Иван Цацулин - Опасные тропы Страница 38

Полковник Соколов вынужден был честно признать, что помешать вражеской разведке он сумел лишь отчасти. Объяснялось это и чисто объективными причинами, однако старый чекист не любил уходить от ответственности, считал крайне опасным для дела искажение истины.

В этот день Соколов получил несколько важных сообщений, заставивших его призадуматься. Что же нужно было предпринять немедленно? Об этом следовало прежде всего посоветоваться с начальником управления.

Полковник по привычке поправил галстук, пригладил непокорные, падавшие на лоб пряди волос и покинул свой кабинет.

— Что предпринять немедленно? — Тарханов откинулся на спинку кресла и в упор посмотрел на Соколова. — Я внимательно выслушал твой доклад и скажу откровенно, Иван Иванович, мне кажется, ты немножко растерялся. — Пытливо поглядел в суровые, немигающие глаза полковника, чуть чуть усмехнулся. — Понимаю, получилось как в старой сказке: «На горе стоит дуб, на вершине дуба подвешен сундучок, в сундучке том утка, в утке золотое яйцо, а в золотом яйце…» Помнишь, наверное? Так и тут получается: искали на заводе «Красный Октябрь» резидента иностранной разведки, нашли, арестовали, можно бы и успокоиться, однако на поверку вышло иначе: одного поймали, а оказалось, что надо ловить теперь еще троих, и ловить немедленно, не поймаем — худо будет, и нам с тобой и вообще. — Генерал не спеша поднялся, неожиданно нахмурился, задумчиво потер лоб, подошел к карте Советского Союза, занимавшей почти всю стену.

Соколов ждал. Он хорошо знал своего начальника: вот и сейчас Тарханов анализирует, взвешивает, вслух размышляет — такая уж у него привычка.

Тарханов, высокий и стройный, как юноша, снова обернулся к полковнику:

— Я знаю, арест Чурилина не ввел тебя в заблуждение, Иван Иванович, чутье чекиста подсказало тебе, что это еще не конец операции… Теперь мы видим — впереди еще много дела, и дела сложного. Результаты работ инженера Шаврова по броневой стали не должны стать достоянием иностранной разведки, ибо тогда его мысль и труд обернутся против нашей Родины.

Надо признаться, на Чурилина мы потратили времени немало. Нет, я не виню тебя, Иван Иванович, так уж получилось. Я имею в виду иное. Мы должны принять в расчет: пока мы с ним возились, враг имел возможность заблаговременно принять какие-то меры и предосторожности и по обеспечению успеха всей шпионской операции. Для этого они и подбросили нам фальшивого резидента… Повторяю — о том, что враг выиграл время, мы не должны забывать. Но он все-таки просчитался, Чурилин не смог до конца сыграть отведенную ему роль, и в этом, Иван Иванович, и твоя заслуга — арест Инги Мейер ты сумел должным образом использовать. На это враг наверняка не рассчитывал — провал «пани Ядвиги» вряд ли был разведкой заранее принят в расчет. Об этом мы тоже не должны забывать, это для нас плюс. Теперь давай думать, что надо делать…

Главная наша задача — не допустить того, чтобы кассеты с пленкой попали за кордон. Каким образом мы можем решить эту задачу? Подумаем… У кого именно находился сейчас пленка? Можно с уверенностью предположить: у Крафта, у Крысюка и, возможно, у Патрика Смита. Основной вопрос, который все это время стоит перед нами, — могут ли эти люди вручить хоть одну из трех кассет какому-то иностранцу, занимающему в нашей стране официальный пост, для отсылки ее за границу? Мы предприняли серьезные меры к тому, чтобы сорвать такую возможность. И появись Крафт, Смит или Крысюк в поле нашего зрения, — они были бы немедленно схвачены. Они так и не появились. Почему? Потому что заранее учли опасность. К тому же каждый из них отлично знает: ценность для своих хозяев он представляет до тех пор, пока обладает кассетой с материалами по броневой стали! Вот почему ни один из трех не поспешил на связь с теми, кто мог бы облегчить им выполнение основного в задании — передать разведке пленку с микроснимками работ Шаврова.

Итак, Патрик Смит нами изолирован. Попыток его встретиться с кем-либо не отмечено. Он затаился и чего-то ждет. Чего он ждет? Можно быть уверенным: такой опытный шпион, как Смит, не будет сидеть сложа руки. Ему же нужно так или иначе доставить агентурные материалы за океан. Следовательно, что-то он делает. Что именно? Это мы с тобой обязаны выяснить, не теряя ни минуты. А для этого, очевидно, в первую очередь Смита следует найти. Задача сложная. Со Смитом мы имеем дело не первый раз, однако ни разу даже не видели его. У нас есть лишь словесный портрет его по показаниям Мухина и Чурилина, этого мало. По понятным причинам ни одного из названных мной людей мы не можем использовать для поисков Патрика Смита. В первую очередь надо найти человека, через которого можно было бы прийти к этому матерому шпиону, — сказал генерал.

— Именно это я и имею в виду, — согласился полковник Соколов. — Такой человек есть — Чистяков, он же Битюгов, выявленный нами истинный пособник гитлеровских оккупантов. На нем много крови советских людей. От ареста его мы пока воздержались, поскольку выяснилось, что он связь со Смитом продолжает поддерживать, через него-то я и рассчитываю прийти к Патрику Смиту.

— Знает Смита в лицо?

— О, да. Они знакомы еще с того времени, когда вместе работали в гестапо на оккупированной советской территории. Тогда они встречались по несколько раз в день.

— Но, помнится, вы говорили мне, что Чистяков скрылся?

— Скрылся, товарищ генерал, точно. Но мы нашли его, а он, я уверен, сможет привести нас к Патрику Смиту. Сейчас надо бы подослать к Чистякову нашего человека, и пусть он его спугнет…

— Понятно. Что же, не возражаю, действуйте, Иван Иванович, — сказал Тарханов. — А теперь давайте вернемся к настоящему пану Юлиану. Как вы полагаете, он все еще сидит на «Красном Октябре»?

— Не уверен, что Яльмар Крафт находится именно на самом заводе, — сказал полковник. — Но пока он где-то там. Почему я так думаю? — Соколов пояснил: — Мухин обслуживал непосредственно «дядю Сеню» и часть операции, которой тот занимался. Даже отослав куда-то Крысюка, тот все же не передал по радио сообщения в разведцентр о том, что задание им успешно выполнено. Как же это понимать?

Дальше. Мухин был послан в тот пункт, где он сейчас проживает, на роль радиста к «дяде Сене», Яльмару Крафту. Логично предположить, что, как только «дядя Сеня» приготовится покинуть данный район, Мухин уже не будет ему нужен, Мухину предложат на всякий случай перебазироваться подальше от тех мест. Однако и на этот счет никаких указаний он еще не получил. Что же это значит? Яльмар Крафт — чрезвычайно хитрая и коварная бестия: опасаясь каких-либо неожиданностей, притаился, не спешит бежать к своим хозяевам с выкраденными им секретами, как пес с костью в зубах. Он знает цену осторожности. Найти его не так-то просто: если имеется хоть какой-то словесный портрет Смита, то с Крафтом обстоит еще хуже. Инга Мейер категорически отказалась дать описание его внешности, она явно жалела, что допустила оплошность, назвав его имя и тем самым дав в наши руки важную нить, а Чурилин, так тот даже и не подозревал о его существовании. Между тем Крафт живет и действует.

— Все это верно, — сказал Тарханов, — однако за констатацией фактов я не вижу конкретных предложений, а мы не имеем права на пассивность.

— Я работаю над планом операции по выявлению и задержанию Крафта, — сообщил Соколов. — Разрешите доложить завтра.

— Разрешаю, обсудим завтра, — согласился начальник управления. — Ну а что можно сказать о Крысюке? Чем больше я размышляю, тем больше прихожу к выводу — именно Крысюку мы должны уделить самое острое внимание. Поясню мою мысль… Всем опытом преступной деятельности на территории нашей страны и Смит, и Крафт в какой-то степени приспособлены к тому, чтобы затаиться и выжидать, они привыкли к этому. У Крысюка такого опыта нет, он, так сказать, разовый командированный. Это первое. Дальше. Зачем, собственно, разведка перебросила к нам такого субъекта, как вышколенный в форту Брэгг Крысюк? Чтобы помочь Чурилину похитить документы или убить инженера Шаврова? Конечно, нет, для таких дел у Патрика Смита нашлись бы другие подонки, взять хотя бы известного тебе гитлеровского прихвостня Чистякова.

— Итак, повторяю, в помощь Чурилину Крысюка перебрасывать к нам из-за океана не имело смысла. Зачем же его послали? Он не скрывал этого от мнимого пана Юлиана, а тот, в свою очередь, не скрыл от нас: взять у Чурилина пленку и уйти с ней за кордон. Обращение его за пленкой к Чурилину было фокусом, он ведь знал от Крафта: Чурилину угрожает провал, и сам Чурилин уже собрался смываться подальше от «Красного Октября»… Пленку он, конечно, получил от самого Крафта. Отсиживаться Крысюк не приспособлен, да и зачем ему отсиживаться? Скорее всего, он пробирается сейчас к границе. В какую сторону он мог направиться? На север или на восток? Сомнительно, тут невыигрышны для него географические условия. На запад? Побоится, могут случайно узнать, и тогда ему конец. Остается юг, граница с Турцией или Ираном. Потом ведь Крысюк никого и ничего не знает… — Тарханов опять умолк, бросил на полковника вопросительный взгляд.