Борис Григорьев - Скандинавия глазами разведчика Страница 51

И всё было бы хорошо, если бы не чрезвычайное самолюбие и не вздорный характер бывшего подьячего: то ли он был недоволен своим служебным положением, то ли начал ухаживать за молодой женой своего начальника, то ли по обеим этим причинам, но в конце августа 1667 года в доме у королевского переводчика случилась, вероятно, драка, в которой постоялец Котошихин смертельно ранил своего хозяина.

Суд Сёдермальма уже 12 сентября приговорил Котошихина к смерти. 21 октября Государственный совет утвердил приговор суда, и вскорости он был предан казни. Для шведов, да и для самого Гришки смерть, вероятно, пришла вовремя, потому что русский посол Иван Леонтьев стучал в Стекольне во все двери, настойчиво требуя у шведов обратной выдачи «изменника и вора».

От Гришки Котошихина, первого русского перебежчика в Швеции, остались два трактата: «О России в царствование Алексея Михайловича» и «О некоторых русских обычаях». Как и все предатели, он усердно отрабатывал полученные сребреники, чтобы шведы поверили, что он действительно служил королю «до самой смерти без измены, а ежели что не так то достоин смертной казни безо всякой пощады».

К. охотно делится с нами информацией не потому; что одно из наших подразделений считает его доверительной связью, в силу идеологической близости к нам.

После казни тело Котошихина было анатомировано знаменитым медиком Улафом Рюдбеком. Его кости, как писал шведский переводчик трактатов Котошихина, отданы на хранение в университет Упсалы «нанизанные на медные и стальные проволоки».

Это, пожалуй, единственный случай в истории разведки, когда кости перебежчика использовались как наглядное пособие для студентов-медиков. Предатели нашего просвещённого века такой сомнительной чести не удостаиваются.

Нет, что бы там ни говорили, а прогресс он во всём чувствуется!

Ну что ж, шведскую столицу—в основном с высоты птичьего полёта — я более-менее представил.

Настало время высказать

НЕКОТОРЫЕ ГЛУБОКОМЫСЛЕННЫЕ И НЕ ОЧЕНЬ ГЛУБОКОМЫСЛЕННЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ

Что нужно Лондону, то рано для Москвы.

В отличие от Дании, отношения России и Советского Союза со Швецией складывались всегда не просто. Наша общая история была весьма отягощена кровавыми столкновениями, спорами и соперничеством за влияние на Балтике и в Европе, а в советский период и во время холодной войны на старые, незажившие раны добавилось соли в виде неприятных эпизодов со сбитием шведских самолётов, похабного дела с Раулем Валленбергом, неуклюжей аварии советской подводной лодки в Карлскруне и прочая и прочая.

В Швеции я скоро сделал для себя открытие, что недоверие шведов к русским уходит своими корнями в далёкое прошлое, а антисоветизм или антикоммунизм — явление вторичное, тем более что благодаря многолетнему социал-демократическому правлению капиталистическая Швеция в идеологическом плане с годами стала в принципе нам ближе, чем любая другая страна Запада. Недоверие к восточному соседу проявляется в основном в антирусских настроениях. Думаю, что если бы наша внешняя политика и дипломатия строилась на этой посылке, то при обоюдном желании обоих государств можно бы было расчистить старые завалы в советско(российско)-шведских отношениях и открыть в них новую страницу.

И виноваты в этих завалах обе стороны. Придерживаясь формально нейтралитета, Швеция на самом деле не была нейтральной страной и активно сотрудничала с гитлеровской Германией и нашими потенциальными противниками США и НАТО, давая Советскому Союзу повод для дополнительных подозрений. Жёсткая политическая линия, к сожалению, неизменно присутствовала в практических контактах с обеих сторон.

Интересно, что в шведско-российском противостоянии субъективными виновниками являются... Дания и Норвегия.

На раннем этапе своего развития Швеция значительно уступала более сильным норвежским и датским соседям, которые активно «осваивали» для себя Запад, Север и Юг Европы. Шведским викингам для удовлетворения своего пассионарного развития оставался лишь Восток, и они туда естественно устремились: в Финляндию, Карелию, Прибалтику и Русь. На рубеже X—XI веков появляются варяги, а имена легендарных их конунгов Рюрика, Аскольда, Дира, Олега, Игоря, Свенельда, Сфенкла, Икмора и других стали неотъемлемой частью русской истории. Как бы там ни спорили историки «варяжского» и «патриотического» направлений, но в то далёкое время контакты с варягами были благотворны для обеих сторон. Произошёл своеобразный шведско-русский симбиоз.

Но потом всё пошло по линии обострения противоречий и силового противостояния. Военный историк С.А. Модестов за время X—XI веков насчитал шестнадцать вооружённых столкновений со Швецией. При этом он вывел определённую «цикличность геополитического давленияна русско-шведском направлении». Русский цикл геополитической активности условно занимает 500 лет и падает на XIII—XVIII века, в то время как шведский цикл занимает 300 лет и совпадает с XII—XV веками. Стойкая предрасположенность Русского государства к продвижению на северо-запад (вспомним «окно в Европу»!) натолкнулась на аналогичную установку Швеции на экспансию в Северной Европе по всем азимутам.

Начиная с XVI века Швеция начинает ощущать себя крупной, а потом и великой европейской державой. Апогей её могущества пришёлся на время правления короля Густава II Адольфа, который со своей армией беспрепятственно «гулял» по всей Европе и по своему усмотрению вершил там дела. Но потом, как мы знаем, в геополитическом противостоянии с Россией шведы выдохлись и постепенно пришли к разумному изоляционизму и скандинавскому регионализму, что, по мнению С.А. Модестова, было дальновидным геостратегическим решением, которое «могло бы представлять практический интерес для нынешней России».

Хотя общее соотношение оборонительных и наступательных войн (согласно тому же С.А. Модестову, 7:9) говорит о большей заинтересованности в развязывании войн России, но изначально инициатива вооружённых конфликтов исходила именно от Швеции. Преобладание войн, инициативно начатых русскими, вызвано, по мнению историка, неудачным завершением предыдущих. То есть действиями России руководил чистый реваншизм!

Не спорю, возможно, оно так и есть. Мне важно было показать только основные вехи и факторы судьбоносного для шведов и русских сплетения разных интересов на одном и том же геополитическом поле. Другими словами, наши войны со шведами были фатально предопределены, и изменить тут что-либо было невозможно.

И это слегка утешает.

Утрату своих позиций в качестве европейской супердержавы, каковой Швеция была при своём безумном и невероятно храбром короле Карле XII, шведы подспудно и болезненно переживают до сих пор. И они хорошо знают, что виноваты в этом русские, в первую очередь сумасбродный царь Пётр. Нужно видеть, с каким блеском в глазах и восторгом осматривают шведы захваченные в Нарвской битве русские пушки, выставленные в качестве почётных экспонатов в музее «Грипсхольм» в Марифреде! Они до сих пор гордятся победами, одержанными шведскими солдатами двести пятьдесят с лишним лет тому назад. Ещё бы: 180 русских пушек и 230 знамён попали тогда, 20 ноября 1700 года, в руки шведам, высадившимся на берег в снежную бурю в порту Пернау и с ходу, как снег, обрушившимся на позиции русских! А ежегодные парады членов Каролингского общества, дефилирующие по улицам Стокгольма в каролингских мундирах образца начала XVIII века. А величественный памятник Карлу XII в центре столицы: король стоит в полный рост и жестом руки показывает на восток — там, за морем, ваш главный противник, мина дамер ок херрар [46], оттуда ждите опасность [47].

И действительно, если Пётр I нанёс по Шведской империи сокрушительный удар и основательно поколебал её величие, то последующие русские цари окончательно обкарнали Швецию, отобрав у неё и Финляндию. Впрочем, шведы сами виноваты в том, что в Наполеоновских войнах стали явно не на ту сторону и вместо присущего им практицизма дали убаюкать себя сильным антирусским и реваншистским эмоциям.

Конечно, никаких реваншистских планов шведы давно уже не вынашивают, но возникший синдром утраты великодержавия теперь генетически переходит из поколения в поколение — так, по всей видимости, и мы, русские, долго ещё будем ощущать развал Советского Союза.

Межгосударственная неприязнь прошлого, не успев как следует стадиться и исчезнуть из памяти новых поколений, усугубилась новыми деяниями, инициатором которых, по вышеописанной теории С.А. Модестова, были шведы, а виновниками всегда оказывались мы, русские. (Впрочем, русские всегда были в чём-то виноваты перед Западом — вероятно, на том основании, что они есть.)