Микки Спиллейн - Кровавый рассвет Страница 7

Я шагнул вперед и, теряя над собой власть, коснулся ее тела. Неожиданно раздался звонок. – Пусть, – прошептала она. – Пусть! Я поднял трубку.

– Талдон слушает.

– Рей Уоттс, Тайгер. Ты приказал позвонить тебе, как только я что-нибудь разнюхаю. Ты чистый?

– Валяй, Рей.

– Мы проследили крошку Верд из Солнечной Долины до Л. А. [2] Во время пути она четыре раза меняла документы. Некоторое время она работала на оптическом производстве, что-то связанное с художественной фотографией, потом в качестве технического советника под именем Элен Велн.

– Почему она сменила имя?

– Все, что мы могли предположить, так это то, что она хотела избежать огласки и всего, что связано с прошлым. На нее слишком косились несколько лет подряд.

– У нее есть семья в Германии?

– Нет никого. Это единственная причина, которая помогла ей прижиться здесь.

– Где она сейчас?

– Неделю назад подходящая по приметам женщина вышла из автобуса «Л. А. – Нью-Йорк». Мне кажется, она у нас где-то под боком. Может, покопаться еще тут, в Нью-Йорке?

– Нет, я займусь сам, так будет быстрее.

– У меня есть фото. Она настоящий атлет, и ты ее сразу опознаешь.

– Как у нее с политикой?

– Брось это, дружище. К ней сразу подступило несколько групп, которые хотели использовать ее перебежку на нашу сторону в своих целях, но она не пожелала иметь с ними ничего общего. Она придерживается данных, записанных в ее гражданских бумагах.

– Под каким именем?

– Под старым.

– Адрес?

– Дом 165, Хунгосс, Л. А.

– Когда ее ждут обратно?

– Л. Г. «Продикцион» начинает новую картину через два месяца, и она работает там дублером, то есть подменяет звезд – трюкачка. Я понимаю, особая известность ей ни к чему, но с се фигурой она и сама скоро прославилась бы.

Я мог бы еще добавить, что она слишком умна для трюкачества, но промолчал.

– Билл Коплейн просил передать, что ждет твоего звонка. Он чист. Отель на 30-й улице.

– Хорошо, Рей, я ему позвоню.

Я повесил трубку, нашел в справочнике его домашний телефон и позвонил. На втором гудке кто-то поднял трубку и спросил настороженным голосом:

– Да?

– Билла Коплейна.

– Кто его спрашивает?

– Это неважно, приятель. По делу, из агентства. Позовите его.

– Да, но…

– Тогда забудь, – буркнул я и положил трубку.

Потом позвонил Вилли Гиббонсу и осведомился, что происходит у Коплейна. Ему не составило труда быстро ответить:

– В газетах уже промелькнула заметка: самоубийство при помощи газа. И адрес, и имя были Билла Коплейна, тридцати шести лет, не женат, работает в агентстве Реймонд с командировками в Лос-Анджелес.

Он еще что-то говорил, но я поблагодарил Вилли и повесил трубку.

– Тебе опять надо убегать?

– Не я выбираю дорогу.

Я не мог смотреть на нее, поэтому схватил пальто и шляпу, влез в них, проверил, есть ли у меня запасные обоймы к 45-му, взял «лейку» и вышел. Когда я закрывал дверь, мне показалось, что послышались рыдания, но я снова уходил в джунгли, а там не плачут.

4

В коридоре собралась небольшая толпа. Некоторые были в пижамах, некоторые в пальто, накинутых поверх нижнего белья. Они оживленно обсуждали событие. Патруль в форме и пожарный оставались до тех пор, пока не убедились, что помещение очистилось от газа. Обычных любопытствующих зевак было мало, и все скоро разошлись.

Я использовал свой репортерский жетон, чтобы пробиться через полицейский патруль. В это время один из копов произнес:

– Второй этаж… Что-то вы поздновато. Все ваши ребята уже разошлись.

– Я по другому делу, приятель, – осторожно ответил я и вошел в помещение.

Дверь в комнату была открыта настежь, окна по обеим сторонам балкона – тоже, но чувствовался запах газа. Я прошел дальше, к репортерам, которые выспрашивали подробности у полицейского, а потом вышел в кухню, где лежало тело, покрытое простыней. Двое парней из морга укладывали его на носилки, чтобы снести на труповозку. Пожарные стояли тут же и с полным пренебрежением к покойнику весело перебрасывались шуточками. Они привыкли к такого рода соседству.

– Можно взглянуть? – попросил я.

Один из полицейских пожал плечами и кивнул, продолжая разговор. Один из санитаров откинул простыню и я взглянул на то, что осталось от Билла Коплейна. Да, он выглядел красавцем, хотя никто из покойников не бывает красив. Он лежал на спине возле плиты, его руки были сложены крестом на груди, а под головой – подушка.

– Чудно, до чего же им хочется устроиться поудобнее, когда они решают свести счеты с жизнью, – проронил один из санитаров, показывая на подушку. – У нас это третий за последние две недели. Один даже подстригся, побрился и переоделся в лучший костюм, чтобы гробовщикам было меньше работы.

– Спасибо, – вздохнул я.

Он задернул простыню и взял за ручки носилки. Вошел детектив, который разговаривал с пожарным, и спросил:

– Снимать не будете?

– Не стоит трудиться. Как это случилось?

– Один из соседей почувствовал запах газа и позвонил в полицию. Он уже давно отдал концы, так что помочь ему не смогли. Старая история…

Я достал блокнот и выразительно уставился на копа. Он начал вещать монотонным голосом:

– Билл Коплейн. По бумагам – репортер в агентстве. Думаю, что он из Калифорнии. Из соседей никто о нем точно ничего не знает, а с его агентством мы еще не связывались.

– Известно, почему он это сделал?

– Конечно, – коп наклонился к столу и взял письмо. – Конверта не было. «Дорогой Джон», – начиналось это письмо, подписанное именем Фло. Она порвала их помолвку, – продолжил полицейский, – и вышла замуж за одного парня, в которого влюбилась сразу и намертво. Письмо было в его руке.

Он дал мне посмотреть письмо, написанное корявым почерком на дешевой, простой бумаге. Адрес отсутствовал, число тоже, и было заметно, что его разворачивали и складывали несколько раз.

– Грустно, – сказал я, возвращая письмо.

– Старая история. Единственное, что он забыл, – это выключить телевизор. Мне кажется, лучше, когда такие выбрасываются из окна – и хлопот меньше, и люди не страдают, а то ведь что могло быть. Если бы он забыл потушить окурок, тут полдома разнесло бы взрывом!

Я записал все детали, отметил фамилии полисменов и поинтересовался:

– Вы больше ничего не нашли? А если я покопаюсь тут немного?

– Сделай одолжение. Но ничего особого тут нет. Несколько старых писем, пижам, а в холодильнике такие запасы, что кошка с голоду околеет. Он жил тут всего три месяца и всегда питался в городе. Первый раз за все время, наверное, и плиту-то включил!

Для того чтобы покопаться, не нужно было много времени. Типичный холостяк и все такое, но с прошлым, которое просто необходимо иметь, чтобы работать у Рея Уоттса. Я не верил в это самоубийство. Все, кого держал Уоттс, были в прошлом или полицейскими или ребятами из «Интеллидженс Сервис», известными своей решительностью и выдержкой.

Все вокруг поражало армейской опрятностью. В спальне я обнаружил его часы, горсть мелочи, несколько банкнот и аккуратно застеленную кровать, к которой, если не считать отсутствия подушки, никто не прикасался. Это был номер из двух комнат с ванной; которая соединялась со спальней. Жилая комната была обставлена парой больших кресел, кушеткой и закусочным столиком с четырьмя металлическими стульями. Там были и еще две маленькие подушечки, и когда я наклонился, то заметил между ними трехпенсовую монету.

Я спрятал блокнот в карман, сказал что-то полицейским и направился к двери. Жильцы-соседи все еще стояли в коридоре, обсуждая событие.

– Кончили? – спросил коп.

– Ничего здесь нет.

– То же самое заявили и другие. Никогда нельзя надеяться, что будет сенсация. Этот – просто был невезучим.

Перед уходом я заметил, что дверной замок выбит полицейскими.

– Они сделали это быстро, – сказал коп. – Хорошо, что замок не был с секретом, как в новых домах.

– Он что, не закрывал двери изнутри?

– Да, представьте себе, она оказалась открытой. Эти самоубийцы всегда что-нибудь забывают.

– Все верно.

Я позвонил в Ньюарк-Контроль, вызвал Адама, сказал, что хочу, чтобы Ани Лайтер, Хукер и Джеймс снова проверили передвижение Билла Коплейна, и предоставил ему подробное описание того, что обнаружил. Вирджил мог использовать весь этот материал в докладе Центру и сберечь мое время. Я сказал, что буду менять отели и скоро свяжусь с ним.

Я прошел в боковой вход отеля Леопольда, проверил насчет хвостов и, не найдя ни одного, поднялся в лифте до своего номера. Там вставил ключ в дверь, распахнул ее и включил свет, горя одним желанием – увидеть Рондину. Но ее в комнате не оказалось.

Но гости у меня все же были. Целых трое! Тихие гости, которые сидели на кровати, наблюдая за мной, и курили, выпуская удушающие клубы дыма. У одного из них на коленях лежал автомат.