Кен Фоллетт - Человек из Санкт-Петербурга Страница 7

Именно со споров с отцом начался длинный путь, приведший Максима от христианства через социализм в ряды террористического крыла анархистов; а потом из Тамбовской губернии через Санкт-Петербург и Сибирь – в Женеву. А в Женеве им было принято решение, благодаря которому он и прибыл сейчас в Англию. Он хорошо помнил ту встречу. Хотя едва не пропустил ее…

Он едва не пропустил собрание, потому что ему пришлось добираться из Кракова, где он вел переговоры с польскими евреями, занимавшимися нелегальной доставкой в Центральную Россию журнала «Восстание». Поэтому в Женеву он приехал уже с наступлением темноты и прямиком отправился на окраину города, где располагалась крошечная типография Ульриха. Как раз заседал редакционный совет – четверо мужчин и две девушки, собравшиеся вокруг стола со свечой, стоявшего позади сверкавшего металлом печатного станка, дыша воздухом, пропитанным типографской краской и машинным маслом, обсуждали планы революции в России.

Ульрих быстро посвятил Максима в детали происходившего. Он встречался с Жозефом, платным агентом царской охранки в Швейцарии, который втайне симпатизировал революционерам и снабжал российские власти за их деньги совершенно ложной информацией. Порой для правдоподобия анархисты подкидывали ему реальные, но не имевшие особого значения сведения, а взамен Жозеф держал их в курсе действий охранного отделения.

На этот раз новости от Жозефа оказались действительно сенсационными.

– Царь стремится заключить военный союз с англичанами, – сказал Ульрих Максиму. – С этой целью он отправляет в Лондон князя Орлова. В охранке хорошо осведомлены обо всем, потому что им поручено обеспечить безопасный проезд князя через Европу к месту назначения.

Максим сдернул с головы шляпу и сел, размышляя, насколько достоверна может быть эта информация. Одна из девушек – русская с грустным лицом и в сильно поношенном платье – принесла ему стакан с чаем. Максим достал из кармана сероватый кусок сахара и стал пить чай в типичной для русских манере – вприкуску.

– Самое важное во всем этом, – продолжал говорить Ульрих, – состоит в том, что если Англия развяжет затем войну с Германией, они заставят Россию сражаться за их интересы.

Максим кивнул.

– И полягут на этой войне не князья и графы, – сердито сказала русская девушка, – а наши простые мужики.

«Она права, – подумал Максим. – Воевать пойдут крестьяне». Среди них он провел большую часть своей жизни. Это были в массе своей грубые, жесткие и достаточно узколобые люди, но свойственная им бездумная щедрость и порой неожиданные вспышки простоватого, но искреннего юмора показывали, каким этот народ мог бы стать при нормальном общественном устройстве. Их интересы сводились к погоде, уходу за домашним скотом, борьбе с болезнями, собственным детишкам да к способам обмануть землевладельца. Несколько лет, будучи еще молодыми, они оставались трудолюбивыми и честными, умели смеяться и даже флиртовать, но жизнь вскоре сгибала их спины, делала серыми, угрюмыми и медлительными во всем. А теперь князь Орлов собирался забрить самых молодых и полных сил в солдаты, чтобы отправить на фронт под вражеские пушки, которые разорвут их тела в клочья или изуродуют до конца жизни. И все это, несомненно, будет объяснено стремлением к высшему государственному благу и выполнению международных обязательств страны.

Именно такая политика российского руководства и привела Максима в лагерь анархистов.

– Как нам следует поступить в данных обстоятельствах? – обратился к присутствующим Ульрих.

– Необходимо, чтобы эта новость появилась на первой полосе «Восстания», – сказала неряшливо одетая девушка.

И они начали обсуждать наилучший способ публикации редакционной статьи. Максим слушал не слишком внимательно. Журналистика мало интересовала его, и хотя он принимал участие в распространении газеты и писал инструкции по изготовлению бомб, это никогда не приносило ему удовлетворения. Он стал замечать, что жизнь в Женеве и его сделала чересчур цивилизованным. Он пил пиво вместо водки, носил воротнички и галстуки, ходил слушать симфоническую музыку. У него даже была работа в книжном магазине. А тем временем Россия бурлила. Казаки только что подавили выступление нефтяников, российский парламент – Дума – оставался чисто номинальным органом власти, одновременно бастовали свыше миллиона рабочих. Царь Николай II проявил себя столь некомпетентным и авторитарным правителем, что его могла терпеть только развращенная и загнивающая аристократическая верхушка. Страна превратилась в настоящую пороховую бочку, способную взорваться от малейшей искры, и Максим мечтал стать как раз такой искрой. Но возвращаться на родину сейчас было смерти подобно. Сталин вернулся, но не успел ступить на родную землю, как его схватили и сослали в Сибирь. Тайная полиция, казалось, знала о революционерах в эмиграции больше, чем о тех, кто еще оставался в России. И Максима все сильнее выводили из себя жесткие воротнички, модные туфли, а главное – обстоятельства, в которых он оказался.

Он оглядел маленькую группу товарищей-анархистов. Печатник Ульрих – седовласый интеллектуал в вечно запятнанном краской фартуке, не только снабжавший Максима книгами Прудона и Кропоткина, но способный и к активным действиям, – однажды вместе с Максимом участвовал в налете на банк. Ольга – та самая девушка из России, – как ему казалось, начала в него влюбляться, пока не увидела своими глазами, как он сломал руку полицейскому, после чего он внушал ей скорее страх, чем нежность. Еще здесь были Вера – любвеобильная поэтесса; Евно – студент-философ, любивший рассуждать об очищающей волне крови и пламени; Ганс – часовщик, который разбирался в душах людей так, словно видел их под увеличительным стеклом, как механизмы часов; Петр – деклассированный граф, писавший блестящие статьи по экономике и вдохновенные передовицы с призывами к революции. Искренние, трудолюбивые и весьма умные люди. Максим понимал всю важность их работы, поскольку, бывая в России, наблюдал, с каким нетерпением ждали там их нелегальных изданий, как передавали номера газет и памфлеты из рук в руки, зачитывая буквально до дыр. И все же этого было недостаточно. Потому что экономические трактаты не защищали от пуль полиции, а самые пламенные воззвания не помогали пускать «красного петуха» по дворянским поместьям.

– Эта новость заслуживает значительно более широкого освещения, чем заголовок на первой полосе «Восстания», – говорил между тем Ульрих. – Нам необходимо до каждого простого мужика донести весть, что граф Орлов собирается отправить его на бессмысленную и кровавую бойню в чуждых ему интересах.

– Главное, чтобы нам поверили, – сказала Ольга.

– Главное, чтобы информация оказалась достоверной, – возразил Максим.

– У нас есть возможность ее проверить, – заверил Ульрих. – Наши товарищи в Лондоне могут узнать, действительно ли Орлов прибывает в Англию в указанные сроки и намечены ли у него встречи с людьми, уполномоченными вести переговоры.

– Но разоблачить этот план, предав огласке, слишком мало, – горячо вмешался в разговор Евно. – Нам надо помешать его осуществлению!

– Каким образом? – спросил Ульрих, глядя на молодого еврея поверх очков в проволочной оправе.

– Мы обязаны призвать к устранению Орлова. Он – предатель интересов своего народа и должен быть казнен.

– И это положит конец переговорам?

– По всей вероятности, да, – сказал Петр. – Особенно если убийцей станет анархист. Помните, что Англия с готовностью предоставляет нашим анархистам политическое убежище, чем приводит в ярость царя. И если российский князь будет убит в Англии одним из наших товарищей, царь, по всей вероятности, прекратит дальнейшие переговоры.

– А какой материал для своей газеты получим мы! – восторженно воскликнул Евно. – Мы решительно заявим, что казнили Орлова за предательство национальных интересов.

– И сообщения об этом облетят газеты всего мира, – кивнул Ульрих.

– И подумайте, какой эффект это произведет на родине. Всем известно, как в народе относятся к призыву на войну – для крестьян это смертный приговор. Они устраивают похороны вместо торжественных проводов молодых рекрутов. Если станет известно, что царь готовится втянуть страну в мировую войну, реки выйдут из берегов от крови тиранов…

«Он прав, – подумал Максим. – Пусть выражается, как всегда, излишне вычурно, на этот раз он прав».

– Но мне кажется, ты оторвался от реальности, Евно, – заметил на это Ульрих. – Орлов будет выполнять секретную миссию и не станет разъезжать по Лондону в открытом экипаже, приветствуя толпы зевак. Кроме того, я хорошо знаю наших лондонских товарищей. Им никогда не приходилось убивать, и я не вижу, как они смогут справиться с этой казнью.