Кен Фоллетт - Человек из Санкт-Петербурга Страница 58

Глава одиннадцатая

Максима разбудил грохот колес первого утреннего трамвая. Он открыл глаза и посмотрел, как вагон проехал мимо, высекая ярко-голубые искры из протянутых над рельсами проводов. В окнах виднелись угрюмые лица мужчин в рабочих спецовках, которые курили и позевывали, направляясь на работу – подметать улицы, грузить ящики с товарами или чинить мостовые.

Солнце, еще не поднявшись полностью над горизонтом, светило ярко, но его лучи не пробивались в тень моста Ватерлоо, под которым расположился Максим. Он лежал на тротуаре затылком к стене, завернувшись на ночь в «одеяло» из старых газет. Рядом с ним пристроилась краснолицая, дурно пахнувшая алкоголичка. Накануне она показалась ему очень толстой, но теперь между подолом ее чуть задравшейся юбки и высокими мужскими башмаками стала видна грязноватая нога, тонкая как спичка, и Максим понял, что ее странная тучность объяснялась всего лишь многочисленными слоями одежды, которую она вынужденно на себе носила. Максиму она понравилась. Вчера вечером женщина потешала собравшихся здесь бродяг, обучая его неприличным английским названиям разных частей человеческого тела. Максим повторял за ней грубые слова, от чего все просто покатывались со смеху.

По другую сторону от него спал рыжеволосый юноша из Шотландии. Ему ночевка на улице все еще представлялась занятным приключением. Он был силен, вынослив и дружелюбен. Глядя сейчас на его лицо, Максим заметил, что за ночь на нем не появилось щетины. Совсем еще подросток. Что же его ждет, когда придет зима?

Всего здесь ночевали человек тридцать, причем все улеглись головой к стене, а ноги вытянули поперек тротуара, накрывшись драным плащом, какой-то ветошью, а то и просто газетами. Кажется, Максим проснулся первым. Ему подумалось, что кто-то из этих людей вполне мог за ночь отдать Богу душу.

Он поднялся – тело ломило от сна на холодных камнях – и вышел из-под моста на солнечный свет. Сегодня у него назначена встреча с Шарлоттой. Но он, несомненно, и выглядел, как босяк, и источал соответствующий запах. Можно было бы помыться в Темзе, но вода в реке грязнее его самого. И Максим отправился на поиски бани.

Он обнаружил ее на противоположном берегу. Объявление на двери гласило, что работает она с девяти утра. «Как это типично для правительства социал-демократов, – подумал Максим. – Они строят на общественные деньги бани, чтобы рабочий люд мог содержать себя в чистоте, но потом оказывается, что они открыты, только когда все уже на работе. И эти горе-политики еще смеют жаловаться, что пролетариат не ценит и не пользуется благами, которые ему с такой щедростью предоставляют».

У вокзала Ватерлоо с одного из лотков он купил себе завтрак. Как ни соблазнительно выглядел сандвич с яичницей, он решил, что не может себе его позволить, и ограничился обычным чаем с куском хлеба, сэкономив деньги на покупку газеты.

Он чувствовал себя невыносимо грязным после ночи, проведенной с изгоями общества. «Как странно, – подумал он, – скитаясь по Сибири, я не гнушался спать в вагоне со свиньями, лишь бы было тепло». Но его нынешние ощущения тоже легко понять: ведь ему предстояло свидание с дочерью, а она придет вся такая чистая и свежая, пахнущая духами, в шелковом платье, в шляпке и перчатках, да еще, наверное, со специальным зонтиком для защиты от яркого солнца.

Максим зашел в здание вокзала, купил «Таймс», уселся на каменную скамью перед баней и, дожидаясь открытия, стал читать.

Заголовки на первой полосе потрясли его до глубины души.

НАСЛЕДНИК АВСТРИЙСКОГО ПРЕСТОЛА И ЕГО ЖЕНА УБИТЫ

Расстрел в боснийском городе

ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ СОВЕРШАЕТ СТУДЕНТ

Ранее в тот же день брошена бомба

ГОРЕ ИМПЕРАТОРА

«Наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга, княгиня Гогенбергская, пали от руки убийцы вчера утром в Сараево – столице Боснии. Согласно полученным данным, убийцей стал местный студент, который произвел несколько выстрелов из автоматического пистолета, оказавшихся фатальными, когда супружеская пара возвращалась с приема в здании мэрии.

Неслыханное по дерзости преступление, по всей видимости, было частью тщательно спланированного заговора. Еще по пути к мэрии эрцгерцог и его приближенные чудом избежали гибели. Человек, которого полиция описывает как типографского рабочего из Требинье – военного гарнизона на южной окраине Герцеговины, – бросил в их автомобиль бомбу. Детали первого из покушений остаются почти неизвестными, но очевидцы утверждают, что эрцгерцог сумел собственноручно отбросить бомбу и она взорвалась позади машины, ранив придворных, следовавших во втором лимузине.

Что касается убийцы, то он – уроженец Грахово, но полной информации о его национальности и вероисповедании пока не имеется, хотя высказывались предположения, что он принадлежит к православному сербскому меньшинству населения Боснии.

Оба преступника были задержаны на месте, и лишь вмешательство полиции спасло их от самосуда возмущенных граждан.

Пока разыгрывалась трагедия в Сараево, престарелый император Франц Иосиф находился в пути из Вены в летнюю резиденцию. Как сообщают наши корреспонденты, народ устроил ему пышные проводы из столицы и не менее восторженную встречу по прибытии в Ишль».

Максим лишился дара речи. С одной стороны, он не мог не возрадоваться, что уничтожен еще один паразит-аристократ и нанесен новый удар по европейской тирании, хотя и чувствовал стыд: какой-то мальчишка-студент сумел расстрелять наследника престола Австро-Венгрии, в то время как его собственные покушения на жизнь российского князя терпели пока неудачу. Но с другой стороны, его гораздо больше обеспокоили изменения в мировой политике, которые, несомненно, повлекут за собой эти события. Австрия при поддержке Германии захочет свести счеты с Сербией. Россия выступит с протестом. Объявит ли Россия всеобщую мобилизацию? Если будет уверена в поддержке Англии, то скорее всего объявит. А мобилизация российской армии немедленно приведет к мобилизации в Германии, и после этого ничто уже не помешает немецким генералам развязать войну.

Максиму стоило немалых трудов расшифровать смысл словно бы вывернутых наизнанку фраз из прочих материалов на ту же тему, опубликованных в газете. Здесь были еще заголовки: ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ ОБ УБИЙСТВЕ, РЕАКЦИЯ АВСТРИЙСКОГО ИМПЕРАТОРА, ТРАГЕДИЯ КОРОЛЕВСКОГО ДОМА и МЕСТО УБИЙСТВА ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦА (ОТ НАШЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО КОРРЕСПОНДЕНТА). В статьях хватало сентиментальной чепухи о том, в какую скорбь и печаль повергли новости буквально всех вкупе с многочисленными заверениями, что никаких оснований впадать в панику и бить тревогу нет: события, конечно, весьма трагические, но они ничего не изменят в общей расстановке сил в европейской политике. Впрочем, стиль «Таймс» был Максиму уже хорошо знаком. Эта газета даже четырех всадников Апокалипсиса описала бы «как сильных правителей, которые будут только способствовать стабильности международной ситуации».

О возможных санкциях со стороны Австрии даже не упоминалось, но в том, что они грядут, у Максима не было ни малейших сомнений. И тогда…

Тогда начнется война.

«У России нет ни малейшей причины ввязываться в бойню, – со злостью размышлял Максим. – Как и у Англии. Воинственно настроены только Франция и Германия: французы еще с тысяча восемьсот семьдесят первого года хотели вернуть утраченные территории Эльзаса и Лотарингии, а немецкая военщина стремилась к тому, чтобы Германия показала свою мощь и перестала считаться второразрядной европейской державой.

Что может предотвратить участие России в войне? Раскол с союзниками. А что может поссорить Россию с Англией? Смерть князя Орлова.

И если убийство в Сараево способно развязать войну, то еще одно убийство в Лондоне может ее остановить.

Но для этого нужно, чтобы Шарлотта узнала, где находится Орлов».

И уже в который раз Максим принялся мучительно обдумывать дилемму, преследовавшую его последние сорок восемь часов. Меняло ли что-нибудь в ней убийство эрцгерцога? Давало ли оно ему моральное право манипулировать этой девушкой?

Баня вот-вот должна была открыться. У дверей успела образоваться небольшая толпа женщин с кипами принесенного для стирки белья. Максим сложил газету и поднялся со скамьи.

Он знал, что ему придется использовать Шарлотту. Нет, решения дилеммы он так и не нашел – просто понял, что другого выхода не существует. Казалось, вся его жизнь была лишь подготовкой к убийству Орлова. Инерция судьбы неудержимо влекла его к этой цели, и ничто не могло увести в сторону – даже понимание, что в основе всего лежит совершенная в прошлом непоправимая ошибка.

Бедная, бедная Шарлотта…

Двери открылись, и Максим вошел туда, где мог привести себя в презентабельный вид.