Йоханнес Зиммель - Пятый угол Страница 52

Двадцать четыре часа спустя Шанталь Тесье открыла производственное совещание своей банды в задней комнате марсельского кафе «Ле Брюлёр де Лу», проходившее, мягко выражаясь, бурно. Французские контрабандисты и испанские изготовители поддельных паспортов, девицы легкого поведения с Корсики и заговорщики с убийцами из Марокко, каждый из них — босс в своей вотчине, все с большим раздражением взирали на дверь в глубине помещения, на которой болталась табличка с надписью:

«ЗАРЕЗЕРВИРОВАНО»

Собралось воистину исключительно закрытое общество! Наконец, дверь распахнулась и посетители кафе (500 лет тюрьмы в совокупности, и то при самом благожелательном подходе) увидели, как всем им известный Бастиан Фабр вошел в телефонную будку возле стойки бара. На лице — полная растерянность…

Бастиан набрал номер ресторана «У папы». Откликнулся Маслина, хозяин. Бастиан вытер пот со лба, нервно затянулся черной сигарой и торопливо произнес:

— Это Бастиан. Тот тип, что приходил ко мне вчера днем, еще у тебя?

До этого он просил Томаса подождать исхода заседания «У папы». Голос Маслины прозвучал мрачно:

— Да, он здесь. Играет в покер с моими посетителями за столом для завсегдатаев. Все время выигрывает.

— Позови-ка мне его к телефону, — Бастиан глубоко затянулся сигарой и приоткрыл дверь кабины, чтобы выпустить дым. Этот проклятый Пьер вообще не заслуживает, чтобы о нем заботились.

Всего лишь двадцать четыре часа назад парень вызвал по телефону этих субчиков из секретной службы, которые и уволокли всю их добычу. «Хвала Создателю, все же не всю», — подумал Бастиан. Пока Томас уходил звонить, они с Шанталь быстренько припрятали несколько драгоценностей и изрядное количество золотых монет… Но что это все в сравнении с уплывшими миллионами? Лучше об этом не думать…

— Алло, Бастиан! Ну, старина, как делишки?

Бастиан чуть не лопнул от злости, услышав, как ровно и спокойно звучит голос этого упрямого осла. Он сказал:

— Пьер, несмотря ни на что, я твой друг. Поэтому прими совет: смывайся. Причем немедленно. Нельзя терять ни минуты.

— Это еще почему?

— Здесь на производственном совещании все выплыло наружу. Шанталь предложила свою отставку.

— Боже мой!

— Она плакала…

— Эх, Бастиан, знал бы ты, как мне паршиво…

— Не перебивай меня, болван. Она сказала, что любит тебя, что понимает тебя… Услышав это, большая часть банды смягчилась…

— О, лямур, вив ла Франс!

— …но не все. Образовалась группа во главе с хромым Франсуа. Ты его наверняка знаешь, мы зовем его Копытом…

Томас его не знал, но слышал о нем. Копыто был старейшим членом банды, своим прозвищем он обязан своей хромоте, своей жестокости и своим методам обращения с существами женского пола.

— …Копыто настаивает на твоей смерти…

— Прелестно.

— …он против тебя ничего не имеет, говорит он, но твое влияние на Шанталь разрушительно. Из-за тебя она становится мягкой…

— Да ну!

— …ты — порча для нашей банды. Чтобы защитить Шанталь, говорит он, тебя нужно прикончить… Пьер, рви когти! Убирайся.

— Напротив.

— Что?

— Слушай внимательно, Бастиан, — начал Томас Ливен. Что его друг и сделал, вначале качая головой, затем сомневаясь, а под конец одобрительно. Он проворчал:

— Ну, прекрасно, если ты так в себе уверен. Тогда через два часа. Но все на твою ответственность!

Он положил трубку и вернулся в прокуренную заднюю комнату, где хромой Франсуа по прозвищу Копыто как раз страстно убеждал собравшихся отправить в лучший мир этого Жана Леблана, или Пьера Юнебеля, или как его там еще зовут.

— …в интересах всех нас, — говорил он и при этом вонзил острие невероятно тонкого и невероятно острого складного ножа в столешницу. Затем он набросился на Бастиана:

— Ты где был?

— Говорил по телефону с Пьером, — невозмутимо ответил тот. — Он приглашает нас всех на обед. Через два часа. В моей квартире. Он считает, что там мы могли бы все спокойно обсудить…

Шанталь вскрикнула. Все начали говорить, перебивая друг друга.

— Молчать! — прорычал Копыто, и все стихло. — В мужестве парню не откажешь. Что ж, пошли.

10

— Приветствую вас, господа, — сказал Томас Ливен, целуя руку бледной шефине, находившейся на грани нервного срыва.

Пятнадцать подонков столпились в квартире Бастиана, одни — ухмыляясь, другие — озлобленно и угрожающе озираясь. Они оглядели празднично сервированный стол. Это был тот самый большой стол, который Бастиан использовал под железную дорогу. Томас накрыл его с помощью Маслины. Горы, долины, мосты, реки и вокзалы он убрал, но один рельсовый путь остался. Он пролегал по белой скатерти с одного конца стола до другого мимо рюмок, тарелок и приборов.

— Что ж, — заговорил Томас, потирая руки, — могу ли попросить господ занять места? Шанталь во главе, я же по некоторым причинам сяду на другом конце. Пожалуйста, господа, устраивайтесь поудобнее. Отложите на некоторое время свои убийственные намерения.

Мужчины рассаживались, перешептываясь, бормоча и все еще недоверчиво поглядывая. Перед местом, предназначенным для Шанталь, стояла ваза с тепличными розами. Томас продумал все…

Маслина и два его официанта подали первое блюдо. Суп из сыра. Томас приготовил его на кухне «У папы». Посуда и приборы были также из заведения.

— Ну, с богом, приятного аппетита, — пожелал Томас. Он сидел в конце стола. Рядом с его местом находились какие-то таинственные предметы. Никто не мог разглядеть их, покрытых грудой салфеток. Под эту груду уходили рельсы.

Собравшиеся поедали суп молча. Что бы там ни было, но они оставались французами, знавшими толк в хорошей еде.

Шанталь ни на секунду не спускала глаз с Томаса. В них отражалась целая гамма чувств. Копыто, озлобленный и молчаливый, хлебал, опустив голову.

За супом последовало рагу из кролика. После этого Маслина и его официанты с трудом втащили блюдо, выглядевшее как супергигантский торт. Его водрузили на особый стол рядом с Томасом Ливеном.

Томас вооружился огромным ножом. Затачивая его, он говорил:

— Господа! Теперь позволю себе предложить вашему вниманию нечто новое, мое изобретение, так сказать. Мне ясно, что у каждого из присутствующих свой темперамент. Некоторые из вас люди кроткие и хотят меня простить, другие, холерики, — прикончить, — он поднял руку. — Тихо, тихо, как известно, о вкусах не спорят. Но именно поэтому я позволил себе приготовить блюдо, которое будет по вкусу каждому, — он показал на торт. — Вуаля, паштет-сюрприз!

Он обратился к Шанталь:

— Дорогая, какое филе предпочитаешь — из говядины, свинины или телятины?

— Те… те… телятину, — прохрипела Шанталь. Она энергично прокашлялась и повторила чересчур громко: — Филе из телятины.

— Пожалуйста, сию минуту, — Томас пристально пригляделся к торту, немного развернул его и вырезал из намеченной трети добрый кусок филе из телятины, запеченного в слоеном тесте, и положил на тарелку.

Затем он убрал салфетки, открыв предметы, находившиеся рядом с ним: электрический игрушечный локомотив Бастиана с тендером и прицепленным большим товарным вагоном, за ними — пульт управления электрической железной дорогой.

Томас поставил тарелку с телячьим филе на товарный вагон и нажал на пуск. Загудев, локомотив двинулся вперед, таща через весь стол тендер, вагон и полную тарелку мимо пятнадцати удивленных мошенников. Поезд остановился перед Шанталь. Она забрала тарелку. Несколько мужчин изумленно рассмеялись, один зааплодировал.

Томас вернул локомотив с пустым вагоном, при этом хладнокровно осведомившись:

— Что желает господин слева от Шанталь?

Какой-то разбойничьего вида малый с повязкой на глазу скривил рот в широкой ухмылке и крикнул:

— Свинину!

— Свинину, прошу, — сказал Томас. Он снова нацелился взглядом на огромный паштет, вырезал из другой трети кусок свиного филе и переправил его тем же способом.

Теперь мужчины оживились. Идея понравилась. Вперемешку посыпались заказы. Один кричал:

— Мне говядину!

— Охотно, — отвечал Томас, обслуживая его. Теперь аплодировало уже несколько человек. Томас взглянул на Шанталь и подмигнул. Против воли она улыбнулась. Компания за столом разговаривала все громче, вела себя все развязнее. Мужчины заказывали, перебивая друг друга. А маленький локомотив сновал туда-сюда по столу. Под конец остался один Франсуа Копыто, сидевший перед пустой тарелкой. Томас обратился к нему:

— А вы, мсье? — осведомился он, снова затачивая разделочный нож.

Франсуа смотрел на него долгим гнетущим взглядом. Потом медленно поднялся и сунул руку в карман. Шанталь вскрикнула, Бастиан незаметно извлек свой пистолет, когда увидел, что Копыто уже держит в руке нож, которого все боялись. Щелчок — и вылетел клинок. Копыто, ни слова не говоря, хромая, сделал шаг в направлении Томаса. И еще один. И вот он уже перед ним. Наступила гробовая тишина. Франсуа смотрел в глаза спокойно стоящему Томасу Ливену — так долго, что можно было досчитать до десяти. И, внезапно ухмыльнувшись, сказал: