След Полония - Филатов Никита Александрович Страница 4

— Когда именно это было?

— В понедельник, тринадцатого числа. После обеда.

— Почему не в субботу?

— Ну, во-первых…

— Во-первых, во-вторых, в-третьих и даже в-десятых — необходимо было немедленно поставить в известность руководство!

Обращаться к себе в таком тоне преуспевающий адвокат Виноградов давно уже не позволял никому — даже самым требовательным и денежным клиентам.

— Может быть, вы забыли, но… я, вообще-то, уже пятый год как из Конторы уволился.

— Это ровным счетом ничего не значит! Как писал один литератор, бывших разведчиков не существует — как не существует в природе бывших негров. — Генерал переставил зачем-то пузатый бокал с коньяком. — Кстати, это прекрасно понимает и твой приятель Литвинчук.

— Он мне никакой не приятель.

— Тем более! Думаешь, почему он именно тебе позвонил? Не знал, что ли, про увольнение?

— Знал, наверное, — пожал плечами Владимир.

— Да уж не сомневайся… — Хозяин кабинета протянул руку и почти наугад раскрыл черную папку. — Вон, распечатали мне про тебя из Интернета, из поисковой системы — девять ссылок на газетные публикации только за последний месяц: «Владимир Александрович Виноградов согласился прокомментировать очередной коррупционный процесс, завершившийся оправданием его подзащитного…» «Как заявил в интервью нашему корреспонденту известный петербургский адвокат Владимир Виноградов…» «Адвокат Виноградов, представляющий интересы опального вице-губернатора, обвиняемого в злоупотреблении служебным положением…»

— А я еще позавчера на радио «Эхо Москвы» выступал.

— Ну и напрасно, — поморщился Генерал. — Нашел с кем связываться!

— Так ведь — для пользы дела.

— Ну, разве что… — собеседник Виноградова с большим сомнением покачал головой. — Владимир Александрович, как вы лично расцениваете предложение Литвинчука?

— Провокация?

— Какой смысл?

— Вам виднее.

Разумеется, шпионы-перебежчики и предатели из числа сотрудников спецслужб выходят на инициативный контакт с бывшими товарищами по оружию не так уж часто — даже в наше, весьма либеральное время. Однако, по правде говоря, адвокат Виноградов не ожидал, что его доклад о странном телефонном звонке из Лондона вызовет такой ажиотаж в Конторе.

Нет, сначала все было спокойно — дня два или три. Зато потом, когда информация из Санкт-Петербурга, видимо, прошла-таки по оперативным каналам на самый верх, сразу все вокруг Владимира Александровича закрутилось, как при ускоренном воспроизведении видеозаписи: контрольная встреча с первым заместителем начальника Управления, приглашение на беседу, больше напоминавшую допрос с пристрастием, срочный вызов в столицу…

— Допустим… Допустим, Литвинчук знает, что вы несколько лет назад сняли погоны. Однако он совершенно правильно рассудил: даже если ты уже не работаешь в Конторе, то ты все равно до конца дней своих работаешь на нее.

Возразить было, в сущности, нечего — поэтому Виноградов промолчал.

— Ваш телефонный номер есть во всех справочниках. К тому же считается, что адвокатов, как правило, не прослушивают — даже у нас, в России. Верно?

— Ну, в общем-то…

— Литвинчук, как мы смогли выяснить, звонил из уличного таксофона на углу Портобелло-роуд и Вестбурн-гроув, по разовой телефонной карточке. Такую карточку можно приобрести в любой газетной лавке. Так что отследить его и идентифицировать по звонку практически невозможно… — Хозяин кабинета в задумчивости потер переносицу. — Владимир Александрович, вы ведь у нас разговариваете по-английски?

— В пределах, необходимых для бытового общения, — ответил стандартной формулировкой из личного дела Виноградов.

— Ладно, не скромничайте… хотя в данном случае иностранный язык вам едва ли понадобится.

Генерал закрыл папку с рабочими материалами, встал из-за столика и отошел к окну.

— В Англии давно не были?

— Никогда не был.

Вообще-то собеседник знал это не хуже самого Виноградова.

— Придется съездить.

— Если надо… — Владимир Александрович пожал плечами. — Надолго?

— Как получится. Впрочем, не думаю.

— Когда?

Прежде чем ответить, Генерал покосился на календарь:

— Прямые рейсы в Лондон — каждый день, так… До следующего вторника мы, наверное, не успеем с визой в консульстве и с документами прикрытия, поэтому полетите в четверг. Или в среду. Пока не знаю, сегодня к вечеру определимся.

— Но, товарищ генерал…

— Что-то смущает? Дома все в порядке? Жена, дети?

— Спасибо, все благополучно.

— Это важно, — констатировал собеседник. — Это, пожалуй, самое важное. Не боишься?

— Нет.

Страха действительно не было.

Виноградов знал, что когда-нибудь погибнет — погибнет глупо, досадно и некрасиво…

Но точно так же он знал, что время для этого пока не пришло.

— Верю! Да, собственно, в данном случае как раз и опасаться-то нечего.

— Серьезно?

Генерал изобразил удивление:

— Ну и что такого? Погуляешь по Лондону за казенный счет, выпьешь пива со старым знакомым, послушаешь, что он скажет…

— Нет, я все-таки не понимаю…

— А тебе понимать и не надо. Просто — послушаешь и запомнишь. А потом передашь мне все — слово в слово. — Собеседник Виноградова улыбнулся, мечтательно прикрыв глаза. — Завидую, честное слово! Вестминстерское аббатство, Гайд-парк. Оксфорд-стрит…

— Может, вместе прокатимся? А чего? Сами сказали — дело пустяковое, опасности никакой… — Еще не закончив фразу, Владимир Александрович уже готов был откусить себе язык. — Извините, товарищ генерал.

— Надо же! Разговорился, адвокатишка! Быстро же ты волю почувствовал…

— Извините.

— Забыл, что недержание речи в нашем деле — страшнее поноса?

— Виноват, товарищ генерал! — Виноградов поднялся из кресла и непроизвольно вытянул руки по швам.

— Только не делайте мне тут такое идиотское лицо — вы не в армии! Очень многие из молодежи в последнее время стали утрачивать ориентиры — нравственные ориентиры! Забываются конечные цели, принципы нашей деятельности… отчего? Да оттого же, что сейчас в шпионы лезут все кто ни попадя — журналисты, артисты, домохозяйки! Откуда же взяться культуре получения секретной информации, если все измеряется в долларах, фунтах и даже в неконвертируемых израильских шекелях? А ведь мы с вами, несмотря ни на что, профессионалы. И всю жизнь участвуем в одной игре.

«Ага, конечно… — подумал Владимир Александрович, — конечно, в одной игре… Только некоторые сидят за карточным столом, а остальные позволяют тасовать себя в колоде».

— Что?

— Нет, ничего, товарищ генерал.

Считается, что профессия непременно накладывает отпечаток на характер человека, на его восприятие окружающего мира. Сказать так о кадровых сотрудниках спецслужб — значит не сказать ничего… Для этой категории людей просто рано или поздно перестает существовать что-либо вне их профессиональных интересов.

Любой собеседник оценивается лишь как источник возможной опасности или потенциальный объект для вербовки. Дуплистые, изумительной красоты деревья в старинном парке привлекают внимание в первую очередь потому, что их можно использовать как тайники при бесконтактной передаче информации… И даже нехитрый рассказ ребенка, вернувшегося из школы, они воспринимают в одном ряду с сообщениями агентуры и доверенных лиц.

Ущербность сотрудников специальных служб как раз и заключается в том, что они этой ущербности не замечают.

— Ладно! Садись. И слушай внимательно. Думаю, в Лондоне он найдет тебя сам…

Водитель дисциплинированно дождался зеленого сигнала светофора и повел машину дальше, мимо здания Центрального уголовного суда Олд Бейли. Глаза у золоченой статуи Фемиды, венчающей купол, завязаны не были — и, очевидно, это должно означать, что правосудие здесь вовсе не беспристрастно…

Автомобиль проскочил мимо серой громады старинного госпиталя, построенного еще в елизаветинские времена, и, притормаживая, выкатился на площадь, где по будним дням располагается продовольственный рынок «Смитфилд» — едва ли не последний из овощных рынков английской столицы, устоявший под натиском супермаркетов.