Иван Дорба - Белые тени Страница 37

— Полковник Павский имел конфиденциальную беседу с генералом Врангелем. Главком поручил ему выяснить, не связан ли Кучеров с местным коммунистическим подпольем. Врангеля, видимо, беспокоит какая-то тайна, которую Кучеров может передать большевикам. Как я уже вам неоднократно докладывал и писал, Кучеров — красный! Павский это подтверждает. Ему удалось узнать, что Кучеров этой ночью хотел уехать из Билечи и сговорился с возницей, который должен был ждать его у ворот крепости в два часа ночи.

— Почему вы не сообщили мне об этом сразу?

— Все требовало проверки. Около двух я уже дежурил у ворот, но никакой подводы не пришло. Как я мог вас беспокоить? Я хотел убедиться, что Кучеров сядет на подводу, потом позвонить вам с тем, чтобы накрыть дичь и охотника, а добычу...

— Может ли иметь какое-либо отношение к убийству Хованский?

— Хованский ушел от генерала Гатуа в одиннадцать сорок. С ним увязалась мадам Скачкова, а от этой особы не так-то просто отделаться. Инженер держится особняком, дружбы ни с кем не водит, судя по высказываниям — красный, ну, скажем, розовый. Но между ним и Кучеровым никакой близости я не замечал.

В комнату сквозь распахнутое окно ворвалось разноголосье духового оркестра. Потом, покрывая все, полились мягкие звуки кларнета, его поддержали тромбоны, альты, зарокотали басы, глухо ударил барабан, звякнули тарелки, музыканты играли похоронный марш Шопена.

Вуйкович внимательно посмотрел на Мальцева и под фамилиями Хранич? Скачков? Хованский? Павский? записал в блокнот: Бородатый? — такова была кличка войскового старшины Мальцева. Уставясь в окно, он механически заметил:

— Разучивают к похоронам. Потрясающий марш! А скажите, господин Мальцев, — не меняя тона, продолжал он, — неужели вы ничего не видели и не слышали, когда дежурили у ворот?

— Пришел я туда примерно в половине второго и разгуливал под деревьями вдоль шоссе от угла крепостной стены до ворот и обратно, в сторону города. Около трех отправился домой. За эти полтора часа не видел живой души.

— Кучеров был убит примерно в это время в двухстах метрах от угла крепостной стены, где вы расхаживали. У моста, рядом с этой большой шелковицей. Убийца напал на генерала сзади и раскроил ему топором темя. Высокий, видать, человек... Потом он прошел мимо вас в крепость, ограбил кассу и снова вышел из крепости. — Начальник полиции уставился на Мальцева и неторопливо продолжал: — А вы ничего не слышали, не видели?

— Если бы я был причастен к этому делу, то, наверно, ничего бы вам не рассказал, — равнодушно заметил Мальцев.

— Убийство было совершено около часа ночи. — Начальник полиции заерзал на стуле и умолк. Потом полез рукой в карман своего кителя, извлек план крепости и разложил его на столе.

Мальцев вынул из ящика письменного стола исписанный лист бумаги и протянул его Вуйковичу:

— Вот мое донесение!

Вуйкович небрежно сунул бумагу в карман и, словно рассуждая про себя, заговорил:

— Чтобы не торопясь дойти до города, а Кучерову и Храничу торопиться было нечего, нужно было потратить сорок — сорок пять минут. От города до моста — минут тридцать. Чтобы обыскать убитого, затащить его под мост и замести следы, как это сделано, нужно еще десять минут. Значит, выход в ноль-ноль часов плюс сорок минут до города, плюс тридцать минут обратно до моста, плюс десять минут убийство и плюс еще десять минут, чтобы дойти до ворот крепости, — всего один час тридцать минут ночи. Разница может быть в пяти-десяти минутах. А вы утверждаете, что были «примерно» в половине второго на углу крепостной стены и не видели «живой души»? Странно, не правда ли?

— Значит, убийца на пять или на две минуты прошел мимо ворот огорода раньше, я ведь шел через огород, как, наверно, и Кучеров с Храничем. Уж не думаете ли вы... — сердито произнес Мальцев и замолчал.

— Нам известно, что убийца в крепость не вошел. У главных ворот его кто-то поджидал, чтобы получить ключ от несгораемого шкафа. А сам он отправился на электростанцию. Кассу грабил сообщник! Любовница Павского, эта машинисточка?..

— Вы только что говорили, что убийца ограбил...

— А черт его знает, кто что делал! — вспылил Вуйкович. — Понятно одно: и ваше рыльце в пушку! Русские грязные дела! Дьявол бы вас всех побрал. Из-за вас загнали меня в эту дыру. Доставляете столько хлопот... И чуть что — жалуетесь в Белград... Зачем вам понадобилось выслеживать Кучерова и Павского? «Накрыть дичь и охотника»? По-вашему, Павский убил и ограбил Кучерова? Как отнесутся к вашим показаниям следователь и суд?

— Я выслеживал Кучерова и Павского по вашему распоряжению, — процедил холодно Мальцев.

Громкий разговор на крыльце генерала Гатуа прервал их беседу.

Мальцев поднялся, высунул голову в окно, прислушался и, снова усевшись на стул, продолжал:

— Пришел Хранич. Наверно, в городе уже все известно.

— В этом я не сомневался.

И в самом деле новости тут передавались с невероятной быстротой. Стоило чему-нибудь случиться, как через нас об этом знала вся округа. «Телеграф» был весьма прост: на пригорок выходил узнавший о происшествии местный житель и окликал живущего на соседней горе свата или кума. Сложив ладони рупором, он орал во все

горло:

— О-о-о-о-о-о, Й-оване-е-е!

Или:

— О-о-о-о-о-о, П-етре-е-е!

Горланил до тех пор, пока кум, или сват, или кто-либо из его родичей не отзывался:

— О-о-о-о-о-о! Васи-и-и-илие-е-е!

И начинался диалог. И так с горы на гору передавались с быстротой звука «последние известия» на сотни километров.

«Интересно, — продолжал свои размышления Вуйкович, — почему не приехал возница? Либо Павский чего-то напутал, либо Кучеров решил не ехать и сообщил об этом вознице через Хранича, не иначе. Хранич должен знать! Но что-нибудь из него выжать очень трудно. Попытаюсь!» — Начальник полиции поднялся и направился к выходу.

На вопрос, может ли он видеть Хранича, Гатуа хмуро заметил, что Хранич уже ушел. Узнав у генерала, что начальник полиции сидит у Мальцева, черногорец буркнул: «Я с ним не хочу сейчас встречаться!» — и быстро вышел. И хотя это Гатуа не понравилось, он ничего не сказал.

Вуйкович сердито высморкался и заковылял на нижний двор, где в офицерском корпусе ему был отведен кабинет. В небольшой прихожей дремал полицейский. Он осоловело посмотрел на начальника и вскочил со стула.

— Разыщи и попроси зайти ко мне полковника Павского! — заорал Вуйкович. — Да поживее!

— Слушаюсь!

— Стой! Скажи Крсте, чтобы немедленно разыскал чика Васу Хранича. Он где-то здесь, в лагере.

Не прошло и пяти минут, как раздался стук в дверь и на пороге выросла статная фигура Семимесячного. Павский сухо поклонился, поджимая брезгливо губы, и уставился своими рыбьими глазами на начальника полиции.

Поднимаясь из-за стола, Вуйкович пробубнил «прошу!» и широким жестом пригласил усаживаться.

Павский молча сел.

— Что можете сказать об этом убийстве? — откинувшись на спинку кресла, положил руки на живот Вуйкович.

— Ничего. Печальный факт.

— О чем вы разговаривали вчера вечером, направляясь к господину Гатуа, с Кучеровым?

— О каких-то пустяках. Уже не помню.

— Почему же вы, по словам господина Гатуа, были расстроены?

— Кучеров был всегда мне неприятен. Он красный. Изменил белому движению и продался большевикам.

— Откуда это вам известно? И почему тогда вы с ним разговаривали?

— Таково мое глубокое убеждение, судя по его высказываниям и по тому, с кем он якшается. Я постоянно видел его в обществе коммунистов — Хранича и его родича, кафанщика...

— Та-а-а-ак! Может быть, вы все-таки припомните, о чем шла у вас беседа с господином Кучеровым?

— Я просил генерала не пятнать доброго имени воина Добровольческой армии. Он посмеялся надо мной. На том и разошлись.

— Поссорились?

— Разошлись!

— Что вы делали вчера в городе?

— Мне необходимо было кое-что купить. Но это было позавчера.

— И только? Куда вы заходили еще?

— Куда заходил? — Павский, словно только что вспомнив, воскликнул: — Как же! Я и позабыл, мне пришлось заглянуть к этому турку — вознице Алимхану: договориться, чтобы купил мне в Требинье удочку. Удочку и крючки. Я был очень удивлен, когда он мне сказал, что генерал Кучеров уезжает в субботу в два часа ночи.

— Почему вас это удивило? Турки обычно ездят ночью. А господин Кучеров подал в отставку и собирался уезжать!

— Да, но не сегодня ночью!

— Почему же вы не спросили его об этом?

Павский молча пожал плечами.

— Что вы делали после того, как ушли из дома генерала Гатуа?

— Пошел к себе. Выпил чаю. Читал. Не мог заснуть и вышел прогуляться. Это было примерно в половине второго.

— Та-а-а-ак! Вы встретили кого-нибудь?

— Во дворе у выходных ворот я заметил, так по крайней мере мне показалось, женскую фигуру. Я не придал этому значения. Увы, нравы нынче пали довольно низко. Впрочем, свидание, кажется, не состоялось.