Йоханнес Зиммель - Пятый угол Страница 80

— В этом деле торчат уши практически всех высших должностных лиц в главном управлении имперской безопасности в Берлине. Высших чинов СД в Румынии. Возможно даже, что замешан и Манфред фон Киллингер, немецкий посланник в Бухаресте. А здесь, в Париже, — оберштурмфюрер Редекер, зять Генриха Гиммлера!

— Боже всемогущий, — слабым голосом сказал полковник Верте, в то время как майор Бреннер от напряжения нетерпеливо и выжидающе ерзал в своем кресле.

— С Редекера вообще все началось, — докладывал Томас. — В 1942 году он работал в СД в Бухаресте…

К этому времени румыны уже смирились с долговыми бумагами рейха в качестве платежного средства, но всякий раз бывали безумно рады, если находился кто-то, кто давал за них доллары, фунты или золото. По самым грабительским курсам. Плевать! Только бы избавиться от этого бумажного хлама!

Редекера перевели в Париж. Здесь он познакомился с унтерштурмфюрером Петерсеном. Между ними обнаружилось взаимное и полное родство душ. Редекер рассказал о своем румынском опыте. Вдвоем они раскрутили дело на полную катушку. Петерсен разъезжал по всей Франции, покупал, похищал, шантажировал и реквизировал золото. Золото доставлялось в Берлин курьерскими самолетами СД. Там, в Главном управлении имперской безопасности, сидели надежные «коллеги». Французское золото перевозили в Бухарест теми же курьерскими самолетами СД. Здесь тоже сидели надежные люди.

Сотрудники СД в Бухаресте скупали на французское золото долговые обязательства рейха с серийными румынскими номерами по самому низкому курсу. Их декларировали как совсекретные военные документы и переправляли через Берлин в Париж.

— …все происходило именно так, как и предполагал банкир Ферру, — закончил свой доклад Томас Ливен. — Только немцы были в состоянии развернуть такую крупномасштабную спекуляцию. На бумажки, взятые за гроши, Редекер и Петерсен со спокойной совестью расхищали достояние Франции. Но Петерсен никогда до конца не доверял Редекеру. Потому и снял себе конспиративную квартиру. Потому и вел дневник обо всех операциях с участием Редекера. Он хотел держать его в руках. На этих страницах, — Томас приподнял дневник, — встречаются имена не только Редекера, но и многих других. С помощью этой тетрадки, господа, мы можем разоблачить всю цепочку.

— Но послушайте-ка, Ливен, — раздраженно проворчал Верте, — вам что, неясно, с кем нам предстоит связаться? С зятем Гиммлера! С посланником! С высшими чинами СД. Вы же сами сказали!

— Поэтому наши последующие шаги надлежит основательно продумать, господин полковник! А где это лучше сделать, как не за отменной едой? Я уже обо всем распорядился. Жду вас у себя через час.

Эх, сколько всего может произойти за какой-нибудь час…

8

Полковник Верте и майор Бреннер появились на небольшой прелестной вилле Томаса в сквере Булонского леса ровно через час, вид у обоих был бледный и растерянный. Майор, казалось, вот-вот расплачется. Полковник мрачно смотрел перед собой, а красавица Нанетта тем временем подавала закуски. Томас подождал, пока она удалится, после чего поинтересовался:

— Что за вселенская печаль на ваших лицах, господа? Уж не пробудилось ли у вас сострадание к зятьку Гиммлера, которого возьмут за жабры?

— Если бы только его одного, — глухо ответил Верте.

— Кого же еще? — спросил Томас и положил в рот кусочек дыни.

— Вас, — сказал Верте.

С полным ртом не разговаривают, поэтому Томас сперва проглотил и только потом сказал:

— Шутить изволите?

— К сожалению, нет, Ливен, СД хочет взять за жабры именно вас. Вы ведь знаете, что у Бреннера есть связи в СД. После нашего разговора он отправился на авеню Фош. В конце концов, это мы раскрыли убийство Петерсена в Тулузе. И там он поговорил с Винтером. Одна новость оказалась хорошей: СД в Париже не имеет ни малейшего понятия о долговых бумагах рейха. А затем Винтер стал говорить о вас, господин Ливен.

— Так-так, и что же он сказал?

— Он сказал… гм, он сказал, что вы наконец-то влипли.

Дверь открылась.

— Ах, вот и наше солнышко Нанетта, — воскликнул Томас, потирая руки, — принесла нам котлеты пармезан.

Девушка покраснела до корней волос.

— Мсье Ливен, я просить вас не говорить «солнышко Нанетта», когда я нести поднос. Иначе все упасть и разбиться! — она поставила еду на стол, заметив Верте: — Мсье — самый очаровательный мужчина на свете.

Полковник молча кивнул и положил себе салат. Нанетта удалилась. Томас сказал:

— Котлеты не слишком переперчены? Нет? Хорошо. Итак, я влип? И каким образом?

— Знаете ли вы некую штабсгауптфюрерин Мильке? — спросил Бреннер участливо.

— Мне ли не знать этого мерзкого дракона! — Томас едва не подавился.

— Ну вот видите, — продолжал Бреннер, — из-за этой Мильке вы и влипли.

— И никто на свете вам помочь не сможет, Ливен, — сказал Верте, обрезая котлету со всех сторон. — Ни один человек. Ни я. Ни Канарис. Никто. Рассказывайте дальше, Бреннер.

И маленький майор рассказал все, что он узнал от Винтера. Выходило, что около недели назад штабсгауптфюрерин Мильке пришла к штурмбанфюреру Айхеру. Она доложила, что в свое время у нее произошла жестокая стычка с зондерфюрером Ливеном. Далее в ночь на 21 сентября она видела его в купе спального вагона поезда на Марсель. В сопровождении очень красивой и весьма подозрительной особы. При проверке выяснилось, что данная особа имела при себе удостоверение абвера на имя Мадлен Ноэль.

— Не подозрительно ли все это? — спросила штабсгауптфюрерин, порекомендовав штурмбанфюреру Айхеру навести подробные справки.

И Айхер, ненавидевший Томаса, ухватился за подсказку. Вскоре он выяснил, что немецкий курьерский самолет 22 сентября доставил некую Мадлен Ноэль из Марселя в Мадрид. Оттуда она улетела в Лиссабон. Айхер направил соответствующие указания своим людям в Португалии. Те начали копать и выяснили, что Мадлен Ноэль прибыла в Лиссабон 23 сентября и живет в городе. Но теперь она именует себя Ивонной Дешан.

Ивонна Дешан… Это имя Айхеру где-то уже встречалось. Он просмотрел списки разыскиваемых лиц. И довольная ухмылка триумфатора исказила его лицо. Ивонна Дешан, ассистентка профессора Дебуше, в течение многих недель разыскивается гестапо как опасная участница Сопротивления. А Томас Ливен доставил ее в безопасное место — да еще с удостоверением германского абвера!

— Винтер рассказал мне, что Айхер сразу же связался с Берлином, — продолжал Бреннер, разрезая ножом вопреки правилам отварную картофелину. — С Гиммлером.

— С тестем господина Редекера, — уточнил полковник. — А Гиммлер обратился к Канарису. И Канарис звонил мне полчаса назад. Он в бешенстве. Вы знаете, какие напряженные отношения у нас с СД! И теперь еще это! Мне очень жаль, Ливен, вы славный парень. Но я не вижу никакого выхода. СД выдвигает против вас обвинение. Вы пойдете под трибунал, ничего здесь не попишешь и…

— Очень даже попишешь, — сказал Томас.

— Что?

— Думаю, что сделать можно массу вещей. Господин Бреннер, предупреждаю вас, не ешьте так много мяса. Будет еще десерт — пирожное в шоколаде.

— Не сводите меня с ума, Ливен! — закричал Верте. — Прекратите без конца болтать о еде! Что тут еще можно сделать?

— СД хочет меня сдать. Что ж, а мы тогда сдадим господина Редекера. Какой день у нас сегодня? Вторник? Хорошо. Тогда завтра в обед я прошусь на прием к Айхеру и устраняю недоразумение с поддельным удостоверением.

— Вы… вы хотите отправиться к Айхеру?

— Да, разумеется. Мне и вправду очень жаль, что из-за меня у господина Канариса такие неприятности.

— Но зачем же для этого идти к Айхеру?

— Потому что завтра среда, господа, — дружелюбно ответил Томас. — А согласно данным в обнаруженном мной дневнике, среда — это всегда тот день, когда платежные обязательства рейха доставляют в Берлин из Бухареста. После обеда нам нужно будет только составить детальный план. Но вообще-то ничего не должно сорваться…

9

С выражением беззаветной преданности на лице красивая черноволосая служанка Нанетта помогла своему обожаемому господину надеть пальто из верблюжьей шерсти. Томас Ливен бросил взгляд на часы-луковицу. Было 16.30 29 сентября 1943 года. Томас посмотрел в окно:

— Как думаете, прелесть моя, стоит ли сегодня ожидать тумана?

— Нет, мсье, не думаю….

— Пусть будет ясная погода, — сказал Томас. — Тогда сегодня вечером несколько человек окажутся на нарах.

— Простите, мсье?

— Ничего, ничего, Нанетта. Я как раз организую небольшое соревнование на скорость. И очень хочу победить.

Томас и впрямь затеял настоящее состязание, только в этих гонках пришлось участвовать и самому. Он привел в движение лавину, и теперь требовалось быть начеку, чтобы не угодить под нее. А именно в СД на авеню Фош к штурмбанфюреру Айхеру он сейчас и собирался…