоит здесь перед тобой, — чудо!

— В вас… стреляли?

Норма кивнула.

— Боже мой… Я… я тут с восьми утра… Я еще ничего не слышал… Это страшно.

— Человека, который стрелял в нее и которого самого убили, звали Антонио Кавалетти — из «Генезис два», — сказал Барски. — Теперь ты в шоке, да?

— Конечно в шоке. — Вид у японца был потерянный.

Барски тронул Норму за руку.

— Прошу вас, фрау Десмонд, пойдемте!

И они направились к выходу из лаборатории. У порога Норма еще раз оглянулась. Сасаки сидел, согнувшись, на табурете и что-то бормотал. За акриловым стеклом по-прежнему тревожно помигивала красная лампочка.

25

Они стояли в коридоре между двенадцатой лабораторией и шлюзом безопасности. Барски подошел к умывальнику с хромированной и изогнутой трубкой, напоминавшей зонтик в миниатюре. Он приблизил ладонь к обращенному вниз концу трубки. Полилась вода. Убрал — из трубки не пролилось ни капли. Снова приблизил — опять полилась вода.

— Сенсор, — сказал Барски. — Таким образом мне незачем прикасаться к крану. Я не притрагиваюсь ни к одному предмету, на котором, возможно, есть пылинки вредного для здоровья вещества. Это же относится и к двери в шлюз.

Он продемонстрировал: стоило ему приблизить ладонь к ручке двери, та открывалась. И сразу же закрывалась, когда он руку отдергивал.

— Тоже сенсор. Таким образом…

— Да, — сказала Норма. — Понимаю. Вы озабочены. Очень озабочены. Доктор Сасаки вел себя в высшей степени странно. Вы считаете, ему известно больше, чем он признает?

Барски промолчал, продолжая играть с краном.

— Доктор Барски!

— Не знаю. — Он тоскливо поглядел на Норму. — Неужели его и впрямь можно заподозрить в том, что он имеет отношение к преступлению? Мне вдруг пришло в голову: заподозрить можно любого из нас. Сондерсен, конечно, всех нас подозревает. Мне необходимо как можно скорее повидаться с братом Така в Ницце.

— Меня с собой возьмете?

Усталые глаза Барски засветились от радости. Норма заметила это. Радость, подумала она, есть ли она еще? О да, конечно, иногда. И вслед за ней приходит горе.

— Что это за клиника такая?

— Все, над чем работает брат Така Киоси в Ницце, относится к тем вещам, о которых Уотсон сказал в свое время: «И в политическом, и в моральном аспекте во всем мире произойдет черт знает что, когда за это дело примутся всерьез».

— Когда мы летим? Откуда? И куда именно? Я должна поставить в известность Сондерсена.

— Вылетаем из Дюссельдорфа. Билеты я закажу. Завтра утром, первым рейсом… Клиника Киоси находится в Ницце в районе авеню Белланда. Я ему сейчас же позвоню и скажу, что мы вылетаем.

— А я поеду в редакцию. Пора писать репортаж в завтрашний номер. С переездом в клинику сегодня ничего не выйдет. Господин Вестен тоже улетает завтра. Хочу поужинать с ним на прощанье. Приглашаю вас.

— Благодарю. Я пока останусь в клинике, подготовлю комнату для вас, чтобы вы уже сегодня смогли переночевать здесь.

— Спасибо. После редакции я загляну домой. Если мы летим завтра, надо уложить чемодан.

— Я за вами заеду.

— Нет необходимости. Я ведь под прикрытием.

— Все равно я вас провожу. Я вас одну не отпущу.

— Какой вы, оказывается, милый, — тихо проговорила она.

— Это вы милая, — еще тише ответил Барски.

— Ну, мне пора, — заторопилась Норма. — Чемодан уложу после ужина, раньше все равно не выйдет. Сумеете приехать в «Атлантик» к половине восьмого?

— Безусловно.

— До встречи, — сказала она и пошла к двери шлюза, которая открылась, как только она поднесла ладони к ручке. Дверь за ней захлопнулась. Она оказалась как бы в «предбаннике» кабины для переодевания, здесь она сняла защитный костюм, перчатки и повязку с лица, бросила их в пустой контейнер. Затем подошла к одному из чанов, тщательно помылась. Барски объяснил ей, что в чанах находится дезактивирующая жидкость.