Йоханнес Зиммель - Пятый угол Страница 4

Мужчины обменялись рукопожатием. Недоверие Томаса росло: лапа у барона, как у ковбоя. И челюсти такие, будто он всю жизнь жевал резинку. А акцент… Если он действительно окажется аристократом французского происхождения, то я съем веник.

Он решил побыстрее покончить со всем этим:

— Барон, боюсь, я напугал вашу очаровательную племянницу. Давайте забудем это дело. Для меня было большой честью познакомиться с вами.

— Минуточку, мсье Отт, не стоит так уж торопиться. Давайте сядем, — барон тоже нервничал. Он позвонил. — Пропустим рюмку-другую, обсудим все спокойно.

Когда надменный камердинер принес напитки, то виски оказалось «бурбоном», а не «скотчем». «Этот Курвиль нравится мне все меньше и меньше», — думал Томас.

Барон возобновил беседу. Он признался, что рассчитывал на куда меньшую сумму долевого участия: «возможно, сто тысяч».

— Барон, давайте оставим это, — сказал Томас.

— Или сто пятьдесят тысяч…

— Послушайте, барон…

— А может, и двести тысяч… — это прозвучало почти как мольба.

Внезапно появился надменный камердинер и доложил, что господина барона просят к аппарату. Звонок из-за границы. Барон и его племянница исчезли.

Эта аристократическая семейка начинала забавлять Томаса. Когда через десять минут барон вернулся один, его бледное лицо было в поту, Томасу даже стало немного жаль его. Тем не менее он тут же распрощался.

В холле он столкнулся с Хелен.

— Вы уже уходите, мсье Отт?

— Я отнял у вас слишком много времени, — сказал Томас и поцеловал ей руку. При этом он ощутил аромат ее духов и кожи: — Вы осчастливите меня, если согласитесь сегодня поужинать со мной в отеле или где прикажете. Пожалуйста, приходите.

— Господин Отт, — ответила Хелен голосом, какой был бы у заговорившей мраморной статуи, — не знаю, много ли вы выпили, но могу объяснить ваши слова только этим. Всего хорошего.

Насколько непродуктивной была беседа с бароном де Курвилем, настолько гладко вслед за этим прошла сделка с маклером по недвижимости Пьером Мюэрли. Вернувшись в отель, Томас позвонил ему, вкратце разъяснил, что он хочет, а именно: кредит 750000 швейцарских франков под гарантии акций DESU.

— Не больше? — спросил Мюэрли на своем горловом швейцарско-немецком наречии.

— Нет, этого мне достаточно, — сказал Томас, подумав: нельзя перегибать палку.

Маклер, краснолицый и неуклюжий мужчина, пришел в отель сам. Этот человек времени не терял. На следующий день у нотариуса был составлен договор:

«Господин Вильфрид Отт, промышленник из Дюссельдорфа, обязуется выплачивать восемь процентов годовых на предоставленную ему сумму в три четверти миллиона франков. Кредит должен быть погашен не позднее полуночи 9 мая 1959 года.

До этого срока господин Пьер Мюэрли, маклер по недвижимости из Цюриха, обязуется не трогать депонированные акции, которые господин Отт передает ему в качестве гарантии. Однако если кредит не будет возвращен к указанному сроку, то господин Мюэрли будет вправе распоряжаться ценными бумагами по своему усмотрению».

С договором в кармане Томас и Мюэрли поехали в Национальный банк. Подлинность свидетельства о депозите была подтверждена. Затем в конторе Мюэрли состоялась передача чека на 717850 швейцарских франков — кредит за вычетом процентов и комиссионных за два года.

Итак, в мгновение ока Томас обрел капитал в 717850 швейцарских франков! Теперь в течение двух лет он мог и собирался работать с этими деньгами, в мае 1959 года аккуратно и в срок выплатить свой долг, забрать акции из банковского сейфа, порвать и спустить в канализацию. И все на этом заработают, никто не останется в убытке, никто и не заметит, какую операцию он провернул. Да, вот как просто сработает этот механизм, если сработает.

Когда Томас Ливен, он же Вильфрид Отт, спустя несколько часов вошел в холл своего отеля, он увидел Хелен де Курвиль, сидевшую в кресле.

— Хэлло, как я рад!

Бесконечно медленно Хелен оторвала взгляд от модного журнала. С бесконечно скучающей миной ответила: «О, здравствуйте». В этот прохладный день на ней было коричневое платье в мелкую клетку и жакет из канадской натуральной норки. Не нашлось ни одного мужчины в холле, который бы не обернулся в ее сторону. Томас сказал:

— Вы немного опоздали, но я счастлив, что вы все же пришли.

— Господин Отт, примите к сведению: я пришла не к вам, а к своей подруге, которая проживает здесь.

Томас сказал:

— Если не получается сегодня, то, может быть, встретимся завтра, на аперитив?

— Завтра я уезжаю на Ривьеру.

Томас всплеснул руками:

— Какое совпадение! Знаете, я ведь тоже завтра собрался на Ривьеру. Я заеду за вами. Скажем, в одиннадцать?

— Разумеется, я поеду не с вами. А вот и моя подруга, — она поднялась. — Будьте здоровы — если сможете.

На следующий день, в семь минут двенадцатого, Хелен де Курвиль на небольшой спортивной машине выехала из ворот Шато Монтенак, не остановившись возле Томаса. Он раскланялся с ней — она отвернулась. Он завел машину и двинулся следом.

До Гренобля не случилось ничего примечательного. Но сразу же после него автомобиль Хелен встал. Она вышла, он притормозил рядом.

— Что-то с мотором, — сказала она.

Он исследовал движок, но не смог обнаружить никакого дефекта. Хелен тем временем отправилась к ближайшему дому, чтобы по телефону вызвать механика. Тот вскоре подъехал и объявил, что «полетел» бензонасос, машину придется эвакуировать, ремонт продлится минимум два дня.

Томас был убежден: механик лжет, чтобы побольше содрать с клиентки, но был счастлив, что нарвался на жулика. Он пригласил Хелен продолжить путешествие в его машине.

— Вы весьма любезны, господин Отт, — ответила она после долгих колебаний. Перегрузили ее багаж. Томас незаметно расплатился с лжецом по-царски.

Первые сто километров Хелен разомкнула губы только единожды, сказав ему: «Будьте здоровы», когда он чихнул. После новых ста километров она объявила, что договорилась встретиться в Монте-Карло со своим женихом.

— Бедняга, — сказал Томас. — Не часто он вас будет видеть.

В Монте-Карло по желанию Хелен он подвез ее в «Отель де Пари». Здесь ее ожидало известие: жених задерживается в Париже и не сможет приехать.

— Я беру его апартамент, — объявил Томас.

— Очень хорошо, мсье, — сказал главный портье, незаметно пряча банкноту в пять тысяч франков.

— Но если мой жених все же приедет…

— Тогда пусть сам ищет, где остановиться, — отрезал Томас, отвел Хелен в сторону и прошептал: — Он вас недостоин. Вы что, не видите здесь руку провидения?

Молодая женщина неожиданно рассмеялась.

Два дня они прожили в Монте-Карло, потом отправились в Канны, где остановились в отеле «Карлтон». Томас провел несколько восхитительных дней. Он ездил с Хелен в Ниццу, Сен-Рафаэль, Сен-Максим и Сен-Тропе. Они купались в море. Он взял напрокат моторную лодку, катался с Хелен на водных лыжах, валялся рядом на пляже.

Хелен смеялась над тем же, над чем и он, ей нравились те же блюда, она любила те же книги и картины. Когда спустя семь великолепных дней она стала его возлюбленной, выяснилось, что они понимали друг друга во всем. И тут случилось главное — на восьмой день в первом часу ночи…

С влажными мерцающими глазами Хелен де Курвиль лежала в постели в своей спальне. Возле нее сидел Томас. Они курили. Он гладил ее волосы. В комнату издалека доносилась музыка. Горела лишь одна маленькая лампа.

Хелен вздохнула и потянулась: «Ах, Билль, я так счастлива»… Она называла его Билль. Имя Вильфрид напоминало ей о Рихарде Вагнере, говорила она.

— Я тоже, душа моя, я тоже.

— Правда?

И снова этот странный изучающий взгляд раскосых глаз, значение которого Томас объяснить не мог.

— Правда, дорогая.

Внезапно Хелен уткнулась в подушку, продемонстрировав свою прекрасную золотистую загорелую спину. При этом она зарыдала с таким отчаянием, что Томас даже перепугался:

— Я тебя обманывала! Я мерзавка — ах, какая же я подлая!

Некоторое время он слушал ее всхлипы, затем кротко сказал:

— Если речь о твоем женихе…

Она снова перевернулась на спину и закричала:

— Чушь, какой жених! Нет у меня никакого жениха! О, Томас, Томас!

Он почувствовал, будто ледяная рука прошлась по его спине.

— Что ты сказала?

— Нет у меня никакого жениха.

— Нет, я не это имел в виду, — у него слегка перехватило дыхание. — Ты только что сказала «Томас»?

— Да, — всхлипнула она, и крупные слезы полились ручьем по щекам прямо на грудь. — Да, разумеется, я сказала «Томас». Ведь так тебя зовут, мой бедный любимый Томас Ливен… Ах, ну зачем я тебя только встретила? За всю свою жизнь я не была еще так влюблена… — снова вскинулась она, последовал новый водопад слез. — И именно тебе я должна была это причинить, именно тебе.