Мэри Кларк - Вся в белом

Мэри Хиггинс Кларк, Алафер Бёрк

Вся в белом

Памяти Джоан Най, милой подруги с тех дней, что мы провели вместе в Академии Вилла-Мария. С любовью.

Ричарду и Джону

Mary Higgins Clark and Alafair Burke

All Dressed in White

Copyright © 2015 by Nora Durkin Enterprises, Inc. Originally publishes by Simon & Schuster, Inc.

© Соколов Ю. Р., перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Благодарности

Теперь мы уже знаем преступника! И все прочие персонажи нашей истории больше не находятся «под подозрением».

А я снова получила удовольствие от своего сотрудничества с Алафер Берк, коллегой по писательскому ремеслу. Объединять творческие усилия — такое интересное занятие!

Нашим наставником на этом пути вновь была Мэрисью Руччи, главный редактор издательства «Simon & Schuster». Тысяча благодарностей ей за помощь.

Спасибо доктору Фредерику Джаккарино за полезную консультацию по медицинским аспектам повествования.

Вперед, вперед, вперед, команда! В моем случае команда — это «выдающийся во всех отношениях супруг», Джон Конхини, дети и моя правая рука, Надин Петри. Они всегда рядом, всегда готовы поддержать и помочь основательным советом. Благодарю вас, мерси, грасиас — и так далее, и так далее, и так далее.

Спасибо и вам, мои дорогие читатели. Я всегда думаю о вас, когда пишу. Если уж вы решили читать мои книги, я хочу, чтобы занятие это доставило вам удовольствие.

Благодарю и благословляю,

Мэри

Пролог

Невеста, светясь, предстает перед ним —

Вся в белом перед нареченным своим[1].

Это случилось в Палм-Бич в середине апреля, в четверг, в отеле «Гранд Виктория». Аманда Пирс, будущая невеста, примеряла свадебное платье с помощью своей давней подруги Кейт Фултон.

— Слава богу, как раз! — проговорила она, когда застежка «молнии» наконец преодолела коварную точку чуть выше талии.

— Не думаю, чтобы ты хоть на самую малость могла предположить, что оно тебе не подойдет, — деловитым тоном произнесла Кейт.

— Ну, после того как я столько сбросила в прошлом году, на талии уже могло что-то отложиться. И я решила, что лучше будет проверить сегодня, чем в субботу. А то мы с тобой еще возились бы с «молнией», когда мне уже было бы пора идти к алтарю.

— Не возились бы, — с пылом возразила подруга невесты. — Не понимаю, почему ты так нервничаешь. Посмотри на себя в зеркало. Ты выглядишь великолепно.

Пирс посмотрела на свое отражение:

— Очаровательное платье, правда?

Она вспомнила, как перемерила больше сотни платьев, обойдя на Манхэттене лучшие магазины для новобрачных, и наконец наткнулась на это самое в крошечной лавчонке на Бруклин-Хайтс. Шелк, белый, но не совсем, пышный лиф и ручной работы кружева по корсажу — именно так она и представляла себе свой свадебный наряд.

И через сорок три часа она пойдет в нем к алтарю.

— Более чем, — объявила Кейт. — Но почему ты такая грустная?

Аманда снова посмотрела в зеркало. И увидела в нем блондинку — лицо сердечком, широко расставленные голубые глаза, длинные ресницы, губы цвета малины. Она прекрасно понимала, что на природу ей жаловаться не приходится. Однако ее подруга была права. Она действительно казалась грустной. Точнее, не грустной, но встревоженной. Платье сидит превосходно, напомнила себе невеста. Доброе предзнаменование, так ведь? Она заставила себя улыбнуться.

— Просто никак не могу понять, сколько можно будет съесть сегодня вечером, чтобы все же влезть в это платье в субботу.

Рассмеявшись, Фултон похлопала себя по чуть наметившемуся животику.

— Кому-кому, Аманда, а мне голову не морочь. Скажи честно: с тобой все в порядке? Или ты все еще думаешь о нашем вчерашнем разговоре?

Пирс взмахнула рукой и ответила, понимая, что говорит неправду:

— Ни одной задней мысли. А теперь помоги мне выбраться из платья. Все, должно быть, уже готовы спуститься вниз, к обеду.

Десять минут спустя, оставшись в одиночестве в своей спальне, уже в легком голубом полотняном сарафане, Аманда вставила в ухо сережку и бросила последний взгляд на аккуратно расстеленное на постели свадебное платье. На кружевах под воротником осталось пятнышко от косметики. Она старалась быть осторожной, однако теперь едва заметное пятнышко смотрело прямо на нее. Невеста понимала, что пятно сойдет, однако не оно ли и есть тот знак, которого она ждет?

Почти все последние два дня она провела чужаком на назначенной ею же самой свадьбе, старательно отыскивая подсказки, должна та состояться или нет. И, глядя на это вдруг появившееся на платье пятнышко, девушка дала обет — не жениху, но себе самой. «Жизнь дается нам в этом мире один только раз, и моя жизнь должна пройти счастливо. Если бы у меня могла оставаться хотя бы доля сомнения, я не назначала бы свадьбу на субботу», — сказала она себе.

И в этот миг Аманда обрела чувство полной уверенности. Она и представить себе не могла, что завтрашним утром бесследно исчезнет.

1

Лори Моран слушала, как стоявшая перед ней девица практиковалась в полученном в школе знании французского языка. Она стояла в очереди в «Бушоне», недавно открытой французской пекарне, находящейся как раз за углом, если идти от Рокфеллеровского центра.

— Же вудре пэн шоколат. Лучше дэ[2].

Кассирша, терпеливо улыбаясь, ждала, пока покупательница закончит свой заказ. Она, безусловно, привыкла к неуклюжим попыткам клиентов попрактиковаться во французском, хотя пекарня находилась в самом сердце Нью-Йорка. Ну а Лори предстояла встреча с боссом, Бреттом Янгом, и она еще не решила, какую тему выберет для следующего выпуска своего шоу. И ей нужно было как можно больше времени для подготовки.

После заключительного «mer sea»[3] девица отошла с коробкой выпечки в руке.

Следующей была Моран.

— Простите, но я сделаю свой заказ anglais, s’il vous plait[4].

— Merci, — лихорадочно проговорила стоящая за прилавком женщина.

У Лори сложилась традиция утром в пятницу заходить в пекарню и покупать что-нибудь вкусненькое для своих сотрудников — личной ассистентки Грейс Гарсии и помощника Джерри Клейна. Они всегда были рады пирожным, круассанам и булочкам. После того как Моран сделала заказ, кассирша спросила, не нужно ли ей что-то еще. Макароны[5] выглядели просто превосходно, и Лори пообещала себе еще раз заглянуть сюда после обеда и купить их для папы и Тимми, ну и для себя самой, разумеется, если сегодняшнее совещание с Бреттом пройдет удачно.

Выходя из лифта на шестнадцатом этаже дома номер 15 в Рокфеллеровском центре, она не смогла еще раз не обратить внимания на то, насколько занимаемый ею кабинет в Студии Фишера Блейка соответствует ее успеху в прошедшем году. Моран привыкла работать в небольшой, лишенной окон комнатушке, располагая одним с помощником с парой работавших с нею продюсеров, однако с тех пор как она создала криминальную передачу, основанную на реальных висячих делах, ее карьера пошла в гору. Теперь ей был предоставлен просторный кабинет с длинным рядом окон и блестящей современной мебелью. Джерри был возведен в сан помощника продюсера, и ему предоставили меньший по размеру кабинет за соседней дверью. Ну а Грейс кипела энергией в большом «предбаннике» перед обоими кабинетами. Теперь они втроем работали все время над собственным шоу «Под подозрением», освободившим их от прочей текучки.

Грейс Гарсии недавно исполнилось двадцать семь, однако выглядела она даже моложе. Лори не единожды испытывала желание намекнуть своей помощнице на то, что не стоит каждый день накладывать на лицо всю имеющуюся косметику, однако та явно предпочитала стиль, отличающийся от классических вкусов ее начальницы. Сегодня на ней была пестрая шелковая блузка поверх невероятно изящных легинсов и туфли на пятидюймовой платформе. Длинные волосы ее сегодня собраны в похожий на шикарный фонтан пучок фасона «Я мечтаю о Джинни»[6].

Обычно Гарсия немедленно направлялась к пакету из пекарни, однако сегодня она осталась на месте.

— Лори, — неспешно начала она.

— Что случилось, Грейс? — Моран достаточно хорошо знала свою помощницу и сразу поняла, что девушка встревожена.

Пока Гарсия собиралась приступить к объяснениям, из своего кабинета появился Джерри Клейн. Оказавшись между длинным тощим Джерри и Грейс на ее высоченных каблуках, Лори почувствовала себя коротышкой вопреки своим изящным пяти футам семи дюймам[7].