Николай Шпанов - Лед и фраки Страница 5

Поворочавшись с боку на бок, Зуль увидел, что попытки заснуть бесполезны. Он встал и пошел в ярко освещенную будку центрального поста. Под лучами электричества белели круглые циферблаты многочисленных приборов. Стрелки одних непрестанно дрожали; на других стояли неподвижно. Вахтенный начальник — молодой, коренастый, с круглой, коротко остриженной головой, — все время переводил взгляд от одного прибора к другому. Не отрываясь от них, он ответил на приветствие Зуля.

Зуль поинтересовался, как долго еще может лодка находиться под водой. Молодой моряк подумал немного:

— Аккумуляторов хватит еще надолго, а вот насчет воздуха становится плоховато. Я думаю, что через несколько часов нам во что бы то ни стало придется пробиваться к поверхности.

— Но как странно, что все наблюдения прежних лет не оправдываются. Ведь капитан Билькинс совершенно правильно рассчитывал встречать чистую воду каждые двадцать пять-тридцать миль. А тут мы отмахали почти четыреста, воды же нет как нет.

В этот момент в центральный пост, неслышно ступая мягкими туфлями, вошел Билькинс.

— А ну-ка, кто меня здесь ругает? — весело бросил он.

— Ругаю вас я и самым нещадным образом, капитан. Как долго вы намерены еще держать меня в этой коробке без свежего воздуха? — ответил Зуль.

— Если мы в течение ближайшего часа не встретим воды, то придется проделывать первое отверстие во…

Но Билькинс не успел договорить: вахтенный офицер издал радостное восклицание и уставился в один из приборов. Билькинсу достаточно было одного взгляда на циферблат.

— Ну, вот, доцент, все идет как нельзя лучше. Сейчас вы получите столько свежего воздуха, сколько могут вместить ваши легкие.

Билькинс занял командирское место. По лодке разнесся пронзительный звонок. Во всех концах судна заворочались полусонные люди, занимая свои места у аппаратов и машин. Везде вспыхнул ослепительный свет. Через минуту раздалась команда Билькинса:

— Продуть носовую!

Зашипел и забулькал врывающийся в цистерны воздух. Лодка колыхнулась и, подчиняясь горизонтальным рулям, немного приподняв нос, пошла на всплытие.

Билькинс медленно и осторожно поднимал лодку, впившись взором в сигнал, соединенный с палубным зондом. Но сигнал оставался темным. По-видимому, льда над судном не было. Лодка спокойно поднималась. Перед глазами Билькинса, прижавшегося к окуляру перископа, появился слабый свет и через момент ярко заблестела поверхность освещенного моря. Вращая перископ, Билькинс внимательно оглядел горизонт по всей окружности.

— В северных квадрантах лед на расстоянии двух-трех миль. В южных квадрантах почти совсем рядом… Однако, всплываем.

Все облегченно вздохнули. Палуба лодки стала жать подошвы, поднимая людей к свету и чистому воздуху. Вахтенный матрос бросился по узкому трапу к главному люку рубки, приготовившись открыть его по первому приказанию командира.

Но, прежде чем оставить управление, Билькинс сказал вахтенному начальнику:

— Вы будете придерживать лодку на месте, на равном расстоянии от обоих полей, — и, обернувшись к главному механику, добавил:

— Приготовить дизеля!

6. Платоническая любовь доцента

Так же однообразно и без всяких приключений прошли вторые и третьи сутки похода «Наутилуса». Билькинс еще три раза воспользовался свободной ото льдов водой, чтобы всплыть и возобновить запас воздуха, не прибегая к пробиванию льда. Последний раз пробыли на поверхности почти целый день для того, чтобы перезарядить аккумуляторы.

Со времени последнего всплытия прошло уже около полутора суток. Не было никаких признаков чистой воды, даже узких прогалин между ледяными полями не попадалось. Льды представляли собой монолит, отгородивший морские глубины от внешней атмосферы толстой прозрачной корой. Сделав несколько раз попытку приблизиться к нижней поверхности ледяного покрова и идти вплотную около него, Билькинс каждый раз должен был от этой мысли отказаться, так как, вопреки ожиданиям, эта поверхность вовсе не была гладкой.

Экипаж успел, по-видимому, уже привыкнуть к урезанной порции кислорода и люди не испытывали страданий, как в первые дни. Но большинство из них стало отличаться необычайной сонливостью. Свободные от вахты не интересовались ничем кроме койки.

Лодка представляла собой пловучее сонное царство, где бодрствовали только штурмана, рулевые да вахтенные механики, клевавшие носами под однотонное жужжание электромоторов.

Так было и около полудня 5 июня. В лодке слышно было лишь гудение моторов. Ярко освещенный колодец центрального поста, главная машина и обе станции — носовая и кормовая — были отделены шторами от погруженных в полумрак помещений команды. Только еще в крошечной каютке старшего штурмана зеленел абажур лампы. Пятно света падало на стол, выхватывая из полумрака красные жилистые руки Кроппса и желтые лакированные ящики хронометров. Крепкими волосатыми пальцами штурман бережно поворачивал ключ, заводя, один за другим, четыре хронометра.

В тот момент, когда штурман отнял пальцы от ключа и потянулся за крышкой хронометра, по всему судну разнеслась резкая металлическая дробь аврального звонка. Звонок не умолкал, громко и тревожно разрывая тихий полумрак лодки. Почти одновременно с началом звонка, — может быть, на одну-две секунды позже, — из машинного отделения донесся оглушительный металлический стук резко переключенной реверсивной муфты. Лодка испытала сильный толчок, точно гигант ударил ее чем-то мягким по форштевню. Хронометры, стоявшие перед штурманом, скользнули по гладкой поверхности стола и с жалобным звоном упали на палубу. Сам штурман, протянув руки к хронометрам, с возгласом отчаяния стремительно полетел со стула в угол каюты.

Во всех помещениях происходило почти то же самое. Спящие люди валились с рундуков и коек. Они катились друг на друга. Среди них падала посуда и звенела по железной палубе. Билькинс, свалившись с койки, больно ударился головой и в первый момент не мог ничего сообразить. Его мозг серебряной пилой разрезала дробная трель звонка. Но через несколько секунд он выскочил из своей каюты и, покрывая звон посуды, стук барахтавшихся тел и наполняющие темноту проклятия, прокричал:

— Спокойно… Спокойно… Ничего не случилось. Все по местам!

Повторив это несколько раз и убедившись в том, что в помещениях вспыхнуло электричество и люди стали поспешно занимать свои места у аппаратов, Билькинс в два прыжка оказался около ошеломленного вахтенного начальника, еще не оправившегося после сотрясения. Звонок не переставал трещать. На приборной доске ярко вспыхивал красный сигнал носового зонда.

— Джонс, мы с чем-то столкнулись! — крикнул Билькинс вахтенному начальнику. — Или это очень хорошо, или это очень плохо.

— Скорее плохо, чем хорошо, сэр, — ответил Джонс. — Посмотрите-ка, мы уже две минуты отрабатываем задним ходом, а сигнал все еще не прекращается.

— Вы думаете, что зонд засел в препятствии? Посмотрите-ка лаг.

— Есть, сэр.

Джонс побежал к колодцу лага и через минуту крикнул:

— Здесь все в порядке, сэр. Лаг работает на полный ход.

— Что же это значит, — ведь не тащим же мы с собой всю скалу!.. Эй, Джонс, на какой глубине вы шли, когда произошло столкновение?

— Двадцать метров по глубомеру, сэр.

В центральный пост вбежали Зуль и старший штурман.

Билькинс отдал распоряжение о перемене курса. Рулевые осторожно переложили вертикальный руль. Лодка шла в новом направлении с едва вращающимися двигателями. Однако сигнал столкновения не прекращался. Все стояли совершенно ошеломленные. Штурман выбрал минуту и попробовал рассказать Билькинсу:

— Сэр, большое несчастье, два хронометра…

Билькинс только отмахнулся:

— Не до хронометров… тут за нами скалы гонятся. — Он на минуту задумался и скомандовал:

— Подготовиться к всплытию.

Медленно, осторожно, на одних горизонтальных рулях лодка поднимается метр за метром. Глаза всех присутствующих впились в сигнал вертикального зонда. Через несколько минут непрекращающаяся трель звонка горизонтального зонда смешалась с такой же трескучей трелью другого звонка и циферблат вертикального зонда загорелся синим светом.

Лодка стала двигаться горизонтально. Когда она оторвалась от ледяного покрова, верхний сигнал умолк и синий свет погас. Но носовой сигнал продолжал сиять крас-

ным светом и его звонок все так же пронзительно наполнял стальную тесноту лодки. Все пришли к заключению, что, по-видимому, зонд просто испортился от удара о встречную скалу и в нем произошло замыкание. Идти вперед с таким зондом было слишком рискованно. Билькинс решил продержаться несколько часов и спустить водолаза для починки.