Анатолий Чехов - Чёрный беркут Страница 8

— Дер-жи-и-и-сь! — крикнул он, на бегу сматывая веревку вдвое. Мгновенно накинул петлю на ступицу колеса, притянул к стволу клена, нырнул под морду лошади, замотал другой конец веревки вокруг оси с другой стороны возка, крепко затянул узел.

— Я тут и одын утримаю![16] — крикнул приободрившийся пограничник. — Рятуй[17] Свэтлану!

— Что делать? — не понял Яков.

— Свэтлану спасай!

— Где она?

— За брычкой.

Снова вспыхнула молния. Яков увидел невысокую женщину в плаще с капюшоном, изо всех сил упиравшуюся сзади в повозку.

— Держи-и-и, Дзюба-а-а! — резанул уши Якова ее звонкий голос. Он узнал крик, который слышал в пещере. Повозка натягивала веревку и все еще оседала назад, сталкивала с карниза женщину. Она делала отчаянные усилия удержаться, но мутный поток захлестывал ее.

Женщина в любой момент могла свалиться вниз, и Яков не успел бы схватить ее за руку.

Не раздумывая, он прыгнул к краю карниза и, обдирая колени и ладони, заскользил по крутому склону. По ногам хлестнули ветки куста. Яков мертвой хваткой вцепился в него, почувствовал, как в ладони глубоко вонзились колючки. Тут же едва успел схватить оторвавшуюся от повозки женщину.

Куст затрещал под двойной тяжестью. Яков нащупал ногой какой-то выступ.

— Э-ге-гей! — раздался прямо над головой испуганный возглас Дзюбы. При очередной вспышке молнии над краем карниза четко вырисовался силуэт пограничника.

— Здесь мы, — отозвался Яков. — Разверни возок поперек склона, отвяжи веревку, спускай сюда.

Через минуту конец веревки, взметнувшись петлей над головами Якова и Светланы, упал рядом. Первой Дзюба вытянул наверх женщину, затем Кайманова.

Якова удивило, что спутница пограничника будто и не испугалась.

— Спасибо, что выручили, — сказала она, пытаясь в темноте рассмотреть поцарапанные ладони. — Покажите свои руки. Наверное, тоже ободрали о камни?

— Пустяки... У вас другое дело.

— Жаль, темно, ничего не видно.

— Пустяки, — повторил Яков. — Пройдет. — При новой вспышке молнии он перехватил устремленный на него пытливый взгляд темных глаз. Женщина смотрела на него так, будто хотела спросить: «Что вы за человек? Действительно бесстрашный и скромный, или это рисовка?» А он подумал: «Видно, не из пугливых».

Дзюба, держа лошадь под уздцы, будто ничего не случилось, спокойно проговорил:

— Я ж казав вам: идить со мной рядом, Свэтлана Николаевна. Уж теперь-то я вас ни на шаг от себя не отпущу...

— Давай я со Светланой Николаевной впереди пойду. К гаваху тропу лучше знаю, — предложил Яков. — А ты сзади за возком смотри, чтобы юзом не съехал.

— И то дило... Умну ричь и дурень поймэ.

Покачивая широкими плечами, задевая за камни промокшим плащом, по которому продолжал барабанить дождь, Дзюба обошел возок, весело крикнул:

— Пишлы!

Взяв под уздцы коня, Яков повел его по дороге к пещере. Светлана шла рядом — между ним и склоном.

— Мы ведь тоже к этому гаваху ехали, — сказала она. — Совсем немного осталось. А все из-за Дзюбы. Какой сам, такой и конь. Оба на ходу спят, как говорят наши пограничники, «хмыря давят».

«Пещеру гавахом называет, по-курдски, — подумал Яков. — Значит, не первый день здесь живет».

— Шо там такэ? — услышав свою фамилию, откликнулся шагавший позади Дзюба.

— Видали? — сказала Светлана. — Я спрашиваю, как там у тебя? — крикнула она. — Скоро придем!

— Та вже скоро.

Впереди показалось яркое пятно: вход в пещеру, освещенный костром. На светлом фоне — темная фигура встревоженной Ольги, вышедшей прямо под дождь.

Светлана быстро направилась к ней, откинула капюшон плаща.

— Здравствуйте! Меня зовут Светлана Карачун. Просто замечательно, что у вас тут и костер, и ужин, и постели. Дзюба, — обратилась она к своему повозочному, — принесите, пожалуйста, мой вещмешок и санитарную сумку. А это кто? Шаромыжник? Что ж вы его спутали? Боитесь убежит? Вы приезжие? Да? — Тут же решительно объявила: — Мужчинам в гавах пока не входить!

Ольга обрадованно поздоровалась, проводила гостью в пещеру. Между ними начался оживленный женский разговор.

Прислушавшись, Яков догадался, что спасенная им от верной смерти женщина не только переодевается, но и перевязывает ободранные при падении колени. Судя по возку с красным крестом, нетрудно было понять, что она фельдшер или врач. Кайманова неприятно задело, что незнакомка сочла его новичком, приезжим, да еще таким, какой из страха скрутил руки несчастному шаромыге.

С помощью Дзюбы он выпряг коня, привязал его рядом со своей лошадью, задал овса. Теперь Яков и Дзюба стояли и мокли у входа, дожидаясь, пока им разрешат войти.

— Кто такая?

— Та жинка начальника заставы. Доктор. Санчастью командуе. Поихалы за медикаментами, а воно, — Дзюба ткнул пальцем в небо, — як курыць понамочило...

— Звать-то тебя как?

— Степаном.

— Меня Яковом. Ну что ж, Степа, давай закурим, раз домой не пускают.

— Мабуть, тютюн промок, — озабоченно хлопая себя по карманам, сказал Дзюба.

— Закуривай моего.

Дзюба свернул цигарку в палец толщиной, отворачиваясь от ветра, зажег спичку. Яков присмотрелся к нему. Голенища его сапог на одну треть разрезаны по шву, — видно, не налезали по-доброму на могучие икры.

— Можно! — крикнула Светлана.

Яков вошел, глянул на повеселевшую Ольгу. С появлением Дзюбы и Светланы она перестала бояться грозовой ночи, незнакомого места, хотя и захудалого, но живого контрабандиста. Добавила в чайник воды, поставила его на закопченные камни в костер, стала доставать из корзины продукты, полученные в дорогу от свекрови.

Светлана подошла к Якову. Пальцы у нее были забинтованы.

— Все-таки давайте я посмотрю ваши руки, — сказала она.

Теперь, при свете костра, он рассмотрел: волосы у нее темные, глянцевитые, с завитками у висков, заплетены в короткую косу, уложенную на затылке. Быстрые темные глаза на удивительно белом для этих мест лице необычайно живые.

— А что с руками? — услышав разговор, всполошилась Ольга.

— В темноте за куст неловко взялся, колючек понавтыкал...

— За куст взялся, когда меня от смерти спасал, — добавила Светлана. — Ваш муж настоящий герой: не раздумывая прыгнул с обрыва, чтобы меня перехватить...

Он молча пожал плечами, — дескать, каждый поступил бы так.

— Яша у меня смелый, все так говорят, — простодушно подтвердила Ольга.

Обе женщины принялись вытаскивать занозы из его рук, перевязывать ссадины на пальцах, смазывать их йодом.

Вежливо поблагодарив за перевязку, он подошел к контрабандисту, начал развязывать ему руки. Сзади послышался смех. Смеялась Светлана.

— Почетно упаковали, — сказала она. — Этот шаромыжник еще подумает, что его приняли за какого-нибудь главаря. Поживете здесь, привыкнете: таких гостей каждый день ловим... Оленька, давайте ужинать и спать. Мужчины, организуйте охрану.

Яков продолжал молча развязывать Каип Ияса. Не мог же он объяснять, что, мол, связал его только потому, что оставлял под охраной Ольги.

— Давай, Степа, твою винтовку и ложись спать, а я пока посижу, — предложил он Дзюбе. — Неровен час, еще какие кочахчи от дождя в гавах полезут.

— Не положено передавать, — Дзюба развел руками. — Личное оружие. Я ее пид бок положу, як шо почуешь, гукны, я и вскочу...

«Вскочишь ты, как же! — подумал Яков, вспомнив разговор о том, что Дзюба на ходу спит. — Экий увалень уродился».

— Ладно, — сказал он, — я и с берданкой посижу.

Помог Ольге расстелить бурку, сел у входа перед костром, подбросил дров в огонь. Золотистым роем взметнулись искры. По-прежнему доносился мощный гул потока, бушевавшего где-то внизу. Дождь начал стихать. Он уже не шлепал по камням, а тихо шелестел, словно хотел змейками-ручейками прокрасться в пещеру.

Неожиданное знакомство со Светланой не слишком занимало Якова: мало ли на свете красавиц? Однако в глубине души он чувствовал себя оскорбленным. Его задело то, что она сочла его новичком. Сама небось живет здесь без году неделя, а еще берется судить о других! «Да что мне до нее!» — решил Яков.

Незаметно для себя стал думать о матери. Всю жизнь она мечтала жить богато, но с отцом, дорожным рабочим, никак не удавалось вырваться из нужды. И вот теперь богатство пришло. Откуда только у Мордовцева доходы? На какие средства содержит он такой большой дом?

Где-то заурчал горный леопард. Видно, родник Ове-Хури посещали не только змеи и ящерицы. Но сейчас вокруг сколько угодно воды, у входа в гавах горел костер — никакой зверь не опасен. Подложив в огонь остаток дров, Яков уже перед рассветом с трудом разбудил Дзюбу, лег на его место и, едва коснувшись головой скатки, служившей подушкой, крепко уснул. Последнее, о чем он подумал, что не было рядом Ольги. Не давало покоя странное ощущение пустоты, хотя жена была тут же, в гавахе, но спала под одной буркой с новой знакомой.