Сергей Смирнов - Канарский грипп Страница 5

Рука легла ей на плечо. Она вздрогнула и осознала, что все в порядке, что это и есть настоящая защита.

— Не пугайся, детка… тут свои, — насмешливо, но ласково проговорил властный голос.

Она прижалась к мужчине и немного расслабилась в коленях, потому что была чуть-чуть выше его.

— Ничего ночка… — вздохнул мужчина и спросил: — Ты кого тут караулишь, детка?

— Так, не спится, — ответила Инга. — Опять эти воспоминания…

— Какие у тебя по ночам могут быть воспоминания, детка? — с изумлением спросил свою девушку Марк Модинцев, в этих местах просто солидный отдыхающий, а в иных — уважаемый предприниматель, известный по имени-отчеству или же по кличке Морган.

— Да все те же… — зябко поежилась Инга. — Вроде бы столько времени уже прошло… а все снится… все пугаюсь… Вспоминаю, как меня тащили эти черные… как вокруг стреляли…

Модинцев хмыкнул, все еще не принимая всерьез ее слова:

— Кто это в тебя стрелял, детка?

— Ну, те, которые пытались меня похитить… Я разве тебе ничего не рассказывала?

Модинцев несколько мгновений молчал, затаив дыхание. Он переживал уже привычное раздвоение личности: человек, который вышел на балкон в облике Марка Эдуардовича Модинцева, главы финансово-промышленной компании, отдыхающего на роскошном курорте, превращался в человека по прозвищу Морган, который прозревает мрачные глубины бытия и готов принять и предотвратить любое будущее, в частности, и такое, в котором спустя еще одно мгновение на соседней крыше раздастся неслышный хлопок снайперского выстрела и он, Морган, выпадет навсегда из перекрестия оптического прицела.

И вот Морган нежно, но решительно повернул девушку к свету и заглянул ей в глаза. Ее взгляд остался неразгаданным, и это ему не понравилось.

— Кто же это тебя пытался похитить, принцесса? — тихо и очень участливо спросил он. — Ты не шутишь со мной?

Вся биография этой белокурой сероглазой красавицы, бывшей «Мисс Москва», бывшей студентки Института стали и сплавов, Инги Пашковой была чиста и ясна — и вся сразу, на один беглый взгляд, открыта, как листок школьной характеристики. Полное досье на нее, включавшее биографии ее родителей и информацию о трех ее прошлых, более или менее удачливых хахалях, была подана Моргану спустя всего лишь пару часов после того, как он выбрал ее… Тот, кто принес «оперативку», с трудом сдерживал поганую ухмылочку. Девушку с такой характеристикой можно было сразу сажать секретаршей к Большому Пахану за Красной Стенкой…

— Я не знаю, кто они были… Они говорили по-английски. Наверно, какие-нибудь бандиты. А может, террористы… Не знаю… Чеченцы… а может, арабы…

— Арабы… — шевельнул сухими губами Морган.

Глаза «детки» были чисты как у младенца… но ее лепет отдавал бредом наркоманки. Арабов еще не хватало! Он взял ее за руки и присмотрелся к запястьям и сгибам локтей: нет, иглой девочка втихую не баловалась.

— Детка, а ты сегодня не перегрелась на солнышке? Откуда ты взяла этих арабов? Ты что, приглянулась Саддаму Хусейну? Признайся… Где он глаз на тебя положил?

— Не знаю, Марик… Очень все смутно в голове. Мне кажется, это случилось на Канарах…

— На Канарах? — Морган напрягся, но тут же деловито усвоил сообщение. В досье было указано, что, завоевав «московскую корону», Инга Пашкова была отправлена на Канары солидной рекламной фирмой. Разумеется, она там провела всю положенную неделю под прицелами теле-и фотокамер… и уж никак — не автоматов.

— Что-то я об этом случае не встречал сообщений в газетах, — ничуть не шутя, заметил Морган.

— Это было ночью… или очень рано утром, — ответила Инга словно под гипнозом. — Не знаю… Может быть, хотели, чтобы никто не узнал. Там кого-то убили… Может быть, кто-то не хотел, чтобы случился скандал.

Морган выругался про себя и сосредоточился. В этом бреду была какая-то система.

— Знаешь что, детка… Пойдем-ка отсюда в комнату, — решил он. — Я кликну, чтобы тебе принесли снотворное.

Он проводил ее до постели, усадил… и остался стоять над нею, размышляя, что делать с этим сюрпризом. Она смотрела на него с мольбой.

— Мне только одно теперь непонятно, — проговорил Морган. — Почему ты ничего толком вспомнить не можешь…

— Не знаю, Марик, — дернула плечами девушка. — Там, когда меня спасали, какой-то газ пустили… желтый… может, он так на память подействовал? У меня с тех пор голова часто болит… Вчера виски ломило. И очень часто вспомнить не могу… ну, какие-то самые элементарные вещи.

Дальше в лес — больше дров. Морган, Марк Модинцев, проснулся окончательно, решительно обошел постель, взял со своей тумбочки бутылку минеральной воды и несколько раз жадно глотнул. Ему хотелось, чтобы девушка хотя бы недолго посидела спиной к нему.

Он взял с тумбочки черный пенальчик связи, повертел его в пальцах, помял, как маленький эспандер… Надо было звонить, дать указание, чтобы все живо выяснили. Но за эту линию он не ручался…

Как могли профукать такой эпизод?! В ФСБ не могли не знать… Знали, но скрыли? Неужели «свои» скрыли от него какую-то киношную туфту с террористами? Бред!.. Тогда чья она, эта девочка с испуганными глазками?.. Он сам же ее и выбрал. «Подставой» быть не может, проверена… И в каких только глупостях, в каких только бабьих секретах не исповедовалась она ему в минуты телячьих нежностей… За год под его могучим крылом она не смогла бы не проболтаться о такой истории, что и со спецназовцами не каждый день случаются.

Оставалось принять другую версию.

— Детка, тебя надо показать врачу… Я тебе приведу толкового специалиста, психолога, психоаналитика, разберемся по ходу… они тебе помогут.

— Хорошо, Марик, — покорно ответила Инга, откинула за плечо волну своих великолепных волос и повернулась к Моргану вполоборота. — У меня сейчас очень давит виски… А я знаю, какое лекарство мне может помочь.

— Какое? — Он взял пенальчик связи на изготовку.

— Мнемозинол…

— Какое-какое? — наморщил лоб Морган.

— Мнемозинол. Это новое, прекрасное средство. Говорят, оно очень обостряет память, улучшает внимание… а я такая рассеянная, ты же знаешь… Его еще вчера по телевизору рекламировали… ну, когда мы кино смотрели… ну, про лесбиянок в вооруженных силах, в авиации… Ты разве не помнишь?

Морган напряг память и в результате подумал, что у него сейчас «крыша поедет».

— Не помню, — признался он. — Может, я выходил…

Он посмотрел на зеленые огоньки часов: было 3.18. Он понимал, что в 3.18 он сделает глупость, но отложить дурацкое дело не мог: надо было действовать, отдать какую-нибудь команду.

Он набрал номер и поднял одного из своих «нукеров».

— Вот что, Сева, — по этой линии он назвал его Севой, а не Хлыстом, как называл с глазу на глаз, — раздобудь-ка мне сейчас такие колеса… как угодно, хоть в ближайшую аптеку сбегай, это все без проблем… Запиши на руку: мнемозинол. Верно? — Последний вопрос был адресован к Инге.

Она кивнула.

— Выясни… Когда?.. — Он еще раз глянул на часы. — Через полчаса.

Он положил телефон на тумбочку и не спеша двинулся вокруг кровати. Инга не спускала с него преданных глаз.

Он уселся перед ней на ковер по-турецки и сложил руки у нее на коленях.

— Все будет в полном порядке, детка, — пообещал он, думая о разном, о многом. — Мы тебя вылечим. Мы возьмем и закопаем всех террористов…

Она наклонилась к нему, обняла его за голову.

— Я люблю тебя, Марик.

Он поцеловал ее колени и положил на них голову.

— Детка, я хочу тебя полечить, пока доктора не наехали. Вот увидишь, получится.

Он стал тихонько разводить в стороны ее колени и подался головой вперед, целуя ее бедра изнутри все глубже и глубже.

Она глубоко вздохнула, распрямилась и сделала то, что он так любил, — подняла ноги и закинула ему за плечи.

Морган почувствовал, как прохладные икры легли ему на лопатки, и сладостные мурашки побежали у него по хребту. Он по-звериному всхрапнул и рванулся вперед, опрокидывая Ингу на спину.

…Когда раздалось треньканье телефона, Морган отвернулся от Инги и первым делом взглянул на часы. Было 3.48. Хлыст мог оставаться в живых.

— Ну? — сказал Морган, прижав черную штучку к уху.

Хлыст коротко доложил.

— Почему? — не понял Морган.

Хлыст уточнил, повторив оба телефонных разговора, которые произошли у него за истекшую половину часа.

— Вот как?.. — сказал, усвоив информацию, Морган, но это уже был не вопрос, а просто неясное резюме. — Ладно. Попробуй еще разобраться.

Он отложил телефон и стал смотреть в темноту — то просто в темный угол, то на мерцание люстры. Горячий пот разом высох на нем, и он почувствовал всем телом неживую прохладу, будто погрузился в ночное море.

— Ты уверена, что тебе нужен мнемозинол? — задумчиво, не выдавая тревоги, спросил он Ингу, как будто уже заснувшую рядом.