Чингиз Абдуллаев - Закон негодяев Страница 45

— Когда убили «Михо»? — уже понимая, спросил «Дронго».

— Вот именно. Убийство «Михо» в Москве стало для них сигналом к нападению. У них была главная цель — наркотики. Остальное ты знаешь. Пойдем ко мне, я закажу тебе разговор.

Они прошли пышный вестибюль, направляясь к служебным помещениям. Второй кабинет слева был закрыт. Она достала ключ.

— Входи, — пригласила его женщина.

В небольшом кабинете было достаточно чисто и уютно. Бросалась в глаза висевшая справа от стола большая фотография женщины с ребенком. Он подошел ближе.

— Твой сын?

— Да, — с гордостью сообщила женщина, — он уже все понимает. Умеет считать, читать.

Он повернулся к ней, провел рукой по ее волосам.

— Счастья ему желаю. Дай Бог, вырасти ему в лучшее, чем у нас, время. К тому времени все это закончится, и люди научатся нормально жить.

— Не думаю, — упрямо возразила она, — мне иногда кажется, что эти нескончаемые войны никогда не кончатся.

— Не говори так.

— Ладно, не буду тебя расстраивать. Какой телефон?

Он назвал номер. Она, позвонив кому-то, долго просила по-грузински.

Гортанная речь в ее исполнении звучала как-то особенно красиво. Наконец она положила трубку.

— Связи нет, но обещали дать. Садись подожди. Она села на стул, достала сигареты.

— Ты много куришь, — мягко заметил он.

— Это после смерти мужа… — Они помолчали.

— Как зовут твоего сына? — спросил «Дронго».

— Тенгиз.

— Вот ты всегда думай о нем. Это помогает выжить.

— Я знаю.

— Значит, ты считаешь, что новые партии наркотиков будут поступать из Армении? — он должен был выяснить все до конца, кроме того, таким, образом можно было сразу отвлечь женщину.

— Нет. Дальше. Из Карабахского коридора. Там есть целый участок границы, который не охраняется. Вот оттуда и поступают грузы. Затем через Армению к нам в Батуми. И отсюда морем в Турцию.

— А как звали этого лысого, ты не знаешь?

— Думаю, никто не знает.

— Значит, они пытаются создать параллельную сеть, наладить свои собственные связи. Но кто это может быть?

— Вам легче установить. Наше расследование проводится в пределах Грузии. Для вас вся планета объект исследований.

— А «мингрельская группа»? Там не могут знать?

— С ними тоже работают. Но пока ничего определенного нет. Мы думали, что ты сможешь рассказать нам о ней. Даже считали, что ты прибыл оттуда. Потом проверили, как ты прилетел в Тбилиси и точно выяснили, что из Москвы. Визу тебе оформляли в нашем посольстве. Они дали подтверждение. Вот тогда мы и поняли — ты либо шпион, либо крупный бандит. Об «Интерполе» мы даже не думали, — призналась Тамара.

— Теперь ты знаешь.

— Никогда не видела сотрудников «Интерпола», — призналась женщина, — они все такие умные?

— Это я только вид делаю, что умный. А на самом деле такой дурак. Даже от тебя хотел отказаться. Она рассмеялась, потушила сигарету в пепельнице.

— Иногда можешь мне звонить, — сказала она, словно попросив о чем-то.

— Обещаю.

— И больше не пей столько грузинского вина. После ночи у Автандила ты едва стоял на ногах.

— Это с непривычки. Я не особенно много пью, но вот удержаться от такого вина не мог. Ты, видимо, права — больше не буду. А что, я очень плохо себя вел?

— Не очень, терпимо.

Зазвонил телефон. Он поднял трубку.

— Да, — сказал он, — да, заказывали. Ему дали его город. После десятого или одиннадцатого звонка на том конце подняли телефон.

— Кто говорит? — раздался очень недовольный голос, это был нет тот «бархатный» мерзавец.

— Мне было предложено позвонить, — сказал он.

— А кто говорит?

Он немного помолчал. Бросил взгляд на женщину.

— Вы должны знать, кто говорит, — неужели «бархатный» просто обманул его. А гориллы в аэропорту?

— Ах, это вы, — внезапно сказал его собеседник, — да, мне говорили, что вы позвоните. Хорошо, я передам, кому нужно.

— Не забудьте добавить еще несколько слов.

— Да, я слушаю.

— Если что-нибудь случится в мое отсутствие, то я отрежу всем уши. Так и передайте.

На Кавказе это было символом бесчестия. На том конце положили трубку.

«Дронго» посмотрел на женщину. Она спросила:

— У вас там проблемы?

— Да, у меня там близкие, семья.

— Жена? — она не смогла или не захотела сдержать свой вопрос.

— Я не женат. Там семья моей сестры.

— Теперь я поняла. Вы из этого города?

— Да.

— Это совсем близко.

— Это ничего не меняет, — горько произнес он, — мы можем жить даже в одном городе. И не встречаться. Такая у меня специфика. — Понимаю, — женщина полезла за следующей сигаретой. — Когда ты хочешь уехать?

— Прямо сейчас. Когда уходит поезд на Тбилиси?

— Через три часа, — взглянула на свои часы Тамара.

— Значит, у нас есть три часа. Пойдем в город, — предложил он, — если ты, конечно, можешь появляться со мной.

Следующие три часа они почти не разговаривали, словно все важное было уже сказано. Через три часа она проводила его до вокзала. Почти у самого поезда она поцеловала его в щеку, прошептав:

— Прощай.

И это было ее последнее слово. Через минуту поезд уносил его в Тбилиси.

Глава 24

В этот день в Москве Багиров встречался с Рубинчиком.

Михеев каким-то чудом нашел человека, видевшего высокого мужчину, входившего в лифт в ту самую роковую ночь убийства «Михо». По описаниям он совпадал с фотороботом, составленным со слов соседки Семеновой.

В этот день «Дронго» сидел в Тбилиси, пытаясь улететь в Москву рейсом «Аэрофлота». Расставание с Тамарой было грустным и немного обидным, словно кто-то грубо прервал песню в самом начале ее исполнения. К Давиду он не звонил, понимая, что тот улетел в Москву на похороны своего брата.

В этот день в Баку Джафаров сумел наконец выяснить, что пропуска были выданы по распоряжению заместителя прокурора республики Анвера Велиева. И подтвердить тот факт, что у преступников были свои покровители в соседних республиках, а значит, их акции были скоординированы и четко продуманы.

В этот день Лаутон и Дьюла, узнавшие о нападении на склад турецкой фирмы и состоявшуюся перестрелку, впервые приступили к активным действиям, используя материалы, полученные в Турции.

В этот день Тамара, оставшаяся одна, купала своего сына, вспоминая незнакомца, так и не назвавшего ей свое имя.

В этот день Шалва Руруа лежал с температурой тридцать девять градусов в постели, окружив себя многочисленной охраной. Он был убежден, что его придут убивать.

В этот день… словом, в этот день было много всяких событий, значительных и не очень, важных и не совсем. Но для старого Викентия Алексеевича это был самый запомнившийся день в его долгой и сложной жизни.

Город Клиновск, где он жил, был расположен в сорока семи километрах от Москвы. Это был тихий, уютный подмосковный поселок, лишь по недоразумению называемый городом.

И жили они на улице, носившей мирное и очень поэтическое название — Весенняя. Викентий Алексеевич любил сидеть на скамейке перед домом и рассматривать случайных прохожих. Ему было уже под восемьдесят, но зрение и слух пока не подводили старика, несмотря на ранение в сорок третьем. Их шестиэтажный кирпичный дом был одним из самых известных домов в городе.

Во-первых, здесь в свое время жил полный кавалер орденов Славы Сергей Речистый.

Во-вторых, позже здесь некоторое время жил и председатель горсовета, которого потом взяли на большую работу в столицу. Трехкомнатные квартиры в их доме отличались особой планировкой, столь несвойственной многим столичным домам. При общей площади около ста метров они имели шестьдесят два метра полезной площади, два больших балкона и даже кухню в пятнадцать метров, что делало ее мечтой любой хозяйки. И, наконец, в-третьих, дом был известен еще и тем, что на третьем этаже московская фирма «Балчуг-эстейт» продавала квартиру и все соседи с нетерпением ждали — кто именно въедет в их дом. Кому-то удалось даже узнать, что квартира продается по немыслимой для Клиновска цене в тридцать восемь тысяч долларов. Конечно, все теперь ждали своего клиновского миллионера.

Викентий Алексеевич не любил этих разговоров о миллионерах. Жизнь свою он прожил честно, имел детей, внуков, теперь правнуков. Пенсия у него, как у инвалида Великой Отечественной, была нормальная. Да ему и не нужно было много, жил он с дочерью, отдавая ей все деньги до копейки. И потому не любил этих разговоров про миллионы и миллионеров. Слава Богу, в Клиновске кроме «Сникерсов» и «Кока-колы» других особых изменений почти не было, и иностранные машины, так заполонившие Москву, редко заезжали в их места.

С недавних пор он обратил внимание на высокого мужчину, часто проходившего к вокзалу мимо их дома. В руках у мужчины часто бывал небольшой, но очень красивый чемоданчик, словно его обладатель был работником банка или дипломатом. Викентию Алексеевичу было ужасно интересно, чем именно занимается таинственный незнакомец, но спрашивать того он стеснялся. Да и неудобно подходить к человеку незнакомому, даже если они живут в таком маленьком городке, как Клиновск.