Дональд Гамильтон - Группа ликвидации Страница 35

Веллингтон скорчил ехидную рожу.

— Ох, и впрямь хитрая паскуда. Он ведь даже навел нас на след! Ты знаешь, что Каселиус — это просто латинизированная форма имени Карлссон. Стоит какому-нибудь местному Карлссону разбогатеть и размечтаться о славе, как он тут же изменяет свою фамилию на Каселиус — точно так же, как у нас в Штатах какому-нибудь Смиту может ударить моча в голову, и он становится Смайтом.

В комнате уже было не продохнуть от сигарного дыма. Я взглянул на закрытое окно, но передумал. Хотя и считал, что опасности сейчас не больше, чем было раньше. Лу уже должна была сказать Каселиусу, что теперь ему не стоит меня щадить. Однако в таком деле умение точно выверить время и действовать безошибочно дается не каждому, так что мне не было никакого смысла идти на неоправданный риск только ради того, чтобы глотнуть немного свежего воздуха.

Веллингтон ждал, когда я начну задавать вопросы. Я оправдал его ожидания.

— И все же я не совсем понимаю, каким образом Лу Тейлор оказалась впутана в эту историю.

— У Каселиуса, приятель, вышла одна накладка. Похоже, что автоматчик на той дороге не сумел справиться с игрушкой так же мастерски, как сам Каселиус. Подойдя к машине, они увидели, конечно, гору покореженного металла, реки крови, но под телом растерзанного в клочья мужа миссис Тейлор лежала практически цела и невредима. А когда они стали стаскивать с нее труп, то обнаружили, что и он еще дышит. Он был как решето, но некоторые ребята, знаешь ли, живучи как кошки. Хэл Тейлор очень хотел остаться в живых. Он и жив — невзирая на урну с прахом и аккуратное надгробие с его фамилией. Он скрывается где-то во Франции. Каселиус — предусмотрительный господин. Он время от времени просит кого-нибудь сфотографировать его и предъявляет фотографии миссис Тейлор, чтобы она знала, что ее муженек выздоравливает. Так уж получается, что, темпы выздоровления Хэла Тейлора в значительной степени связаны с тем, насколько хорошо миссис Тейлор выполняет просьбы Каселиуса. Ну что, теперь тебе все ясно, приятель? — помолчав, он добавил: — И у меня есть пара снимков. Вот, смотри.

Он вытащил фотографии из кармана. Это были мятые снимки, сделанные дешевенькой камерой с дрянной вспышкой. На одной был изображен забинтованный мужчина на больничной койке — аккуратной и чистенькой. Над ним склонилась улыбающаяся сиделка. На другой — тот же мужчина на той же кровати, но постельное белье давно не меняли, одежду тоже, и за пациентом никто не присматривал — он лежал в полном одиночестве и явно был не в состоянии себя обслуживать. Из-за яркого отблеска вспышки изображение казалось смазанным, и тем не менее картинка была не из приятных.

Я вернул ему фотографии.

— Если это лучший образец мастерства фотографа Каселиуса, — сказал я, — то нет ничего удивительного, что ему понадобилось выписывать репортера из Америки.

— Первая фотография — из тех, которые Каселиус показывает ей, когда она работает удовлетворительно. Если же она начинает артачиться, ей присылают снимки совсем другого рода. Вроде второй фотографии. Какое-то время это оказывало нужный эффект. Она работала на Каселиуса, пользуясь тем, что она американская гражданка, и используя старые связи мужа и источники информации во благо коротышки. Потом, как я могу предположить, она спокойно оценила всю ситуацию и поняла, что никакой надежды у нее нет и что, возможно, если она поможет нам подцепить Каселиуса, мы сумеем как-нибудь вернуть ей Хэла Тейлора. Потому-то она пришла к нам со своим планом, который ты запорол. Теперь она неизвестно где и наверняка уверяет Каселиуса, что не имеет ко всему этому никакого отношения, что ее обдурили так же, как его, поэтому ему не стоит вымещать свой гнев на ее муже, где бы он ни находился, больной и беспомощный.

— Ты не знаешь, куда они направились? — спросил я. Он помотал головой.

— Я предложил Гранквисту организовать за ними слежку, но он решил больше не рисковать головой, следуя моим советам. Насколько я понимаю, он уже сыт по горло нашим сотрудничеством.

— Но ты же сам мог сесть им на хвост, — сказал я. — Вместо того чтобы вваливаться ко мне в номер и распускать кулаки.

— Не надо мне говорить, приятель, что мне надо было делать. У тебя нет чего-нибудь выпить? А то у меня от всего этого что-то в глотке пересохло.

— Ты уже, кажется, ориентируешься, где у меня что лежит в чемодане. Пойди и посмотри.

Я подошел к комоду, достал маленькую пластиковую чашку и банку растворимого кофе, а потом отправился за занавеску в ванную. Я открыл кран и стал ждать, когда пойдет горячая, пробуя струю пальцем. Перед моим мысленным взором возникла Лу Тейлор в черных обтягивающих штанах. Потом Лу Тейлор в коричневой юбке и свитере. Потом Лу Тейлор в красивом черном платье. Потом я перестал о ней думать. Я услышал, как громила в комнате два раза шумно отхлебнул из моей фляжки. Что ж, алкоголь должен убить все его бактерии, но все равно потом надо будет тщательно помыть горлышко.

— Господи, ну и духота здесь у тебя! — услышал я его восклицание.

— Ну, если бы ты не накурил… Я замолчал. Он двинулся к окну. Я бы мог его, наверное, предупредить, но он уже давно был совершеннолетний. Он состоял на этой службе не меньше моего. И я ничем не был ему обязан, если не считать синяка на челюсти и пары отбитых ребер. Черт с ним. И услышал звук открываемого окна. В то же мгновение раздался выстрел. Я вошел в комнату. Спешить было незачем. Снайпер либо промахнулся, либо нет.

Когда я вошел, Веллингтон стоял у раскрытого окна спиной ко мне, прижав ладони к лицу. Я, кажется, говорил, что на окнах нет сетки. Так что когда он нагнулся вперед, ему ничего не помешало. Последнее, что я увидел, были подметки его ботинок. Гигантские такие подметки. Здоровый он все-таки был мужик. Прошло, кажется, немало времени, пока под окном двумя этажами ниже не раздался стук упавшего тела.

Глава 25

Как-то сам Веллингтон выразился, что некоторые ребята живучи как кошки. Когда мы подбежали — Гранквист оставил своих людей в отеле, — он дышал и обещал не умирать еще какое-то время, дабы избежать последующих неприятностей. Даже спустя несколько минут после падения он был в сознании и ругался как боцман. Приехавший вскоре врач констатировал перелом руки, шейного позвонка, некоторое количество сломанных ребер и наличие небольшой бороздки в левой надглазной кости от пули. Похоже, ни череп, ни глаз не пострадали. Его увезли в больницу.

Я вернулся к себе в номер и побрился. Когда приехал Гранквист, я уже был почти одет. Я впустил его и закончил повязывать галстук, наблюдая, как он подошел к окну, потом стал осматривать комнату и обнаружил место попадания пули после того, как она чиркнула по голове Веллингтона.

— Судя по протоколу, который я прочитал, вы находились в комнате, — он кивнул на занавеску ванной комнаты.

— Но я не убивал его.

— Это ясно. Если хотите знать, мы уже поймали подозреваемых. Их грузовик сломался в тридцати километрах к востоку от города. Мы обнаружили ружье. Их поймали, когда они пытались скрыться в лесу. Мы еще не поняли, кто из них произвел выстрел, но это не так уж и важно, кроме как для суда, в котором будет рассматриваться дело. — Он взглянул на меня. — Вы не хотели бы высказать свое предположение, почему в герра Веллингтона стреляли?

— Нет, — сказал я, — но у таких людей, как он, всегда тьма врагов — то есть я хочу сказать, в силу специфики его службы.

Гранквист глубокомысленно кивнул и вновь посмотрел на окно.

— Было еще довольно темно, не так ли? Он стоял на фоне освещенной комнаты. Вы оба довольно высокого Роста, хотя он значительно крупнее вас. И это ваш номер, а не его.

Я изобразил на лице страх.

— Послушайте, дружище, кому могло прийти в голову стрелять в меня?!

— Не знаю, — сказал Гранквист, — но мне кажется очень странным, что ваша персона, герр Хелм, прямо-таки манит к себе смерть и насилие. В Стокгольме была убита дама, не правда ли? Если бы мы не посчитали необходимым для реализации нашего плана позволить вам беспрепятственно отправиться в Кируну с фотоаппаратом, вас бы подвергли куда более тщательному допросу по поводу того убийства, несмотря на улики, свидетельствующие о вашей непричастности к ее смерти. По вашем возвращении в Стокгольм местная полиция будет просить вас сделать заявление. Далее. В салоне взятого вами напрокат автомобиля, прямо под окнами вашего отеля, был обнаружен мертвый мужчина. И вот теперь этот несчастный случай. Мне почему-то кажется, что герр Веллингтон не был со мной до конца откровенен относительно вашей личности. У меня возникло совершенно четкое представление о его — скажем так — профессиональной зависти к вам.

— Я, разумеется, — ответил я бесстрастно, — никак не пойму, о чем вы говорите, герр Гранквист.

— Разумеется. Но, пожалуйста, запомните, герр Хелм, что мы, шведы, очень болезненно относимся ко всяким проявлениям насилия. Мы даже не разрешаем своим детям смотреть американские ковбойские фильмы. Мы убеждены, что даже знаменитые убийцы и шпионы должны быть преданы справедливому суду. Просто подстреливать их из-за угла, за исключением крайних случаев, — значит насмехаться над законностью. Надеюсь, я ясно выражаю свои мысли? — он пошел к двери и обернулся. — А что это?