Питер О`Доннел - Недоступная девственница Страница 46

Джако проявил немало стараний и, тщательно ощупав все уголки одежды Модести, наконец буркнул: «Порядок».

— Сейчас мы спускаемся и выходим из дома, — сообщил Шанс. — Через столовую. Сначала вы, затем Джако с пушкой за ним я с доктором. Понятно?

Модести кивнула.

— Тогда вперед.

Когда Модести сделала первый шаг, Пеннифезер произнес сдавленным голосом:

— Неужели до вас не дошло, Шанс, что эта девушка умрет, если я сейчас ее не прооперирую? — Модести заметила, что, хотя ступни его были по-прежнему обмотаны тряпками, он уже не выглядел таким изможденным. Сейчас его лицо искажала ярость.

— Я уже это слышал, приятель, — отозвался Шанс и прижал острие ножа к горлу Джайлза так, что показалась капелька крови. Прошу вперед.

— Нет, она моя пациентка!

— Какая там пациентка, когда вы уже доживаете на этом свете последние минуты, — усмехнулся Шанс. — Право, Пеннифезер, мне даже жалко с вами расставаться. Ладно, хватит болтать, вперед, пока ваша подруга не получила пулю в печенку.

Пеннифезер помолчал секунду-другую, потом сказал с невыразимой горечью:

— Какая вы редкая сволочь, Шанс!

Они спустились по лестнице, пересекли столовую и вышли через распахнутое высокое окно. Джако сохранял дистанцию в три шага, держа Модести под прицелом пистолета. Шанс вел Пеннифезера, отставая от первой пары на десять шагов. Они прошли по заднему двору, направляясь к акациям, где и стояла клетка Озимандиаса. Ее обитатель мирно спал на ложе из сухой травы в клетке поменьше, которая находилась посреди большой клетки. Она тоже была круглой и у нее имелась дверца, которая открывалась и закрывалась с помощью шкива и цепи, чтобы Озимандиаса можно было там запирать и чистить главную клетку.

Дверь главной клетки была открыта.

— Милости прошу, — сказал Джако.

Модести застыла. Если Шанс принял решение, то имело смысл попробовать оказать сопротивление сейчас, пока еще есть возможность. Так или иначе, это все равно лучше, чем оказаться запертой в клетке с глазу на глаз с гориллой.

— А ну-ка живо в клетку! — рявкнул Шанс. — Иначе я начинаю отрезать куски от Пеннифезера. Кусок за каждые пять секунд промедления.

Неужели они затеяли это всерьез? Или просто продолжают методику Брунеля? Модести повернула голову. В трех шагах от нее застыл Джако, готовый нажать на спуск. Шанс сказал:

— Я начинаю.

Модести вошла в клетку, обернулась и увидела, что Джако взял за руку Пеннифезера и пихнул его в открытую дверь так, что тот чуть было не упал. Дверь с лязгом закрылась, Джако навесил оба замка.

Шанс весело рассмеялся, потянул за цепь и дверь внутренней клетки распахнулась. Озимандиас поднял голову, растерянно заморгал, потом медленно встал.

Модести спокойно, не суетясь, подошла к прутьям внешней клетки. В запасе имелось последнее средство выиграть несколько минут. Она хрипло произнесла:

— Нам известны координаты, Шанс.

Глаза его округлились в притворном изумлении.

— Правда? Как интересно!

— Советую поверить мне и выпустить нас отсюда. Если нас не станет, ты можешь попрощаться с золотом.

— Координаты, говоришь? А ну-ка попробую я их угадать. Сорок два — сто один? Верно? До долины отсюда не больше двух миль. Я еще не побывал там, но поеду очень скоро.

— Правда? — удивленно воскликнул Джако. — Ты точно знаешь координаты?

Шанс посмотрел на гориллу, которая теперь вышла из малой клетки и уставилась на Пеннифезера, издавая странные горловые звуки. Затем он перевел взгляд на Джако и сказал:

— Ты разве слышал с ее стороны какие-то возражения? Да, мне известны координаты. Я узнал то, что так и не смог выяснить Брунель. Я же говорил ребятам, что со мной им будет лучше, чем при Брунеле.

Модести приняла и этот удар. Ее последний козырь оказался бит тузом Шанса. Она повернулась к Озимандиасу. Тот начал расхаживать по клетке, все время косясь на Пеннифезера. Он фыркал все громче, все сердитее. Джайлз Пеннифезер стоял, чуть ссутулившись, обхватив себя руками. На его лице было такое выражение, словно он мучительно пытался что-то вспомнить.

Модести забыла о существовании Шанса и Джако, все свое внимание сосредоточив на горилле. Неизвестно, сколько времени понадобится Озимандиасу, чтобы принять решение, но так или иначе он все равно рано или поздно набросится на тех, кто вторгся в его владения. Как и все дикие животные, Озимандиас боялся запаха человека, но он, конечно, справится с этим страхом.

Она стала медленно продвигаться и остановилась, когда Озимандиас оказался между ней и Джайлзом. Если зверь бросится на Пеннифезера, она попробует атаковать сзади. Но что толку? У нее все равно нет оружия. Конечно, можно отвлечь его внимание на несколько минут, но что потом? С разъяренной гориллой не справиться и дюжине крепких мужчин. В совокупности их мускульная сила может оказаться больше, но у зверя преимущество, с которым уже ничего нельзя поделать. Его сила управляется из единого центра, и он растерзает всех своих врагов поодиночке.

Озимандиас встал на ноги и стал колотить себя кулаками в грудь, издавая при этом вопли. Модести отметила, что ничего ужаснее, чем этот глухой стук, перемежаемый урчанием, в жизни не слышала.

Джако сел на кипу пустых мешков возле крытого железом сарайчика, где находился корм для Озимандиаса. Он вдруг ухмыльнулся и сказал:

— А что если мне немножко его подразнить? Запустить в него камнем-другим?

Прежде чем Шанс успел что-то ответить, тишину разорвал странный глухой взрыв. Лишь услышав, как выругался Шанс, Модести повернула голову в направлении звука. Примерно в четверти мили от клетки, за домом, что-то полыхнуло, и в небо взлетел столб дыма.

— Черт! — крикнул Джако, вскакивая на ноги. — Это же склад горючего! Какой-то идиот!.. Надо бежать за пожарной машиной.

Шанс словно окаменел. Он застыл, повернув голову и глядя через плечо. Джако подскочил к нему, стал дергать за руку.

— Адриан, проснись. Машину…

Шанс обернулся к нему. Его лицо исказила гримаса такой ярости, что, казалось, он просто потерял рассудок. По лицу гладом катил пот. Он ударил кулаком по пруту клетки и сказал пронзительным срывающимся голосом:

— Я хочу увидеть, как она сдохнет.

Джако силой повернул его к себе.

— Генератор! — вопил он не своим голосом. — Если там рванет, мы останемся без электричества. Ты что, спятил?

Шанс прижал кулак ко лбу, огромным усилием воли вернул себя к мрачной реальности, провел ладонями по потному лицу и сказал:

— Свяжись с поселком, пусть ребята тащат пожарную машину, а я займусь транспортом. — Он бросил последний взгляд на клетку, потом побежал. Джако еле успевал за ним.

Модести попробовала протиснуться между прутьев клетки. Нет, слишком тесно. Плоть может поддаться, но не кости. Голова не пролезала. Не хватает добрых двух дюймов. Озимандиас перестал подвывать. Он присел, упершись костяшками пальцев в землю. Потом испустил жуткий вопль и рванулся в направлении Джайлза. Модести пустилась было за ним, но, к удивлению своему, увидела, как Джайлз прыгнул ему навстречу. Он по-прежнему обхватывал себя руками, только сейчас чуть присел. Озимандиас остановился в трех шагах от доктора, потом опустился на четвереньки и стал расхаживать взад и вперед, сердито что-то лопоча. Модести не могла оторвать взгляда от его могучей груди, жутких ручищ, страшной, как из кошмарного сна, физиономии и мускулатуры кривых ног.

Джайлз между тем, чуть наклонив голову, усиленно моргал, подавая Модести какие-то знаки. Она приблизилась к нему. Он сделал прыжок и оказался совсем рядом, по-прежнему находясь на полусогнутых ногах. Озимандиас перестал расхаживать по клетке и уставился на людей, сердито лопоча.

— Присядь, Модести, — шепнул Джайлз. — И сложи руки, как я. И не убегай, если он станет наступать. Они поначалу только пугают. Делают несколько ложных выпадов и только потом уже идут в наступление. Может, нам удастся его как-то успокоить.

Модести послушно присела, как велел Джайлз, удивленная тем, что он так осведомлен в бойцовских ритуалах горилл.

— Вот и отлично, — продолжал шептать ей Пеннифезер. — Со стороны выглядит, конечно, странно, но что делать. Это поза покорности, послушания. Это означает, что мы ему не собираемся угрожать. Я читал статью в «Ридерз дайджест». Знаешь, когда я в Лондоне дежурил по ночам в больнице… Женщина, которая написала этот очерк, якобы отлично ладила с гориллами в горах Вирунга. Главное, писала она, надо научиться вести себя по-обезьяньи. Погоди, я вспомнил что-то еще.

Он вдруг пополз, словно краб, по земле. Это было причудливое зрелище — нелепая фигура в брюках, обрезанных по колено, с обмотанными тряпками ступнями. Пеннифезер подобрал валявшийся корень сельдерея, сделал вид, что кусает его, потом кинул его под ноги Озимандиасу.

— Наом, наом! — воскликнул он просительно-ласкательным тоном.