Николай Асанов - Чайки возвращаются к берегу. Книга 1 — Янтарное море Страница 45

Хозяин хутора, один из пособников Лидумса и его группы, относился к почтенному гостю почти подобострастно. Впрочем, сам Будрис держался дружески, пошутил с Вилксом, спросил Лидумса, хватает ли им еды, пообещал перебросить от одного рыбака несколько ящиков копченой рыбы. Собственно, хозяином здесь был именно он, Будрис, и Петерсон, настороживший слух при упоминании о рыбаке — ведь именно при помощи рыбаков должен был уйти на ту сторону Вилкс, — понял: человек, по одному слову которого рыбак может прислать «лесным братьям» несколько ящиков копченой рыбы, может и отправить этого рыбака хоть на Готланд.

Хозяин хутора спросил, не желают ли его гости сначала пообедать. Будрис поддержал это предложение, напомнив, что Вилксу, с его больными ногами, особенно нужен отдых, и Вилкс признательно поблагодарил и того и другого. Стол накрыли в чистой половине дома. Делиньш и Граф взяли на себя роль помощников хозяина, Юрка ушел на караул, а остальные сели за стол. За столом деловых разговоров не вели, пили немного, берегли силы.

Когда молодые «братья» убрали со стола и отправились на кухню пообедать вместе с хозяином, Петерсон задал первый вопрос:

— Узнали ли вы что-нибудь о Густаве?

— По-видимому, ваш коллега где-то спрятал свои вещи. Приметы утопленника, найденного в низовье Венты, соответствуют вашему описанию Густава. Один из моих друзей-рыбаков разговаривал с участковым уполномоченным милиции, который сказал, что никаких вещей или документов при нем обнаружено не было. Поэтому милиция удовольствовалась версией об отсиживавшемся где-нибудь уголовнике и никаких розысков больше не производила…

Вилкс и Петерсон переглянулись, и оба с облегчением вздохнули. Эгле хмуро сказал:

— Это самое лучшее, что мог сделать Густав в его положении!

Странно, но прозвучала эта фраза так: «Собаке — собачья смерть!»

Петерсон, как будто только и ждал мгновения, принялся излагать свои планы на будущее.

Он прибыл из Англии с заданием установить непосредственный контакт с Вилксом, что он практически уже достиг, — низкий поклон в сторону Будриса. Он должен взять с собой радиста Делиньша, которого он знает под кличкой Барс как сотрудника английской секретной службы, и перейти на другое место, откуда он будет поддерживать постоянную радиосвязь с разведцентром и с группой Будриса. В случае, если Вилкс уедет в Англию, в группе Будриса останется вполне подготовленный радист Граф.

Петерсон приостановился, ожидая, не будет ли возражений. Ни Лидумс, ни Будрис не протестовали. Тогда Петерсон, сразу приняв более важный вид, перешел к следующему разделу речи.

Было поразительно, как умел он меняться в зависимости от того, какую определял себе цену. Если в начале речи, когда он говорил об обычных шпионских заданиях, какие мог выполнить и Вилкс, и Эгле, он держался простецки — этакий рубаха-парень, запанибрата со смертью, как и все остальные, исключая, впрочем, погибшего Густава, который оказался просто глупцом, то теперь, приступая к новому разделу своих сообщений, он вдруг надулся спесью, даже вспомнил старую офицерскую выправку, выпрямился, хотя сидел на грубой крестьянской деревянной скамейке, а совсем не в мягком кожаном кресле какого-нибудь штаба. И уже по одному тому, как напряглось его тело, как лицо налилось спесью, было ясно — вот теперь-то он считает себя куда выше остальных.

Вилкс даже глаза вытаращил, когда увидел своего старого коллегу по школе и прочим мытарствам за границей в его новом обличье, Будрис же только плотнее сжал обветренные губы, чтобы не рассмеяться. Теперь перед ними был посол некоей иностранной державы, и не просто посол, а человек, пришедший судить и миловать.

— Я буду выполнять в Латвии задания штаба НАТО, так как моим непосредственным шефом является начальник отдела объединенного разведывательного комитета НАТО, готовящего данные для будущей войны. Я буду опираться на вашу группу, Будрис.

Англичане считают, что подпольное движение в Латвии должно быть разделено на две категории: легально живущие и вместе с тем связанные единой идеей латыши, которые создают подпольные организации в городах и на хуторах, и вооруженные отряды, которые позволяют сохранить жизнь тем деятелям, которые не могут легализоваться. Но сейчас пока никаких диверсий, никаких акций, так как мы должны сохранить наши силы до начала дня «Д», «дня действия», «дня великой войны»…

Да, это была речь эмиссара! Вилкс и Эгле сидели с вытянутыми лицами, чуть не разинув рты! Вот кто приехал к ним! Инспектор! Всемилостивейший или строжайший судья! Только Будрис мягко улыбался во время этой речи, оглядывая необычного гостя своими большими серыми глазами, особенно, когда тот налегал на свои «полномочия».

— Вы согласны с этой программой, Будрис? — вдруг прервал свою плавную речь прямым вопросом Петерсон.

— Я думаю, что не следует делить медвежью шкуру, когда сам медведь еще в лесу! — тихо, но властно сказал Будрис.

Петерсон словно споткнулся в разбеге и уставился немигающими глазами в спокойное лицо Будриса, — словно его разбудили внезапным толчком. Но вот Петерсон еще строже выпрямился на скамье, спросил:

— Позвольте, у вас есть собственные предложения?

— Нет, что вы, просто я считаю, что об этом еще рано думать, — так же мягко повторил Будрис.

— У вас есть возражения и по другим моим предложениям? Что вы скажете о новой тактике действия партизанских групп?

— Не надо очень надеяться на английские данные. Никаких массовых отрядов в лесах сейчас уже нет. Если и есть две-три группы по два-три человека, то они только отсиживаются в лесах от ареста.

— Но мы же налаживаем переброску денежных средств для них! Я, например, привез пятьсот тысяч рублей!

— Кстати, о привезенных вами деньгах… Вы не знаете, откуда берут их англичане? Вот хотя бы такие?

Будрис вынул из кармана бумажник, достал пачку денег разного достоинства и разложил их на столе. На всех ассигнациях были отчетливо видны следы кнопок, которыми деньги когда-то были где-то приколоты. Может быть, в коллекции страстного нумизмата, а может быть, на доске объявлений банка где-нибудь в Сити или на Уолл-стрите как образцы советских денег.

Лидумс, взглянув на эти деньги, откровенно рассмеялся.

«Гости», склонившиеся над столом, смущенно молчали, словно были в ответе за своих хозяев. Будрис насмешливо продолжал:

— Как вы думаете, Петерсон, не удивится ли кассир советского магазина, заподозрив в вас коллекционера? А от подозрения до расследования один шаг…

— Я не мог предполагать… — растерянно произнес Петерсон.

— И я не мог. Мне их вернул мой легально проживающий единомышленник. Кстати, эти подозрительные деньги находились в той пачке, которую следовало вручить рыбаку, согласившемуся вывезти Вилкса в море. Хорошо, что они к нему не попали! — с нажимом добавил он.

— И… и много таких денег? — неуверенно спросил Петерсон.

— Вы вручили Лидумсу пятьдесят тысяч рублей. В трех пачках было по несколько таких купюр. Вам придется осмотрительнее обращаться и с теми деньгами, что остались в тайнике.

— Из-за такой мелочи могла полететь к черту вся операция! — Вилкс возмущался все громче и яростнее. — Этот рыбак не раздумает, Будрис, как вы считаете?

— Лодка и рыбак подобраны. Остается только назначить день, чтобы отправить вас.

Петерсон собрал со стола опасные деньги и протянул Будрису. Воспользовавшись тем, что Вилкс заговорил об отъезде, напомнил:

— Англичане просят вас направить к ним своего представителя и вручить ему письмо о положении в Латвии. Согласитесь ли вы послать вместе с Вилксом Лидумса?

— Это можно будет решить только после того, как я выясню целесообразность такого вояжа.

— Мы очень просим вас ускорить решение, — сказал Вилкс. — Англичане будут ждать нас в середине мая. Я получил от них радиограмму, предназначенную вам… Позвольте мне огласить ее…

— Пожалуйста, Вилкс.

Вилкс начал читать:

«Вилкс, прошу с текстом этой телеграммы ознакомить твоего латышского шефа.

Дорогой Будрис! Мы, правда, не имели возможности пока лично познакомиться с вами, но надеемся, что настанет время, когда наша встреча с вами состоится. Развитие международных событий позволяет считать, что это не за горами. Мы не смеем просить вас ускорить осуществление нашего личного знакомства путем вашего выезда в Англию, но для нас было бы желательно, чтобы вы, если сочтете возможным и целесообразным, направили к нам вашего полномочного представителя. Наша просьба вызвана следующими обстоятельствами: сейчас, когда осуществление наших планов по проникновению в тыл большевиков и созданию там опорных пунктов для развертывания широкой подрывной и разведывательной работы близко к осуществлению, нам необходим ваш представитель, который мог бы со знанием дела и обстановки в Латвии консультировать нас по ряду вопросов, относящихся к технике проведения наших будущих разведывательных акций. Мы намерены вместе с вашим представителем обсудить вопросы, относящиеся к путям проникновения наших разведывательных групп на территории Прибалтийских республик и в Россию, о методике подготовки и экипировке наших людей, которые будут засылаться в СССР, о людях, которые пригодны для выполнения разведывательных заданий в Советском Союзе. Мы гарантируем полную безопасность вашего представителя и его быстрейшее возвращение к вам. Это возвращение мы предполагаем осуществить во время следующей нашей операции, связанной с заброской наших людей на территорию Латвии. Со своим представителем вы сможете регулярно поддерживать связь, и он сможет информировать вас о положении его дел с помощью радиопередатчика, который у вас остается, и средств тайнописи, доставленных вам Вилксом и Петерсоном. К нам постоянно обращаются представители латышской эмиграции на Западе с просьбой разрешить им встретиться с вашим представителем, если он прибудет к нам. Они также намерены обсудить некоторые вопросы, интересующие их в Латвии, и деятельность латышских национальных формирований на Западе. Особенно заинтересован в этой встрече полномочный министр Латвии в Англии Карл Зариньш».