Ян Флеминг - Бриллианты вечны Страница 9

Бонд закурил сигарету и уже собрался заняться чтением книги, когда спинка кресла впереди опустилась. Там сидел один из двух американских бизнесменов — тот, который был толстым. Он низко опустился в кресле, не расстегивая предохранительных ремней. Лицо его было зеленым и покрылось потом. Он прижимал к груди кожаный портфель, и Бонд мог прочитать имя его владельца на визитной карточке, вставленной в кожаный карман. Там было написано: Винтер.

А ниже аккуратными большими буквами было приписано: «Моя группа крови F».

«Бедняга, — подумал Бонд, — он ужасно напуган и боится, что самолет разобьется, и надеется только на то, что когда его вытащат из-под обломков самолета, то сделают переливание крови. Он даже не осмелится пойти в туалет из страха провалиться сквозь пол, как только встанет со своего места».

Чей-то силуэт на мгновение преградил путь лучам заходящего солнца, заполнявшим салон самолета. Это была Тиффани Кейс, которая прошла мимо Бонда к ступенькам, ведущим в коктейль-холл на нижней палубе, и исчезла. Сперва Бонд хотел последовать за ней, но потом, пожав плечами, подождал, пока стюардесса стала обходить пассажиров с подносом, на котором были бутерброды с икрой, копченой лососиной и коктейли. Он снова взялся за книгу, прочел страницу и ничего не понял. Бонд выкинул из головы мысль о девушке и снова стал читать.

Он прочел уже четверть книги, когда почувствовал, что уши стало закладывать. Самолет начал пятиминутный спуск к западному побережью Ирландии.

Появились надписи — «Застегните ремни», «Не курите».

На обед был бифштекс, шампанское, стакан горячего кофе с толстым слоем сливок сверху и ирландское виски. Немного побродив около магазинов, пассажиры снова заняли свои места. Последний взгляд на Европу, и они уже на высоте пяти тысяч метров летели над Атлантикой. Бонд отлично спал и проснулся только тогда, когда они приближались к побережью США. Он прошел в туалет, побрился и прополоскал рот, потом вернулся на свое место, проходя между рядами съежившихся пассажиров, и почувствовал радость, когда солнце залило кабину багровым светом. Постепенно стали показываться домики, как куски сахара на коричневом ковре. На поверхности земли ничто почти не двигалось, за исключением бойкого червячка — дыма от паровоза.

Принесли завтрак, тот немыслимый ассортимент еды, который ВОАС представляет, как «национальный английский», а стюардесса раздала пассажирам реестр № 6063 Государственного казначейства США, в котором Бонд прочел:

«За укрытие любой вещи или за преднамеренно ложное показание — штраф или тюремное заключение, или то и другое». Бонд весело внес в список личные вещи и подписал: «Ложь», а затем потянулись три часа, в течение которых самолет висел между небом и землей, и только лучи яркого солнца медленно скользили по стенам салона и создавали ощущение движения.

Но наконец под ними отчетливо стал виден Нью-Йорк на фоне зеленой травы. Затем послышался гул и появился тошнотворный запах от бомбы, извергнувшей средства против насекомых, завыли воздушные тормоза и были выпущены шасси. Нос самолета опустился, и покрышки пронзительно завизжали при трении о посадочную полосу. Раздался рев двигателей, запущенных в обратную сторону для замедления движения самолета. Открылись металлические двери: они прибыли в пункт назначения.

Глава 7

Шеди Трик

Таможенник, полный человек с темными пятнами пота под мышками на серой форме, лениво прошел от таможенного стола туда, где со своими вещами стоял Бонд под буквой «Б».

Рядом, под буквой «С», девушка достала из сумки пачку сигарет «Парламент» и сунула сигарету в рот. Бонд услышал несколько нетерпеливых щелчков зажигалкой, потом щелчок замка сумки, когда она положила зажигалку обратно. Бонд чувствовал, что она наблюдает за ним, и ему захотелось, чтобы ее имя начиналось на последнюю букву алфавита и чтобы она не была так близко от него.

— Мистер Бонд?

— Да.

— Это ваша подпись?

— Да.

— У вас только ваши личные вещи?

— Да, это все.

— О’кей, мистер Бонд.

Человек оторвал таможенную квитанцию и прикрепил ее к чемодану. Он сделал то же самое с портфелем и подошел к сумке с шарами для гольфа.

— Во что вы стреляете, мистер Бонд?

У Бонда образовался мгновенный провал в памяти.

— Это шары для гольфа…

— Конечно, — терпеливо согласился таможенник. — Но во что же вы все-таки бьете?

Бонд мысленно выругал себя за то, что забыл американские обозначения.

— О, я думаю, что попаду в середину «30».

— Никогда в жизни не попадал в 100,—сказал таможенник. Он прикрепил квитанцию к сумке, всего в нескольких дюймах от самого богатого груза, который когда-либо был им пропущен.

— Желаю вам хорошо отдохнуть, мистер Бонд.

— Благодарю вас, — ответил Бонд.

Он подозвал носильщика и последовал за ним к последнему препятствию — инспектору около двери. Там но было никакой задержки: инспектор нагнулся, взглянул на квитанции, снял их и махнул рукой, чтобы Бонд проходил.

— Мистер Бонд? — обратился к нему высокий человек с продолговатым лицом, серыми волосами и глазами неопределенного цвета. На нем были широкие темно-коричневые брюки и кофейного цвета рубашка. — У меня для вас машина.

Когда он повернулся и направился к выходу под горячее утреннее солнце, Бонд заметил квадратный выпуклый предмет в заднем кармане его брюк, по форме — малокалиберный автоматический пистолет.

«Типичный пистолет производства Майка Хаммера», — подумал Бонд.

Машина была черный «олдсмобил-седан».

Бонд не стал ждать, пока ему укажут, куда садиться, и сел на переднее сиденье, предоставив человеку в коричневом расплачиваться с носильщиком. Когда они выехали из района аэропорта и влились в поток движущегося по главной магистрали транспорта, он почувствовал, что должен что-нибудь сказать.

— Какая здесь погода?

Шофер не сводил взгляда с дороги: спидометр перевалил за сотню.

— Здесь довольно-таки жарко, — ответил он.

— В Лондоне было немногим более 75.

— Да?

— Какая сейчас программа действий? — спросил Бонд после небольшой паузы.

Шофер взглянул в зеркальце, повел машину по осевой линии и на протяжении четверти мили был занят тем, что обгонял множество более медленно едущих машин, пока не выехал на свободную полосу дороги. Бонд повторил вопрос.

— Я спрашиваю вас, какая программа?

Шофер быстро взглянул на него.

— Шеди хочет видеть вас.

— В самом деле? — сказал Бонд. Он почувствовал раздражение по отношению к этим людям. Ему бы очень хотелось избавиться от них: он не ожидал ничего хорошего. Но его работа заключалась в том, чтобы остаться в «алмазной трубке» и следовать по ней дальше. Любой признак нерешительности или неподчинения может вызвать недоверие. Он должен представлять из себя маленького человечка и свыкнуться с этой мыслью.

Они поднялись в Верхний Манхэттен и поехали вдоль реки. Затем пересекли город и поехали по западной 46-й улице, Хеттон Гарден Нью-Йорка. Шофер остановился около подъезда, зажатого между магазином, продающим ювелирные изделия, и элегантной витриной другого магазина, обрамленной черным мрамором. Серебряная надпись над черным мраморным входом была настолько неразборчивой, что если бы подобного названия не было и мозгу Бонда, он ни за что не смог бы разобрать ее с места, где сидел. Она гласила: «Алмазный дом».

Как только машина остановилась, из подъезда на тротуар вышел человек и обошел вокруг машины.

— Все в порядке? — спросил он шофера.

— Да.

— Хотите, чтобы я поставил машину в гараж?

— Буду рад, если вы это сделаете.

Шофер повернулся к Бонду.

— Мы на месте, крошка. Давайте ваши вещи.

Бонд вышел и открыл заднюю дверь. Он вынул портфель и потянулся за сумкой с шарами для гольфа, но Шофер остановил его:

Я сам возьму ее, — и забрал сумку. Бонд послушно вытащил свой чемодан, и шофер захлопнул дверь машины. Другой человек уже сидел за рулем, и машина сразу же влилась в поток движения. Бонд последовал за шофером в небольшой холл, где за стойкой сидел человек и читал спортивный отдел «Ньюс». Когда они вошли, человек отвел глаза от газеты и взглянул на них.

— Привет, — сказал он шоферу и пристально посмотрел на Бонда.

— Привет, — ответил шофер. — Не возражаешь, если мы у тебя оставим багаж?

— Пожалуйста, — сказал человек. — Здесь все будет в порядке. — Он резко кивнул головой.

Шофер с сумкой, в которой были шары для гольфа, подошел к лифту и, когда они вошли в него, нажал на кнопку четвертого этажа. Они молча поехали наверх. Там прошли через небольшой холл по поношенному ковру к застекленной двери, в которую шофер постучал и, не дожидаясь ответа, открыл ее и вошел в комнату. Бонд за ним.