Йоханнес Зиммель - Пятый угол Страница 51

— Малыш, одумайся… Я… я тебя действительно уложу здесь…

— Пропусти меня, Бастиан, — Томас сделал очередной шаг. Бастиан теперь стоял, прислонившись спиной к двери. Томас взялся за ручку. Бастиан прохрипел:

— Обожди же! А как распорядятся добычей эти свиньи? Растратят, растащат, распылят — полиция — секретная служба — отечество… Да что говорить, когда там сплошные мошенники!

Томас потянул ручку вверх, дверь позади Бастиана подалась. Бастиан стал бледным, как мел. Он уставился на Шанталь и прохрипел:

— Шанталь, сделай что-нибудь… помоги же мне… Я… я не могут его пристрелить…

Томас услышал шорох и обернулся. Шанталь опустилась на край постели. Своими маленькими кулачками она заколотила по слиткам, распятию, монетам. Ее голос стал высоким, ломким:

— Пусть уходит, идиот, пусть уходит… — слезы текли по ее красивому лицу дикой кошки. Всхлипывая, она смотрела на Томаса: — Убирайся… Звони Симеону… Он может забирать все… О, негодяй, лучше бы я никогда тебя не встречала… А я-то так радовалась…

— Шанталь!…

— …я хотела покончить со всем этим… уехать с тобой, в Швейцарию. Я же думала только о тебе… А теперь…

— Шанталь, любимая…

— Не называй меня любимой, паскудник! — закричала она. Затем обессилено рухнула. С отвратительным звуком ее лоб столкнулся с горкой монет. Шанталь так и осталась лежать. Она плакала и плакала и, казалось, этот источник никогда не иссякнет.

— Раздевайтесь, — говорил в это время симпатичный молодой вахмистр юстиции Луи Дюпон. Действие происходило в приемной полицейской тюрьмы префектуры Марселя. К нему только что доставили двух арестованных — розовощекого, ухоженного и надушенного Жака Бержье и более молодого и худого Поля де Лессепа.

— Что мы должны сделать? — зло переспросил де Лессеп. Его холодные акульи глаза сузились, губы превратились в две бескровные полоски.

— Вы должны раздеться, — сказал Дюпон. — Хочу посмотреть, что у вас в одежде. И на теле.

Бержье хихикнул:

— Как вы полагаете, мой юный друг, что у нас может быть на теле? — Он выступил вперед и распахнул свою жилетку. — Подходите, обыщите меня на предмет наличия оружия! — Он снял галстук и расстегнул рубашку. Дюпон помог ему вылезти из рукавов. Бержье взвизгнул. — Не надо, юный друг, я боюсь щекотки!

— Ну-ка прекратите, — произнес Поль де Лессеп.

— Э-э? — Дюпон повернулся к нему.

— С меня довольно. Позовите сюда директора тюрьмы. Немедленно.

— Слушайте-ка, в таком тоне…

— Заткнитесь, — произнес Лессеп почти шепотом. — Читать умеете? Вот! — он протянул молодому служащему удостоверение. Это был аусвайс на немецком и французском языках. Документ подтверждал, что господин Поль де Лессеп работает по заданию германского Главного управления имперской безопасности.

— Ах, в таком случае, — сказал Бержье и, нарочито жеманничая, извлек из заднего кармана бледно-лиловый бумажник, благоухавший свежей юфтью. Из него он тоже достал аусвайс. Оба документа были выданы неким Вальтером Айхером, штурмбанфюрером из парижского СД. Де Лессеп высокомерно продолжил:

— Господин штурмбанфюрер должен быть незамедлительно поставлен в известность о нашем аресте. Если вы немедленно не сделаете этого, то пеняйте на себя.

— Я… я поставлю в известность своего начальника, — заикался Луи Дюпон. После того как он увидел удостоверения, неприязнь к этим типам перешла в отвращение. Но тем не менее… СД… гестапо… Неприятностей Дюпон не хотел. И схватил телефонную трубку.

«7 дек 1940 — 17.39 — телекс из префектуры марселя в уголовную полицию Парижа — сегодня в 15.30 на вокзале сан чарльз задержаны: 1. поль де лессеп и 2. жак бержье — за контрабанду золота и валюты — 1) предъявил аусвайс.германского сд номер 456832 красной серии 2) аусвайс германского сд номер 11165 голубой серии — оба выданы штурмбанфюрером сд вальтером айхером — просьба немедленно установить действительно ли задержанные работают по заданию сд — конец».

— Де Лессеп? Бержье? — Штурмбанфюрер Вальтер Айхер откинулся назад в своем кресле у письменного стола, его лицо побагровело. В бешенстве он проорал в телефонную трубку, которую прижимал к уху:

— Да, я знаю обоих! Они точно работают на нас! Передайте в Марсель, пусть задержат обоих. Мы приедем и заберем их.

Французский чиновник на другом конце провода вежливо поблагодарил за разъяснения.

— Не стоит благодарности. Хайль Гитлер! — Айхер швырнул трубку на рычаг и заорал: — Винтер!

В кабинет из соседней комнаты стремительно влетел адъютант. Свою зловещую службу оба несли на пятом этаже помпезной виллы на авеню Фош в Париже. Человек по имени Винтер проскрипел:

— Да, штурмбанфюрер?

— Де Лессеп и эта старая галоша Бержье попались в Марселе, — прошипел человек по имени Айхер.

— Боже правый, как это случилось?

— Пока не знаю. Просто руки опускаются. У нас что, на службе одни идиоты? Представьте себе, если дело дойдет до Канариса! Какой подарок для него! СД грабит неоккупированную Францию!

Главное управление имперской безопасности и организация абвера адмирала Канариса ненавидели друг друга, как злобная собака злобную кошку. Опасения штурмбанфюрера Айхера были небезосновательными. Он проворчал:

— Распорядитесь подготовить черный «мерседес», Винтер. Мы уезжаем на юг, в Марсель.

— Прямо сегодня?

— Через час. Чтобы быть там к утру! Нужно вызволять этих кретинов, прежде чем они начнут трепаться.

— Слушаюсь, штурмбанфюрер! — рявкнул Винтер. Он плотно прикрыл за собой дверь. Как всегда, одни неприятности. Дерьмовая должность. Опять срывается свидание с милашкой Зюзю. Теперь трясись двенадцать часов в одной машине со старым хрычом. Вся ночь — псу под хвост. Хоть вой.

Двадцать четыре часа спустя Шанталь Тесье открыла производственное совещание своей банды в задней комнате марсельского кафе «Ле Брюлёр де Лу», проходившее, мягко выражаясь, бурно. Французские контрабандисты и испанские изготовители поддельных паспортов, девицы легкого поведения с Корсики и заговорщики с убийцами из Марокко, каждый из них — босс в своей вотчине, все с большим раздражением взирали на дверь в глубине помещения, на которой болталась табличка с надписью:

«ЗАРЕЗЕРВИРОВАНО»

Собралось воистину исключительно закрытое общество! Наконец, дверь распахнулась и посетители кафе (500 лет тюрьмы в совокупности, и то при самом благожелательном подходе) увидели, как всем им известный Бастиан Фабр вошел в телефонную будку возле стойки бара. На лице — полная растерянность…

Бастиан набрал номер ресторана «У папы». Откликнулся Маслина, хозяин. Бастиан вытер пот со лба, нервно затянулся черной сигарой и торопливо произнес:

— Это Бастиан. Тот тип, что приходил ко мне вчера днем, еще у тебя?

До этого он просил Томаса подождать исхода заседания «У папы». Голос Маслины прозвучал мрачно:

— Да, он здесь. Играет в покер с моими посетителями за столом для завсегдатаев. Все время выигрывает.

— Позови-ка мне его к телефону, — Бастиан глубоко затянулся сигарой и приоткрыл дверь кабины, чтобы выпустить дым. Этот проклятый Пьер вообще не заслуживает, чтобы о нем заботились.

Всего лишь двадцать четыре часа назад парень вызвал по телефону этих субчиков из секретной службы, которые и уволокли всю их добычу. «Хвала Создателю, все же не всю», — подумал Бастиан. Пока Томас уходил звонить, они с Шанталь быстренько припрятали несколько драгоценностей и изрядное количество золотых монет… Но что это все в сравнении с уплывшими миллионами? Лучше об этом не думать…

— Алло, Бастиан! Ну, старина, как делишки?

Бастиан чуть не лопнул от злости, услышав, как ровно и спокойно звучит голос этого упрямого осла. Он сказал:

— Пьер, несмотря ни на что, я твой друг. Поэтому прими совет: смывайся. Причем немедленно. Нельзя терять ни минуты.

— Это еще почему?

— Здесь на производственном совещании все выплыло наружу. Шанталь предложила свою отставку.

— Боже мой!

— Она плакала…

— Эх, Бастиан, знал бы ты, как мне паршиво…

— Не перебивай меня, болван. Она сказала, что любит тебя, что понимает тебя… Услышав это, большая часть банды смягчилась…

— О, лямур, вив ла Франс!

— …но не все. Образовалась группа во главе с хромым Франсуа. Ты его наверняка знаешь, мы зовем его Копытом…

Томас его не знал, но слышал о нем. Копыто был старейшим членом банды, своим прозвищем он обязан своей хромоте, своей жестокости и своим методам обращения с существами женского пола.

— …Копыто настаивает на твоей смерти…

— Прелестно.

— …он против тебя ничего не имеет, говорит он, но твое влияние на Шанталь разрушительно. Из-за тебя она становится мягкой…