Чингиз Абдуллаев - Символы распада Страница 40

Он представлял все последствия опасной находки финнов. Это, конечно, неслыханный, грандиозный международный скандал. Мало того, что полностью рассекречивалась вся информация о возможности существования подобного ядерного оружия, но теперь еще и весь мир мог уличить официальные власти страны в намеренном сокрытии от мировой общественности фактов его создания. Он понимал, что уже ничего не сможет сделать, даже если комиссия каким-то невероятным способом сумеет решить все проблемы и отчитаться сегодня вечером, как того требовал директор ФСБ. Все равно отставка самого Земскова уже предрешена, и ничто не сможет изменить этого обстоятельства. Именно поэтому он мужественно вышел на работу и решил досидеть этот последний день в кабинете Добровольского. О своем разговоре с директором ФСБ он никому не рассказывал.

Он даже не вышел к завтраку. Все было кончено, и его не особенно теперь интересовало проводившееся расследование. Они все равно уже полностью провалили дело, позволили ЯЗОРДам оказаться за рубежом, где их обнаружили финские власти.

Земсков сидел, предаваясь тягостным раздумьям, когда в кабинет вошел дежурный офицер.

— С вами хочет поговорить эксперт. Он спросил, сможете ли вы его принять.

— Нет, — отмахнулся генерал, — не могу и не хочу.

Офицер вышел и спустя минуту снова вошел.

— Он настаивает. Говорит, что это срочно, и просит его принять.

— Ладно, — поморщился Земсков, — пусть войдет.

Офицер вышел, и Дронго вошел в кабинет.

— Добрый день, — вежливо поздоровался он, — я слышал, у вас проблемы с сердцем? Зачем же вы вышли на работу?

— Это не ваше дело, — взорвался генерал, — говорите, что вам нужно, и уходите.

— У меня тоже иногда болит сердце, — вдруг признался Дронго, присаживаясь напротив генерала, даже не спросив разрешения, — я знаю, как это больно, генерал. Простите, что я так обращаюсь к вам. Вы не виноваты, что один ЯЗОРД оказался в Финляндии.

— Кого это сейчас волнует, — скривил губы генерал, — все уже и так ясно.

— Ничего подобного, — убежденно сказал Дронго, — я думаю, мы можем указать организатора преступления или, во всяком случае, одного из главных действующих лиц и постараться вернуть и второй ЯЗОРД в Россию.

— Что? — ошеломленно посмотрел на него Земсков. — Вы можете сказать, кто был организатором этого хищения?

— Во всяком случае, я могу сказать, кто был главным действующим лицом кровавой драмы, которая длится в Центре вот уже два месяца.

— Кто? — забыв про сердце, вскочил генерал. — Кто это был?

— Через полчаса все соберутся в вашей комнате. Мне осталось выяснить последние штрихи. Если вы разрешите, я все расскажу вам через полчаса.

— Сегодня? — не верил услышанному Земсков.

— Ровно через полчаса, — невозмутимо подтвердил Дронго. — Я пришел сообщить вам об этом первому, чтобы вы не так переживали. Возможно, сегодня мы узнаем еще какие-нибудь новости о случившемся.

— Но вы мне сейчас можете сказать, кто именно? — настаивал генерал.

— Не торопитесь. Я же сказал, что должен еще решить несколько вопросов. Я иду к прокурору Миткину, а вы соберите всех через полчаса у себя.

— Хорошо, — согласился Земсков, подумав про себя, что этот эксперт, может, не так ненормален, как ему казалось до сих пор. И не такой уж наглый.

Ровно через полчаса в кабинете директора Центра академика Добровольского собрались все, имевшие отношение к этой проблеме. Не было только академиков Архипова и Добровольского, вылетевших в Москву. Во главе стола сидел Земсков. Рядом привычно уселся Ерошенко. На стульях в кабинете расселись Ильин, Левитин, Машков. На диване устроился академик Финкель. Рядом с ним — Шарифов, которого пригласили сюда по просьбе Дронго. У дверей сидели хмурые Сырцов и Волнов. На стоявший около дивана стул сел Кудрявцев, исполняющий теперь обязанности директора Центра вместо улетевшего Добровольского. Все ждали Дронго, который появился позже всех вместе с прокурором Миткиным. Прокурор прошел к стулу, который ему уступил Машков. Сам Машков пересел за длинный стол заседаний. Дронго сел рядом с ним. Все выжидающе молчали.

— Кажется, все в сборе, — кивнул Земсков. — Мы ждем ваших объяснений, — обратился он к Дронго.

— Спасибо. — Дронго встал, собрал лежавшие перед ним бумаги. — Все дело в том, — начал он, — что это преступление было действительно прекрасно организовано и спланировано. С самого начала было ясно, что такой ценный груз, как ядерные заряды ограниченного радиуса действия, не могли украсть просто так, как крадут понравившуюся вещь в магазине или даже деньги в банке. Она нужна определенному заказчику, который находит людей, могущих ему помочь. Очевидно, что все было продумано до мелочей, но как раз мелочи часто подводят организаторов, так как нельзя спланировать преступление и предусмотреть абсолютно все.

«Что за лекция?» — раздраженно подумал Земсков, но благоразумно промолчал.

— Свое расследование я начал с того, что сразу поверил в возможность хищения зарядов, вывезенных из Центра под видом радиоактивных отходов. Обратите внимание, что Глинштейн и Суровцев попросились работать как раз десятого июня, когда вывозились отходы. Некоторые из вас путали эти даты. Девятого они не просились на работу. Они просто получили разрешение начальника лаборатории Шарифова и спустились в хранилище якобы для продолжения работ, связанных с изоляцией ядерных зарядов. Конечно, Шарифов не должен был так часто нарушать правила, давая им возможность работать внизу. По-моему, вы даже подписывали им чистые бланки, — сообщил Дронго. — Я обратил внимание, что на одном бланке текст допечатан почти на самой подписи.

Все посмотрели на Шарифова.

— Да, — кивнул тот, опустив голову, — я иногда это делал.

«Я его правильно подозревал», — с удовлетворением подумал Земсков.

— Девятого июня двое молодых ученых спустились в хранилище. Они, очевидно, подготовились заранее, так как вынесли оттуда оба заряда. Дежурный, разумеется, ничего у них не спросил, а пленка, на которой фиксировались все передвижения, была затем подменена. Десятого июня они попросились в другую смену, и заместитель директора Кудрявцев разрешил им такую замену. Жаль, что вы не вспомнили об этом сразу же после их смерти, на следующий день, когда они погибли.

Машков, видя, как Дронго смотрит на Кудрявцева, невольно повернулся. Тот снял очки, протер их и снова надел.

— Верно, — глухо согласился он, — я, без сомнений, виноват. Мне, наверно, нужно было вспомнить про это, но я не придал этому значения.

— Десятого июня, — продолжал Дронго, — заряды были погружены в машину и вывезены из Центра под видом радиоактивных отходов. Академик Финкель, столь блестяще решивший эту задачу, конечно, прав — другим способом заряды было просто не вывезти. Но вот затем начинается нечто непонятное. Вы решили, что раз Мукашевич был охотником и, кроме того, водителем в том рейсе, то именно он стрелял в машину ученых, которая сорвалась со скользкого обрыва. Оба сотрудника Центра погибли. Если бы не прокурор Миткин, это преступление оставалось бы еще долго не раскрыто, если раскрыто вообще…

«Кто убийца?» — хотел перебить эксперта Земсков, но опять сдержался. Он только достал таблетку валидола и положил ее под язык.

— Убийца сделал то, что он и должен был сделать, — устранил двух главных свидетелей. Но он почему-то не убрал Мукашевича. Не убрал сразу после того, как заряды были вывезены из Центра. Откуда такая нелогичность? И это у убийцы, который так умело все спланировал. Он, очевидно, считал, что Мукашевич не представляет особой спасности. Из этого следует вполне очевидный вывод, что водитель вообще ничего не знал. Он просто делал свое дело. Психологически это полностью оправдано, вряд ли Глинштейн и Суровцев стали бы договариваться обо всем с обычным прапорщиком-водителем, который даже не знает, что именно он вывозит. Ему это просто не положено знать.

Дронго прошелся по комнате, остановился в углу, чтобы видеть всех сидящих в кабинете.

— У убийцы было не так много времени, когда вскрылось хищение. Он понял, что на него могут выйти через Мукашевича, и решил принять меры. Он заманил несчастного в кустарник и там нанес ему два удара ножом. Затем он присыпал тело убитого листьями и ветками. Мне кажется, что я даже знаю, почему убийца раньше не трогал Мукашевича. Он ждал сигнала о том, что заряды благополучно пересекли границу, и только после этого собирался исчезнуть из Центра. Он оставался вне подозрений. Следующая плановая проверка должна была состояться только в сентябре, и у убийцы было время.

Однако приезд комиссии спутал его планы. Вы сразу стали работать по всем направлениям, и преступник почувствовал себя неуютно. К тому же произошло неожиданное. Академик Архипов рассказал об убийстве своего сотрудника Сиротина, занимавшегося проблемами обеспечения безопасности ЯЗОРДов. В мае были убиты Сиротин и его супруга. Стало ясно, что это убийство имеет непосредственное отношение к событиям в Центре.