Деннис Лихэйн - Остров проклятых Страница 10

Глен посмотрел на Коули, потом снова на пристава.

— Всю ночь.

— Глен, я жду.

Под пристальным взглядом Тедди у санитара расширились зрачки, и наконец он из себя выдавил:

— В туалет разок сходил.

Коули всем телом подался вперед:

— Кто вас заменил?

— Я только отлить, сэр. По-быстрому. Извиняюсь.

— И долго вы отсутствовали? — спросил Тедди.

Глен повел плечами:

— Минуту. Не больше.

— Минуту. Вы уверены?

— Я же не верблюд.

— Не спорю.

— Зашел-вышел.

— Вы нарушили протокол, — снова вмешался Коули. — Господи.

— Да, сэр. Я…

— Сколько было на часах? — спросил Тедди.

— Одиннадцать тридцать. Около того. — Страх Глена перед главврачом перерастал в неприязнь к Тедди. Еще пара вопросов, и дело кончится откровенной враждебностью.

— Спасибо, Глен. — Кивком головы Тедди дал понять партнеру, что пришла его очередь.

— В одиннадцать тридцать или около того игра в покер была в разгаре? — вступил Чак.

Несколько голов повернулись друг к другу, потом к Чаку, потом какой-то негр кивнул, а за ним закивали и остальные.

— Кто еще играл в карты в это время?

Четыре негра и один белый подняли руки.

Чак сосредоточился на самом активном, на том, который первым кивнул и первым поднял руку. Такой сбитый толстячок, чья бритая голова сияла в лучах света.

— Имя?

— Трей, сэр. Трей Вашингтон.

— Где вы все сидели, Трей?

Толстячок ткнул пальцем в пол:

— Примерно здесь. В центре комнаты. Лестница была прямо перед нами. И обе двери, передняя и задняя, просматривались.

Чак встал рядом, чтобы удостовериться, хорошо ли видны обе двери и лестница.

— Да, все видно.

Трей понизил голос:

— Сэр, вы вот всё про пациентов. А врачи, сестры? Они нас недолюбливают. Вот в карты играть не дают. Ежели кто идет, то сразу хватайся за швабру.

Чак улыбнулся:

— И как, успеваете?

— Молнию видали?

— Ну?

— Против меня со шваброй она тихоход.

Санитары покатились со смеху, двое негров тыкали пальцами соседей в бока, даже медсестре Марино не удалось скрыть улыбки. Тут-то Тедди и понял, что, пока они здесь, Чаку отведена роль доброго следователя. Он умел находить с людьми общий язык вне зависимости от их социальной принадлежности, цвета кожи и языка. Непонятно, как они там в Сиэтле его отпустили, даже при подружке-японке.

Тедди же был такой бычок. Те, кто принимал его таким, как это было на фронте, довольно быстро становились его корешами. Но поначалу чувствовалось напряжение.

— Ну всё, всё. — Чак поднял руку, чтобы утихомирить честную компанию, хотя сам посмеивался. — Итак, Трей, вы все сидели возле лестницы и играли в карты. В какой момент вы поняли, что что-то не так?

— Когда Айк… то есть мистер Гантон… закричал сверху: «Звоните смотрителю! У нас побег!»

— И во сколько это было, помните?

— Двенадцать ноль две и тридцать девять секунд.

У Чака брови полезли вверх.

— Вы что, циферблат?

— Нет, сэр, но я первым делом на него смотрю, ежели что не так. Как ЧП, так мы все заполняем СОП… сообщение о происшествии… а там первый вопрос: «Во сколько?» Сами-то их не раз небось заполняли? Это у нас на автомате. Ежели какая неприятность, сразу смотришь на часы.

Несколько санитаров согласно покивали, сопроводив это дружными «ага», как певчие в хоре.

Чак поглядел на напарника, словно спрашивал: «Во разошлись, да?»

— Значит, двенадцать ноль две, — повторил Чак.

— И тридцать девять секунд.

Тедди Гантону:

— Эти две лишних минуты после полуночи появились из-за того, что вы успели проверить несколько палат до того, как добрались до мисс Соландо?

Гантон кивнул.

— Ее палата — пятая по коридору.

— Когда появился смотритель? — спросил Тедди.

— Первым появился Хиксвилл, охранник. Кажется, он дежурил перед входной дверью. Это было в двенадцать ноль шесть и двадцать две секунды. А смотритель пришел через четыре минуты, и с ним шесть человек.

Тедди повернулся к медсестре Марино:

— Вы услышали шум и…

— Я заперла пост медицинской сестры и направилась в комнату отдыха, как раз когда туда через переднюю дверь входил Хиксвилл.

Она пожала плечами и закурила. Остальные восприняли это как сигнал и тоже засмолили.

— Никто не мог прошмыгнуть мимо вас на посту?

Положив подбородок на тыльную сторону ладони, она взирала на пристава сквозь облако дыма.

— Прошмыгнуть куда? В отделение гидротерапии? Чтобы оказаться запертой в цементной коробке среди ванн и маленьких купален?

— А эту палату осматривали?

— Да, пристав, — ответил Макферсон усталым голосом.

— Сестра Марино, вы ведь участвовали в групповой терапии накануне вечером, — сказал Тедди.

— Да.

— Там не случилось ничего необычного?

— Смотря что вы подразумеваете под необычным.

— Простите?

— Это психбольница, пристав. Для невменяемых преступников. День у нас редко проходит в «обычном» режиме.

Тедди в ответ кивнул со слабой улыбкой.

— Спрошу иначе. Не произошло ли во время вчерашней групповой терапии чего-то такого, что бы отличалось от… гм…

— Нормы? — подсказала она.

Это вызвало улыбку у Коули и несколько смешков.

Тедди кивнул.

С минуту она думала, а тем временем пепельный кончик ее сигареты серел и уже начал загибаться. Заметив это, она стряхнула его в пепельницу и вскинула голову.

— Нет. Уж простите.

— А мисс Соландо вчера что-нибудь говорила?

— Кажется, пару раз, да.

— На тему?

Марино бросила взгляд на главврача.

— В виде исключения, ради приставов, мы можем нарушить правило конфиденциальности.

Она кивнула, хотя было видно, что она не в восторге от такого решения.

— Мы говорили о том, как сдерживать свою ярость. В последнее время у нас было несколько случаев неподобающих вспышек.

— А именно?

— Шум-крики, выяснения отношений и тому подобное. Ничего экстраординарного, так, небольшие стычки, связанные, вероятно, с недавней тепловой волной. Так что вчера мы обсуждали подобающие и неподобающие способы проявления беспокойства и недовольства.

— У мисс Соландо в последнее время были приступы ярости?

— У Рейчел? Нет. Только в дождь приходила в возбуждение. И вчера на терапии об этом говорила. «Я слышу дождь. Я слышу дождь. Его еще нет, но скоро пойдет. А что будет с едой?»

— С едой?

Марино загасила сигарету и покивала:

— Рейчел раздражала кормежка. Она постоянно жаловалась.

— По делу? — спросил Тедди.

Марино вовремя заморозила полуулыбку и опустила взгляд.

— Кто-то, возможно, согласится с такой точкой зрения. Мы не оцениваем мнения и мотивы в моральных категориях «хорошо» или «плохо».

Тедди понимающе кивнул.

— Вчерашнюю групповую терапию вел доктор Шин. Он здесь присутствует?

Никто не отозвался. Несколько мужчин затушили свои сигареты в пепельницах, стоявших между стульями.

В конце концов Коули сказал:

— Доктор Шин уехал сегодня на утреннем пароме. На том самом, которым вы потом приехали.

— Почему?

— Плановый отпуск.

— Но нам надо с ним поговорить.

— У меня есть его обзоры групповых занятий. С комментариями, — сказал Коули. — Вчера в десять вечера он ушел из главного корпуса к себе. А поутру уехал. Его отпуск давно планировался и все время откладывался. Мы не видели причины его задерживать.

Тедди обратился к Макферсону:

— С вашего одобрения?

Тот кивком подтвердил.

— Объявлена строгая изоляция в связи с побегом, — сказал Тедди. — Как вы могли позволить кому-то покинуть территорию?

— Мы проверили, где он находился прошлой ночью, — сказал Макферсон. — Мы все взвесили и не нашли причин, чтобы его задерживать.

— Он врач, — подчеркнул Коули.

— Мать честная, — тихо выдохнул Тедди.

Грубейшее нарушение предписаний, установленных для всех учреждений пенитенциарной системы, а все ведут себя так, будто ничего не произошло.

— Куда он уехал?

— Простите?

— Вы сказали, что он уехал в отпуск. Куда именно?

Коули, припоминая, поднял глаза к потолку.

— Нью-Йорк, по-моему. Там его семья. Парк-авеню.

— Мне нужен его номер телефона, — сказал Тедди.

— Я не понимаю зачем…

— Доктор, — перебил его Тедди, — мне нужен номер телефона.

— Вы его получите, пристав. — Коули смотрел в потолок. — Что-нибудь еще?

— Да уж, — сказал Тедди.

Коули опустил взгляд на пристава.

— Телефон, — сказал Тедди.

Из телефонной трубки на посту медицинской сестры раздавалось тихое шипение. За стеклом было еще четыре аппарата, но, когда доступ к ним открыли, результат оказался таким же.