Семен Лопато - Искушение и разгром Страница 42

— А шубу эту я как-то Патрикеевой поносить дала, это моя подруга, на один день одолжила всего. Так эта собака сразу за ней увязалась. Вот проститутка.

Переживая вместе с ней, желая ее посмешить, он непонимающе посмотрел на нее:

— Кто, Патрикеева?

— Да нет, эта Жулька, — она с затаенно-озорной улыбкой спрятала глаза. — Патрикеева-то само собой. Подожди.

На секунду остановившись, запрыгав на одной ноге, поправляя подогнувшийся задник туфли, она схватила его за плечо. Распрямившись, она взяла его под руку. Они снова пошли вместе. Внутренне вздрогнув за ту секунду, пока он видел ее подогнутую полную ногу, он, скосив глаза, посмотрел на ее безмятежно-курносый, с припухлыми губами профиль. Пройдя переулком, они вышли на проспект. Высвобожденно оглянувшись, чуть запрокинув голову под наплывом ветра, шевельнувшего ее волосы, она просветленно посмотрела вверх, на горящие солнцем окна и крыши домов.

— Сколько здесь жила, до сих пор к этой красоте привыкнуть не могу. Просто сердце вздрагивает, так красиво. Я по этому проспекту больше всего гулять любила. — Она перевела на него взгляд. Секунду они смотрели друг другу в глаза. Словно что-то видя, угадывая в нем, радостно выводя его из погруженного в нее состояния, она пощелкала пальцами перед его лицом: — Ку-ку. Мне сигареты купить надо.

Повернувшись, она пошла к киоску. Вновь на секунду отстав, глядя на ее сильные холеные ноги, и затем догнав ее у киоска и сунув в окошечко деньги, он передал ей пачку. Секунду, словно не зная, что делать дальше, они стояли друг напротив друга. Снова чуть запрокинув лицо, так, что в белках ее глаз вновь засинело небо, она летящим взглядом посмотрела вверх:

— Вечер классный.

Она перевела на него лучистый взгляд. Мгновенье они вновь смотрели друг на друга. Вздрогнув, он сделал движение к ней:

— Поехали ко мне.

Словно не удивившись, ожидая этого, она, отведя глаза, со сдерживаемой улыбкой помотала головой:

— Нет.

— Почему?

Она помотала головой снова:

— Я не могу.

— Но почему?

Одновременно затаенно улыбаясь и избегая смотреть на него, в какой-то внутренней борьбе, которая, как ему показалось, была смешной для нее самой, она, словно не зная, что ей делать, капризно и словно жалуясь, подняла на него глаза:

— Ну правда, я не могу. Не обижайся.

Он заглянул ей в лицо:

— Ты не можешь поехать ко мне, потому что всего в третий раз меня видишь?

Ничего не сказав и все так же улыбаясь, она, повернувшись, пошла по улице.

Он горячо взял ее за руку:

— Я не обижаюсь. Я понимаю, ты не можешь пойти домой к человеку, с которым только что познакомилась. Какие обиды, ты такая девушка, с которой я горжусь, что могу просто пройти вместе по улице, я не обижаюсь, правда. — Он с надеждой заглянул ей в глаза: — Может, все-таки поедем?

В каком-то томящем ее раздвоении, словно сама огорченная, она с досадой отвела глаза:

— Ну как ты не понимаешь. Ну не могу я.

— Но не обязательно же сразу… Может, просто посидим, поговорим…

Словно задумавшись на секунду, она как-то потерянно посмотрела мимо него.

— А тогда зачем ехать?..

Не найдя, что ответить на это, он пошел рядом с ней. Подняв голову, смеющимися глазами, словно избегая смотреть на него, она скользнула по ненужным вывескам и витринам.

— Узнай время, сейчас, наверно, уже полдевятого, а то и больше.

Он встревожено посмотрел на нее:

— Ты куда-то торопишься?

Опустив глаза, она кивнула.

— На электричку. В восемь пятьдесят пять последняя, которая на Профсоюзной останавливается, потом два часа ни одна останавливаться не будет. Не хочу затемно домой возвращаться.

Он с готовностью повернулся к ней:

— Я провожу тебя.

Снова опустив глаза, она, чему-то улыбаясь, помотала головой:

— Не надо. Лучше время узнай.

Оглянувшись и не увидев часов, он остановил прохожего, на циферблате у того было восемь тридцать три. Пытаясь сообразить, где они находятся, уже всецело захваченный тем, чтобы помочь ей, он, словно ища ее одобрения, посмотрел на нее:

— Возьмем такси?

Она, глядя в сторону, просто кивнула:

— Только перейти надо.

Перейдя с ней улицу и подняв руку, он остановил «Жигули». Быстро договорившись с шофером, он открыл перед ней заднюю дверцу. На секунду замешкавшись, словно забавляясь чем-то, она, без смущения улыбаясь, посмотрела на него:

— Садись первым.

Поняв, что при ее росте ей неудобно забираться в такую маленькую машину, он первым пробрался на сиденье, она села рядом. Хлопнула дверца, мимо окон понеслись витрины и деревья. Ее приподнятые круглые колени светились у него перед глазами, короткая юбка, завернувшись, приоткрыла чуть разведенные бедра, на молочно-белой поверхности одного из них он при свете солнечного блика вдруг увидел чуть различимую синюю речушку вены. Автомобиль резко затормозил у здания вокзала; отдав деньги шоферу, он вылез вслед за ней. Ведя его за собой, она обогнула здание вокзала, они спустились в подземные галереи и, пройдя ими и поднявшись, оказались в середине нужной платформы. Электричка с открытыми дверьми уже была на месте; немного пройдя, они остановились у вагона. Часы на здании вокзала показывали восемь сорок. Чувствуя недостаток времени, он, остановившись напротив нее, напряженно поймал ее взгляд:

— Когда тебе можно позвонить?

Словно удивившись вопросу, она, солнечно глядя на него, пожала плечом:

— Когда хочешь.

Он поспешно заглянул ей в глаза:

— Я позвоню завтра.

Она бесхитростно-деловито кивнула:

— Только лучше с полпервого до полвторого. Нам трудно дозвониться.

Он невольно улыбнулся:

— Я знаю.

Секунду они стояли друг против друга. Вздрогнув еще открытыми дверьми, поезд с шумом стравил сжатый воздух. Оглянувшись, она подняла на него улыбчиво-блестящие глаза:

— Я пойду.

— Хорошо.

Внутренне вздрогнув, он, обхватив ее за плечи, безотчетным движением придвинулся к ней. Секунду он смотрел на нее:

— Я тебе не противен?

— Нет.

— Будешь со мной?

Глядя куда-то вверх, она, словно летя чувствами где-то далеко, просто посмотрела на него:

— Наверно, буду.

Мягко освободившись из его объятий, она с цветами в руках вошла в вагон. Двери с шипом закрылись. Поезд тронулся. Провожая его взглядом, он неподвижно стоял на платформе, пока мимо него не пронесся последний вагон. Постояв еще немного, пока впереди не стал виден изгиб головных вагонов, он, словно почувствовав себя в пустоте, заторможенно повернулся и пошел назад. Движимый каким-то бессмысленным возбуждением, словно торопясь к чему-то, чего не было, он не прошел, а скорее пробежал еще какое-то расстояние и лишь несколько минут спустя, вдруг будто очнувшись и увидев вокруг себя черные окна с несущимися за ними проводами, электрический свет и пустые кожаные сиденья, понял, что на автопилоте вошел в метро и едет обратным путем к своей гостинице.

Выйдя из метро, он так же бездумно пошел по улице, пытаясь что-то обдумать, осмыслить, оценить, но не в силах это сделать; невидяще-стремительно идя по улице, он ощущал лишь шевеленье листьев, ветра и людей вокруг себя. Поднявшись к себе и открыв номер, он вдруг ощутил бешеный, ликующий подъем чувств, как подброшенный им, он, встав с дивана, на который, было, присел, зашагал кругами из угла в угол по комнате. Промотавшись так несколько минут и ощутив какое-то опустошение, он снова присел на диван. Вновь поднявшись, подойдя к телевизору, он нажал кнопку, так и не зафиксировав в сознании, зажегся ли экран, пройдя комнату, он открыл шкаф, чтобы проверить, на месте ли оборудование, но так и не уловил, чем это закончилось. Выйдя из номера и спустившись вниз, он некоторое время бездумно и с каким-то облегчением слонялся у парадного подъезда гостиницы, вернувшись, он пересек фойе, забрел в бар и в ресторан и, ничего не купив, так же машинально поднялся к себе. Пройдясь еще раз по комнате, взяв в руки Дельбрюка и положив его, он ощутил внезапный упадок чувств и, опустившись на диван, повернулся на бок, подбив под голову скрученную подушку. Проснувшись через какое-то время, он обнаружил себя лежащим в одежде на диване в темной комнате, с ночным небом за окном и мерцающим электронной мошкарой экраном телевизора. Раздевшись и выключив телевизор, он раскрыл постель и, успев на секунду о чем-то подумать, мгновенно уснул опять.

8

На следующее утро, едва открыв глаза и мгновенно вспомнив все вчерашнее, он, стремительно побрившись и умывшись, почувствовав, что не в силах сидеть в четырех стенах, оделся и, спустившись вниз, пошел по продуваемой ветром улице. Заново вспоминая вчерашний день и заново проживая вчерашнее, он пытался понять, где он находится в результате всего этого и чем для него может стать сегодняшний день. Разум подсказывал ответы, они были просты, но он боялся верить в них. Привыкший, что обстоятельства всегда работают против него, привыкший к необходимости взламывать обстоятельства, не сразу и с трудом достигая цели, он отгонял мысли о том, что все может решиться уже сегодня. «Будешь со мной?» — «Наверно, буду». Вчера поняв ее, сердцем почувствовав, что она не пошла с ним, лишь приостановленная каким-то своим внутренним тормозом, какими-то расчетами с самой собой, из-за которых она не могла разрешить себе сближаться с мужчиной раньше чем на третье-четвертое свидание (так он понял ее отказ), он все же не мог себе представить, что сегодня, когда правило будет выполнено, она просто так и бездумно шагнет дальше с того самого места, на котором они остановились вчера. Это было бы сверхъестественным счастьем, втайне надеясь на это, он понимал, что не должен на это всерьез рассчитывать, и избегал думать об этом. Сказанные вчера слова еще ничего не значили, ее настроение могло перемениться, тысячи разных обстоятельств, о которых он даже не имел понятия, могли помешать ей не только быть с ним сегодня такой же, как накануне, но даже просто встретиться с ним. Но так же, как и об излишних надеждах, он не хотел сейчас думать и об этом. Он хотел видеть ее. До времени звонка ей оставалось три с половиной часа, и это время снова нечем было заполнить. Внутренне поежившись при мысли о новом походе по магазинам, он огляделся в поисках подсказки и, ничего не найдя, снова обратил взгляд внутрь. Томясь вынужденным бездействием, он вновь мысленно пробежал вчерашние события, пытаясь понять, нет ли среди них чего-нибудь такого, что можно было бы обдумать и решить еще до звонка ей.