Треваньян - Шибуми Страница 54

Видимо, беря пример со своего высокопоставленного соотечественника, стажер ЦРУ “по террористическим актам” напустил на себя строгий вид, внимательно изучая информацию, появившуюся на экране стола для заседаний, однако вскоре взгляд его начал блуждать, и внимание мистера Хамана как-то незаметно переключилось на нежно-розовые, упругие икры мисс Суиввен; он то и дело широко ухмылялся, полагая, видимо, что именно так должны себя вести галантные обольстители.

Заместитель сопровождал каждый новый факт коротким кивком головы, желая показать, что ЦРУ в курсе и вся эта информация ему знакома, и что он просто мысленно отмечает то, что давным-давно навязло в зубах. В действительности у сотрудников ЦРУ уже не было доступа к “Толстяку”, а компьютерная система Компании давным-давно поглотила и переварила все данные из банков ЦРУ и Агентства Национальной Безопасности.

Мистер Эйбл, со своей стороны, сохранял на своем лице выражение легкой скуки и делал вид, что слушает только из любезности, хотя на самом деле его весьма заинтересовали некоторые эпизоды из биографии Хела, особенно те, где речь шла о мистицизме и редчайшем даре предчувствия; вкусы этого утонченного джентльмена всегда устремлялись к тайному и экзотическому и ярко проявлялись в его сексуальной раздвоенности.

За стеной, в машинном зале, послышался приглушенный звонок, и мисс Суиввен поднялась, чтобы получить фотоснимки Николая Хела, затребованные мистером Даймондом. На минуту в зале заседаний, воцарилась тишина, если не считать слабого гудения и пощелкивания, доносившегося из компьютера Помощника: тот рылся в международных банках памяти “Толстяка”, перенося из них кое-что в кратковременную память. Мистер Даймонд закурил сигарету и вместе со своим стулом развернулся к окну, глядя на залитый электрическим светом памятник Вашингтону и задумчиво барабаня по колену костяшками пальцев.

Мистер Эйбл громко вздохнул, изящным движением поправил стрелку на брюках и взглянул на часы.

– Надеюсь, наша встреча не затянется надолго. У меня есть еще планы на сегодняшний вечер.

В голове его носились чудесные видения, и восхитительный образ юного Ганимеда, сына сенатора, не оставлял его ни на минуту.

– А, – произнес Даймонд, – вот и они. Он протянул руку за фотографиями, которые мисс Суиввен доставила из машинного зала, и быстро просмотрел их.

– Снимки разложены в хронологическом порядке. Вот первый, – это увеличенное фото Хела из его удостоверения личности, когда он только начинал работать в шифровальном отделе “Сфинкса/FE”.

Он передал карточку мистеру Эйблу, который долго изучал ее зернистую от слишком большого увеличения поверхность.

– Интересное лицо. Тонкое. Надменное. Твердое.

Представитель ОПЕК протянул фотографию сидевшему напротив него Заместителю, который, лишь мельком взглянув на снимок, точно он был ему уже давно знаком, передал его Даррилу Старру.

– Ч-черт! – воскликнул Старр. – Да он тут совсем птенчик! Больше пятнадцати-шестнадцати ему ни за что не дашь!

– Его внешность обманчива, – заметил Даймонд. – К тому моменту, когда был сделан этот снимок, ему исполнилось двадцать два года. Эту черту – выглядеть моложе своего возраста Хел унаследовал от матери. Сейчас ему около пятидесяти трех, но мне говорили, что выглядит он лет на тридцать – тридцать пять, не больше.

Палестинский козопас потянулся было к фотографии, но она снова перешла к мистеру Эйблу, который, заново вглядевшись в нее, проговорил:

– Что у него с глазами? Какие-то они странные. Как будто стеклянные.

Даже на таком черно-белом изображении глаза Хела казались неестественно прозрачными.

– Да, – сказал Даймонд, – глаза у него необычные. Они совершенно особого, ярко-зеленого цвета, такого, какой бывает у древних стеклянных сосудов. Это самая примечательная черта его внешности.

Мистер Эйбл искоса взглянул на Даймонда:

– Вы встречали этого человека лично?

– Я… Я интересовался им в течение многих лет, – уклончиво ответил Даймонд, передавая ему вторую фотографию.

Едва взглянув на нее, мистер Эйбл в ужасе отшатнулся. Невозможно было узнать в этом человеке красавца паренька, которого он видел на предыдущем снимке. Нос его был перебит и свернут налево. Толстый, заметный рубец от шрама шел через всю правую щеку, другой наискось пересекал лоб, задевая бровь. Нижняя губа выглядела распухшей и вся была изрезана трещинами, а под левой скулой красовался большой набухший желвак. Глаза Хела были закрыты, и лицо выглядело спокойным.

Осторожно, точно боясь испачкаться, мистер Эйбл подтолкнул фотографию к Заместителю.

Палестинец опять протянул было руку, но снимок уже перешел к Старру.

– Тысяча чертей! Похоже, будто этот парень бросился с кулаками на груженый товарный поезд!

– То, что вы здесь видите, – объяснил Даймонд, – результат энергичного допроса, произведенного военной разведкой. Фотография сделана примерно через три года после избиения, во время подготовки к пластической операции, когда Хел был под наркозом. А вот здесь он же – через неделю.

Даймонд пустил по столу следующую фотографию. Лицо Хела после недавней операции все еще казалось немного припухшим, однако все следы деформации исчезли; на коже его не осталось даже тоненьких, еле заметных морщинок, указывавших на возраст.

– Сколько же ему тут лет? – поинтересовался мистер Эйбл.

– Между двадцатью четырьмя и двадцатью восемью.

– Невероятно! Он выглядит даже моложе, чем на первой фотографии.

Палестинец изо всех сил вытягивал шею, пытаясь разглядеть снимок, который опять миновал его.

– Это увеличенные фотографии из его паспортов. Костариканский он получил вскоре после пластической операции, а французский – год спустя. Мы полагаем также, что у Хела есть паспорт гражданина Албании, но у нас нет его копии.

Мистер Эйбл быстро пересмотрел все паспортные фото, которые, в соответствии со своим назначением, были слишком светлые и отвратительного качества. Что-то в них, однако, привлекло его внимание, и он. сравнил их с французским снимком.

– Вы уверены, что это тот же самый человек? Даймонд взял фотографию и еще раз взглянул на нее.

– Да, это Хел.

– Но глаза…

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Поскольку необычный цвет глаз сорвал бы ему любую маскировку, он запасся несколькими парами некорректирующих контактных линз, чистых в центре, но с окрашенной радужной оболочкой.

– Значит, он может менять цвет глаз по своему усмотрению? Интересно.

– О да! Хел всегда придумывает что-нибудь оригинальное, он чрезвычайно изобретателен!

Представитель ОПЕК улыбнулся:

– Уже второй раз я слышу в вашем голосе нечто похожее на восхищение.

Даймонд холодно посмотрел на него:

– Вы ошибаетесь.

– Неужели? Ну, хорошо. А есть ли у вас последние снимки этого изобретательного – но совсем не восхитительного – мистера Хела?

Даймонд взял стопку оставшихся фотографии и рассыпал их по столу.

– Конечно. У нас их сколько угодно. И надо вам сказать это – все типичные образцы работы ЦРУ.

Заместитель поднял брови в мученическом недоумении.

Мистер Эйбл, нахмурившись, в некотором замешательстве пересмотрел все фотографии, затем пододвинул их к Старру.

Но тут мистер Хаман, внезапно подпрыгнув, прихлопнул ладонью всю пачку, затем он сконфуженно, глуповато ухмыльнулся, заметив, что все смотрят на него. Придвинув к себе фотографии, стажер “по терроризму” стал внимательно их рассматривать.

– Ничего не понимаю, – признался он наконец. – Что все это значит?

На каждом из снимков фигура в центре была смазанной. Сделаны фотографии были в самых различных местах: в кафе, на городских улицах, на морском побережье, на трибунах стадиона и в аэропорту, – и везде изображение было очень четким, что характерно для хорошей фотосъемки; но ни на одном из них невозможно было узнать человека, которого фотографировали, в сторону он отклонялся именно в тот момент, когда затвор щелкал.

– Это действительно нечто, чего я не могу понять, – сообщил козопас так, будто его сомнения были необыкновенно примечательны и важны для всех. – Это нечто, чего мой разум… не постигает.

– Отсюда следует, – объяснил Даймонд, – что Хела невозможно сфотографировать, если только он сам этого не захочет, хотя есть все основания полагать, что ему неизвестно о попытках ЦРУ заснять его и документировать его деятельность.

– Тогда почему же он портит каждый снимок? – удивился мистер Эйбл.

– Случайно. Очевидно, это связано с его способностью предчувствия. Он чувствует, когда на нем сосредоточено чье-то внимание. По-видимому, ощущение того, что за ним следит объектив фотокамеры, аналогично тому, как если бы его отслеживали через оптический прицел, а момент, когда оператор щелкает затвором, подобен нажатию на спусковой крючок.