Шандор Радо - Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика Страница 38

Рудольф Рёсслер — выходец из мелкобуржуазной немецкой семьи, проживавшей в старинном баварском городке Кауфбойрен. Отец Рёсслера, крупный чиновник лесного ведомства, воспитал детей в строгих правилах протестантской религии.

Когда началась первая мировая война, Рудольфу едва исполнилось семнадцать лет, но он под влиянием шовинистической пропаганды отправился на фронт добровольцем. Очевидно, окопная жизнь излечила его от иллюзий. Вернувшись домой, Рёсслер более не помышлял о военной карьере, а занялся искусством и журналистикой. Писал критические статьи о театре, в 20-х годах редактировал в Аугсбурге местную газету, издавал литературный журнал в Мюнхене. В начале 30-х годов он руководил в Берлине Народным театральным союзом.

С приходом к власти нацистов Рёсслер вместе с женой уезжает из Германии в Швейцарию. Человек либерально-демократических взглядов, он становится эмигрантом и в 1934 году создает в Люцерне книжное издательство «Вита-Нова», являясь его владельцем и директором.

Находясь на чужбине, Рёсслер решает бороться с ненавистным ему нацистским режимом тем оружием, которое избрали его друзья в Берлине и он сам. А оружие это чрезвычайно острое — разведка.

По-видимому, еще до начала второй мировой войны Рёсслер устанавливает связь с так называемым бюро «Ха» — секретным филиалом швейцарской разведывательной службы, получившим название по имени его руководителя майора Хауземанна.

Для швейцарской разведки Рёсслер был счастливой находкой; когда он предложил свои услуги бюро «Ха», то уже имел надежных информаторов, готовых вести тайную борьбу против третьего рейха. Материал Рёсслер получал от официальных лиц, примыкавших к скрытой антигитлеровской оппозиции в самой Германии, а также от немцев, эмигрировавших в Швейцарию. Кто были эти люди, как сложилась и действовала их антинацистская организация, каким путем сведения из Берлина попадали к Рёсслеру, — на эти вопросы и поныне нет ясного ответа.

Установлено, что Рудольф Рёсслер тесно сотрудничая со швейцарской разведкой, снабжая ее военной информацией о Германии. Об этом свидетельствуют различные архивные материалы, а также в какой-то мере показания самого Рёсслера на суде, учиненном над ним уже после войны властями конфедерации.

На судебном процессе 2 ноября 1953 года, выступая в свою защиту и объясняя смысл своей деятельности, Рудольф Рёсслер говорил: «Меня называют шпионом. Но, как известно, шпион — это такой человек, который, нарушая признанные нормы ведения войны, вводит в заблуждение противника, например, переодевшись в его форму, пробирается на территорию врага или же вообще путем обмана, а иногда и насилия получает важные секретные данные. Однако даже в обвинении не утверждается, что я проводил такую или подобную этой деятельность».

В этой связи профессор истории Базельского университета Эдгар Бонжур в своем докладе о внешней политике Швейцарии во время второй мировой войны, подготовленном им по поручению швейцарского правительства и опубликованном в «Нойе цюрихер цайтунг», говорит, в частности, что Рёсслер, Радо, Пюнтер «не могут быть названы шпионами в буквальном смысле этого слова. Сами они не занимались шпионской деятельностью, а собирали, систематизировали и оценивали полученную от их агентов информацию, которую затем частично по радио, а частично по почте направляли по назначению». Далее в докладе Бонжура приводятся слова, сказанные Рёсслером на судебном процессе: «Я с чистой совестью могу сказать, что не желал, чтобы возможные последствия моих действий нанесли ущерб внешним связям Швейцарии». Профессор Бонжур справедливо заключает: Рёсслер «вправе был так заявить, тем более что Швейцария и СССР не противостояли друг другу в период войны и то, что он сообщал русским, не наносило ущерба стране, в которой он жил».

Сперва агентурная сеть Рёсслера, безусловно, обслуживала только швейцарский генштаб. Потом, когда вспыхнула война, доступ к сведениям Рёсслера получили разведки стран антигитлеровской коалиции. И, нужно признать, эта информация, исходившая из правительственных и военных кругов Германии, была довольно ценной. По утверждениям авторов некоторых книг, изданных в западных странах, Рёсслер заблаговременно известил швейцарскую разведку о подготовке нападения Германии на Польшу, о предстоящем вторжении вермахта в Бельгию и Голландию с целью обходного маневра и удара по англо-французским войскам, что завершилось, как известно, капитуляцией Франции; он также сообщил швейцарскому генштабу о немецких планах воины против СССР и о многих других крупных военных акциях гитлеровской Германии.

Конечно, таким информатором очень дорожили. Руководитель швейцарской разведки поручил немецкому эмигранту ответственную работу в своем ведомстве — анализировать и оценивать весь материал по Германии, который стекался в люцернское бюро «Ха» из различных источников. Кроме донесений агентуры, сюда включались показания дезертиров, контрабандистов, беженцев из Германии и оккупированных стран, данные, полученные в беседах с ранеными немецкими солдатами и офицерами, прибывающими с фронтов в швейцарские госпитали. Рёсслер мог сравнивать весь этот материал с сообщениями своих источников, делать необходимые выводы и обобщения.

Таких людей берегут. И Рудольф Рёсслер пользовался особым покровительством военных властей. Ему был выдан документ, в котором генеральный штаб швейцарской армии предписывал всем чиновникам и частным лицам оказывать его предъявителю всяческую помощь и содействие. Роже Массон, со своей стороны, тоже предпринял меры, чтобы избежать каких-либо нежелательных случайностей. Он приказал контрразведывательной службе охранять Рёсслера круглосуточно. Люди в штатском ходили за немецким эмигрантом по пятам, днем и ночью, стерегли его дом, дежурили возле издательства «Вита-Нова», где Рёсслер ежедневно работал в качестве директора.

Желая победы Объединенным Нациям, ибо только это могло спасти страну от германской оккупации в будущем, полковник Массон не препятствовал своим подчиненным устанавливать связи с агентурой союзников. С его молчаливого одобрения бюро «Ха» позволило Рудольфу Рёсслеру передавать сведения по Германии англичанам и американцам. Как известно, интересы разведки США в Европе представлял Аллен Даллес (ставший после войны директором ЦРУ), который прибыл в Швейцарию в ноябре 1942 года как глава дипломатической миссии. По всей видимости, люди Даллеса, так же как и агенты английской «Интеллидженс сервис», имели доступ к информации Рёсслера.

Как я уже говорил, с конца 1942 года подпольная антинацистская организация Рёсслера начала выполнять задания нашего Центра. Но, повторяю, имени руководителя этой группы никому из нас, за исключением Тейлора, известно не было. Не знали мы и того, что Рёсслер работает на швейцарскую разведку.

Сиси и я знали лишь, что сведения поступают от какого-то человека из Люцерна. Тейлор был посредником. Он вручал Сиси при встрече текст информации, а она передавала его мне. Отредактированный и зашифрованный мною текст с пометкой «от Люци» посылался в Москву.

Мне и позже не довелось лично познакомиться с Рудольфом Рёсслером. Из наших сотрудников только Сиси и Джим виделись с ним однажды. Это произошло осенью 1944 года.

Сведения, поступавшие от Люци, исходили из различных учреждений Германии. Поэтому, чтобы в Центре имели точное представление, откуда, из какого источника получена та или иная информация, я обозначал эти источники условными именами — Вертер, Ольга, Тедди, Фердинанд, Штефан, Анна. Имена эти не принадлежали каким-то конкретным лицам. Придумывая псевдонимы, я обозначал лишь имя, созвучное с немецким названием данного учреждения. Например, Вертер — вермахт и т. п. Пересылая через Тейлора и Сиси свой материал, Люци помечал, из какого ведомства он получен: «из ОКВ», «из ВВС», «из МИД». Шифруя текст, я кодировал источники соответствующими псевдонимами, известными лишь мне и Директору.

Разумеется, в то напряженное время руководство Центра очень интересовалось, что собой представляют источники Люци: где служат эти люди, их фамилии, звания, из каких учреждений поступает информация. Это не было любопытством ради любопытства. Подобные вещи нужно знать для того, чтобы быть уверенным в достоверности сведений и не попасться на приманку вражеской дезинформации. А если принять во внимание тяжелую военную обстановку под Сталинградом и на Северном Кавказе, станет ясно, какое значение придавал Центр надежности и точности сведений. Тем более что информация Люци иногда довольно широко освещала некоторые замыслы германского верховного командования. Да и поступала она из Берлина довольно оперативно, хотя утверждение Александра Фута, что решения гитлеровской ставки оказывались известными нам порой через сутки после их принятия, безусловно, не соответствует действительности. Неверно также и то, будто в отдельных случаях мы узнавали об изменениях в немецких оперативных планах, дислокации войск и т. д. даже раньше, чем командующие немецкими армиями на Восточном фронте.