Анатолий Чехов - Кара-курт Страница 41

Самохин взял у Хейдара бинокль, поднес к глазам, отчетливо увидел, как чабаны слили в казан остатки жира, сложили туда мясо, стали сворачивать свой стан, увязывать кошму и палки на ишаков, собираться на пастбище. Шел на убыль еще один томительный знойный день.

— А может, не хотят ничего оставлять, чтобы не досталось плохим людям? — продолжая разговор, сказал Самохин.

— Верно, Андрей Петрович, — согласился Хейдар. — Сейчас и чопан, как солдат на войне: положи что у костра, хорошему человеку не достанется. Все себе бандит, сволочь заберет. Соображать надо: раз чабаны так делают, значит, банда Аббаса-Кули недалеко. Колодец Инженер-Кую сухой. До войны инженеры там работу не кончили, война помешала. В Дождь-яме вода долго не простоит. Высохнет вода, и бандиты снимут свой стан. Надо нам скорее туда идти.

Хейдар говорил убежденно, и Андрей верил ему. Смущало лишь то, что сначала необходимо было найти группу Рыжакова и вместе с ним атаковать Аббаса-Кули. До колодца Инженер-Кую оставалось меньше суток хода, а признаков отряда пограничников не было и в помине.

С беспокойством думал Андрей о предстоящем бое. Еще больше смущала задача, которую надлежало выполнить проводнику.

Самохин открыл флягу, снова смочил платок, протер губы. Утром вода еще сохраняла ночную прохладу, сейчас же была горячая, как будто ее грели на огне.

— Что думает старшина? Как пойдем на сближение с бандой Аббаса-Кули? — спросил Самохин Галиева.

— В горах Амир под носом у врага целый полк проведет, а здесь... вылезешь на бархан, тебе вся пустыня видна, и ты всей пустыне виден...

Шли всю ночь, ориентируясь, как в открытом море, по компасу. Крупные и яркие звезды сияли над головой, спустившись к застывшим гребням песчаных волн.

На рассвете показался недостроенный сухой колодец Инженер-Кую. Посреди ровной как стол площадки крепкого, словно цемент, такыра можно было рассмотреть в предрассветном сумраке сложенную из камней верхнюю часть колодца, остатки какого-то оборудования.

Уже недалеко отсюда должна быть Дождь-яма, где по предположению Хейдара базировались бандиты. Самохин и Галиев с трудом нашли укрытие для отряда в неглубокой лощине среди редкого саксаула, переоделись в халаты и тельпеки, пошли наблюдать на ближайший гребень бархана. Остальные расположились на короткий отдых.

У колодца ни души, безжизненная равнина, всхолмленная песчаными волнами, раскинулась до самого горизонта. Андрей и старшина склонились над картой, отыскивая по отметкам какую-нибудь балку или лощину, которая подходила бы к Дождь-яме. Но что могла сказать карта, когда каждую неделю менялась сложная система движущихся барханов? Ждать еще целый день и подходить к стану бандитов ночью, значит, брать их тогда, когда они больше всего насторожены и ждут нападения.

— Будем атаковать днем, сейчас, — сказал Андрей. — Разгружайте верблюдов.

Бочата с водой быстро сняли с горбов усталых животных, сложили их так, чтобы не занесло песком, поставили над ними вешку. На верблюдов привязали подобие двойных седел, сбоку к седлам приторочили винтовки й автоматы. После этого Андрей приказал пограничникам взобраться на горбы, сесть лицом друг к другу и наклониться так, чтобы издали можно было принять седоков за вьюки. На одного из верблюдов таким же способом уселся сам с переводчиком Сулеймановым. Оставив часть отряда в пять человек под командованием сержанта Гамезы в резерве и приказав ему идти вслед, а в случае, услышит стрельбу, сразу же рысью мчаться вперед, Самохин отдал приказ трогаться в путь.

Неторопливым, размеренным шагом потянулись один за другим верблюды по направлению к Дождь-яме, скрывавшейся где-то теперь за недальними барханами. Все так же потрусил впереди на своем ишаке караван-баши Хейдар.

Едва выехали на возвышенность, Хейдар придержал ишака.

— Начальник, — сказал он, — не останавливайся, проезжай вперед сам, посмотри влево. Старый Хейдар видит у Дождь-ямы стан проклятых бандитов. Видишь, в стороне, по левую руку от тебя, расщелок — балка, как сухое русло реки. Веди караван так, как будто идем мимо Дождь-ямы, а потом галопом по расщелку и там — да поможет тебе аллах — начинай воевать!

— Спасибо, яш-улы, что правильно привел, — с облегчением проговорил Самохин. — Посмотри только хорошенько и ты: есть ли с ними сам Аббас-Кули?

Старик долго смотрел в бинокль, пустив ишака рядом с первым верблюдом. Наконец ответил:

— Нет, начальник, нету с ними Аббаса-Кули. Но все равно, я точно знаю, это та Дождь-яма, его бандиты.

Сомнений не было: у поблескивавшего на солнце небольшого озерца даже без бинокля видно становище вооруженных людей.

Но если у Дождь-ямы банда Аббаса-Кули, то где Рыжаков? Он ведь передавал в последнем сообщении, что напал на след бандитов? И где сам Аббас-Кули?

Они вошли в лощину и пустили рысью верблюдов, впереди которых помчался на своем крутобоком ишаке Хейдар. Не доехав ста — ста пятидесяти метров до того места, откуда надо было выходить к Дождь-яме, спешились и по горячему осыпающемуся песку стали подниматься на гребень бархана.

— Посмотри еще раз, яш-улы, — обращаясь к Хейдару, сказал Андрей, — там ли Аббас-Кули?

Хейдар прилег на склон бархана, закрывшись ладонью от солнца, долго всматривался в группу бандитов.

— Нет, Андрей Петрович, этого кровавого шакала с ними нет...

— Сигнал к атаке — фуражка над головой, — обернувшись к занимавшим исходный рубеж пограничникам, сказал Андрей.

Он и без бинокля хорошо видел сквозь саксаул и кян-дым кустики в виде сухого камыша, что бандиты, которых он насчитал шестнадцать, были заняты сейчас самым мирным делом: четверо хлопотали вокруг здоровенного казана с каким-то варевом, еще двое выкладывали куски мяса на деревянное блюдо. Остальные были заняты приготовлениями к обеду. Винтовки, шомпольные «харли» и «мултыки», стояли в козлах под навесом из наброшенной на колья кошмы.

— Старшина, возьмите с собой трех-четырех человек, по-пластунски, скрытно как можно ближе продвиньтесь к лагерю бандитов. Ваша задача отрезать их от оружия.

«Та ли это банда? Почему нет и признаков отряда Рыжакова? Где сейчас сам Аббас-Кули? Не ударит ли с тыла?» Андрей внимательно осмотрелся, увидел лишь однообразные волны бесконечного песчаного моря, унылые песчаные холмы, уходящие до самого горизонта. Никаких часовых поблизости от стана не было видно. Рассевшись двумя группами вокруг деревянного блюда и вокруг казана, бандиты, казалось, ни о чем не тревожились.

Самохин подал знак, чтобы пограничники подтягивались вслед за ним по лощине, направился к группе бандитов, сидевших возле казана.

Под ногами песок — ни шороха, ни шума. Ему удалось подойти вплотную: так все были заняты едой. Безусый парень, лет восемнадцати, сидевший ближе других, поднял глаза, да так и остолбенел.

Самохин поднял фуражку. На гребень выскочили пограничники, направили винтовки на ошеломленных пирующих.

— Руки вверх, с места не сходить! — скомандовал Андрей.

Сулейманов тут же перевел его приказ. Сидевшие ближе других к ружьям, сделали было движение приподняться, строгий окрик вернул их на место: Галиев с четырьмя пограничниками, взяв карабины наперевес, заслонили собой оружие.

Такая неожиданная легкость, с которой его отряд одержал победу, несколько смутила Андрея. Подозрение, что Хейдар вывел его совсем не к той Дождь-яме, охватило его. С недоверием наблюдал он, как тревожно осматривается по сторонам его проводник. Без слов ясно: ни самого Аббаса-Кули, ни схваченных им заложников здесь не было. Самохин окинул внимательным взглядом задержанных и все их хозяйство. Кроме шатров и громадного чадра из кошмы у Дождь-ямы — около двадцати завьюченных верблюдов. Видно, готовились к переходу; на верблюдах тюки, скорей всего с джегурой, бурдюки с водой.

Допросили молодого бандита, который подтвердил, что действительно главарь их — Аббас-Кули, но где он сам и где заложники, никто не знает.

Положение осложнилось тем, что Самохину надо было или оставлять часть своего отряда для охраны и конвоирования захваченной группы, или вести с собой заведомых врагов. На горбах верблюдов, завьюченных бандитами, шесть бурдюков с водой. У Дождь-ямы можно полностью залить освободившиеся бочата, взятые с собой, но народу стало в два раза больше, лошадей и верблюдов — тоже. Оставлять часть пограничников для того, чтобы конвоировать задержанных, — значит, дробить свои силы. Тащить за собой всю ораву — не только сковывать себя в случае стычки с бандой Аббаса-Кули, но и держать резерв врага в собственном обозе.

— Пойдете, старшина, с четырьмя пограничниками в разведку, — распорядился Самохин. — Остальным пополнить и проверить запасы воды, готовить обед. Через два часа выступаем. Постарайтесь уложиться в срок. Времени у нас нет. Придется делать дневной переход да еще — он кивнул в сторону бандитов — с таким пополнением. Что скажешь, Хейдар-ага? — спросил он проводника. — Где будем искать Аббаса-Кули, где его отряд?