Линвуд Баркли - Бойся самого худшего

Линвуд Баркли

Бойся самого худшего

Пролог

Утром в тот злополучный день все было как обычно. Сидни собиралась на работу.

— Сделай мне яичницу-болтунью! — крикнула она сверху из ванной.

— С беконом? — спросил я.

— Не надо.

— А тост поджарить?

— Нет.

Но я не унимался.

— Может, сыр положить в яичницу?

— Нет, — поспешила ответить дочь, но через секунду добавила: — Ну ладно, положи немножко.

Завтрак для нее на кухне уже был готов. Яичница с чеддером, апельсиновый сок. На стойке пыхтела кофеварка.

Моя жена Сьюзен, мама Сид, — бывшая жена, она теперь живет у нового мужа Боба на противоположной стороне реки, в Стратфорде, не знаю только, оформили они официально отношения или нет, — наверное, сказала бы, что я порчу дочку, а может, уже испортил. Что ей семнадцать, она взрослая и вполне может сама готовить себе завтрак. Сьюзен хорошо говорить, с ней Сид живет большую часть года, а ко мне переезжает только на лето, до начала сентября. И мне хочется побаловать ребенка. В прошлом году я устроил ее в автосалон «Хонда», где работал сам, но ей не понравилось. Слишком, по ее мнению, я за ней присматривал.

— Ты просто невозможен, папа, — возмущалась Сидни. — Стоит мне поговорить с каким-нибудь парнем, даже минуту, ты потом целый час объясняешь, какой он плохой.

— Предупрежден — значит, вооружен, — отвечал я.

— А что в Дуэйне плохого? — спрашивала она.

— Ничего, — говорил я. — Он просто противный.

— А Энди?

Я удивленно вскидывал брови:

— Этот для тебя староват. Ему под двадцать пять. К тому же он бабник.

В общем, в этом году она нашла себе другую работу, здесь же, в Милфорде, в отеле, обслуживающем приезжающих по делам на пару дней. Милфорд — хороший городок, но, честно говоря, не туристический. Чего нет, того нет. Отель за последние десять лет сменил много названий. Одно время он был даже «Холидей-инн». А теперь вот новые хозяева назвали его «Бизнес-отель». Ну что ж, можно и так.

Сидни сказала, что ее поставили дежурить у стойки регистрации. Это меня не удивило.

— Ты смышленая и обаятельная.

Она покачала головой:

— Главное, что я там одна из немногих, кто говорит по-английски.

Никаких подробностей, что за отель, какие там люди, мне выпытать не удалось.

— Работа как работа, — отвечала она.

Но однажды, это было на четвертый день, я случайно услышал ее разговор по телефону с подругой, Патти Суэйн. Она говорила, что собирается подыскать себе другое место, хотя в отеле платят неплохо и, главное, наличными. То есть подоходный налог не вычитают.

— Ты что, получаешь деньги в конверте? — спросил я, когда Сид положила трубку. — Минуя бухгалтерию?

Она возмутилась:

— Что у тебя за привычка подслушивать!

Ну я и отстал. Надоело постоянно нарываться на такие ответы.

Услышав, как Сид вышла из комнаты наверху, я вдруг решил пошутить, как во времена, когда она была маленькой. Нарисовал на половинке скорлупы только что разбитого яйца смешную рожицу и приписал внизу крупно: «Улыбайся, девочка».

Наконец дочь явилась на кухню и плюхнулась на стул, уныло уставившись в тарелку с яичницей, которую я поставил перед ней. Зачем-то напялила огромные солнечные очки. Таких я у нее прежде не видел.

— Что скажете, ваша светлость? — Мне пришлось повысить голос, потому что шли новости. На кухне висел небольшой телевизор над шкафчиком.

Сидни медленно подняла голову и увидела мое художество.

— Сам улыбайся. — Она предприняла слабую попытку придать своему голосу веселости.

— Новые очки? — поинтересовался я.

— Да. — Сид чуть поправила их на переносице с некоторым удивлением, будто только сейчас заметила.

На дужках я увидел изящную надпись «Версаче».

— Симпатичные.

Сидни устало кивнула.

— Придешь поздно? — спросил я.

— Не очень, — ответила она с нажимом на последнем слове.

Сид нередко заявлялась около двенадцати. Я никогда не засыпал, прежде чем не услышу, как она входит в дом и запирает за собой дверь. Скорее всего дочка проводила время с подругой, Патти Суэйн, тоже семнадцатилетней, но гораздо более опытной. Ну вы понимаете, что я имею в виду. Ясное дело — выпивку, секс и наркотики.

Впрочем, Сид назвать ангелом тоже нельзя. Однажды я прихватил ее с сигареткой марихуаны, а пару лет назад, ей тогда было пятнадцать, она пришла домой в новой футболке и не могла объяснить маме, почему у нее нет чека. Тогда у них разгорелся скандал.

Может быть, поэтому эти солнечные очки не давали мне покоя.

— И за сколько ты их купила? — спросил я.

— Не очень дорого.

— Как дела у Патти?

Меня не столько интересовали дела ее подруги, сколько хотелось получить подтверждение, что она была с ней. Девушки дружили около года, но сблизились так, будто были знакомы еще с детского сада. Вообще-то Патти мне нравилась: живая, непосредственная — правда, порой чересчур. Честно говоря, мне хотелось, чтобы их общение было не таким тесным.

— У нее все клево, — произнесла Сид.

По телевизору Матт Лоер[1] предупреждал о том, что появившиеся в продаже новые столешницы из гранита могут быть радиоактивными. Каждый день он дает нам новый повод для беспокойства.

Сид заканчивала яичницу.

— А вот и Боб, — сказала она, бросив взгляд на экран.

По телевизору показывали рекламу. Высокий лысеющий мужчина стоял перед автомобилями с простертыми руками, подобно Моисею, раздвигающему Красное море. Он широко улыбался, щеголяя превосходными зубами.

— Зачем ходить пешком, если у Боба столько автомобилей? Приходите к нам. Мы не требуем первого взноса. У нас покупают даже те, у кого пока нет водительских прав. Выгодную покупку можно совершить в любом из наших трех…

Я приглушил звук.

— Вообще-то он немного чмо, — сказала Сид. Это она о новом муже своей матери, в доме которого жила большую часть года. — Но в этих роликах он просто суперчмо. — Она посмотрела на меня. — Что у нас будет на ужин? — Наш завтрак всегда заканчивался обсуждением вечернего меню. — ЗПТ?

Это было наше с ней сокращение «заказа по телефону».

— Пицца?

— Пожалуй, — ответил я.

Прошлым летом мы со Сьюзен решили купить дочке машину. Я присмотрел у нас в автосалоне семилетнюю «хонду-сивик» с небольшим пробегом. Она была на грани перевода в категорию подержанных и стоила всего пару тысяч. Если не считать ржавчины вокруг ограждающего щитка, машина была вполне приличная.

— Без спойлера?[2] — проворчала Сид, подходя к машине.

— Кончай выпендриваться, — сказал я, протягивая ключи.

На новую работу я подвозил ее только один раз, когда «сивику» меняли в мастерской глушитель. Она попросила не подъезжать ко входу, а высадить ее рядом с автобусной остановкой. Впереди возвышалось унылое серое здание «Бизнес-отеля», похожее на многоквартирный дом в какой-нибудь из бывших стран социализма.

Рекламу Боба сменила программа Эла Рокера.[3] Я прибавил звук, не отрывая взгляда от дочки, любуясь ее красотой. Рассыпанные по плечам чудесные белокурые волосы, длинная грациозная шея, фарфоровая кожа, правильные черты лица. Ее мать, норвежка по крови, передала дочери нордический шарм.

— Ты не считаешь, что я могла бы стать моделью? — спросила Сид, словно прочитав мои мысли.

— Какой моделью?

— А чего это ты так удивился?

— Я не удивился. Просто… это что-то новое.

— Да, новое, — согласилась она. — Это идея Боба.

У меня запылали щеки. Что же это такое? Боб подстрекает мою дочку стать моделью? Ему, как и мне, перевалило за сорок. Моя бывшая жена с дочкой теперь живут в его доме — дом, правда, шикарный: пять спален, бассейн и гараж натри машины, — так ему этого мало, и он подталкивает Сид стать моделью. Для плакатов, какие ребята вешают на стенки в общежитии? Для порносайтов в Интернете? Может, он собрался снимать ее сам?

— Это предложил Боб? — ошеломленно воскликнул я.

— Он говорит, что я вполне подхожу. И могла бы сняться в какой-нибудь его рекламе.

Боже, какое унижение!

— Что? — спросила она, глядя на мое лицо. — Ты думаешь, он не прав?

— Ваш Боб, наверное, совсем спятил.

— Что с тобой, папа? Он сказал это просто так, а ты уже готов объявить его чуть ли не сексуальным извращенцем. Кстати, мама и Эван с ним вроде согласны.

— И Эван тоже?

Теперь я действительно начал заводиться. Эван, девятнадцатилетний сын Боба, жил со своей матерью, бывшей женой Боба. Но она уехала на три месяца в Европу и парень перебрался к отцу. Это означало, что его комната находилась рядом с комнатой Сид, которая, кстати, ей очень нравилась. Она уже несколько раз заметила, что ее спальня в доме Боба в два раза больше, чем у меня.