Ад. Сборник рассказов - Даниил Николаевич Заврин Страница 10

за дверью. В последнее время, а особенно после того как он нашел этот чертов труп. На него буквально со всех сторон полетели шишки. Как от своего начальства, так и от более высоких чинов. Он даже бы не удивился, если бы сам министр позвонил и спросил, почему он, так плохо работает. Но ничего, теперь, когда у него в рукаве этот козырь, этот исписанных корявым почерком дневник, он может надеяться на шанс, который так редко выпадал в его скомканной как эта сигаретная пачка жизни.

А потому, немного размявшись, он снова сел за дневник, изучая и читая его уже куда более медленно, всматриваясь в каждое слово, старательно подчеркивая любое подозрительное явление. Но увы, пробежав сорок страниц он так ничего интересного и не нашел. Лишь восхваления и обожествления этой несомненно красивой женщины.

Савелий ещё раз посмотрел на фотографию самоубийцы. Да, она была красива. В этот вдовец точно не ошибался. Но настолько ли чтобы у него снесло крышу? Наверно нет. Ведь для сумасшедших порой достаточно и просто толчка, простой улыбки, простой симпатии, что и подтвердилось в самом начале дневника.

А ещё у него была прекрасная возможность убить женщину, как раз к тому моменту как он вышел из участка. И что самое важное, вопрос что вдовец при этом сильно подставлялся, отпадал, ведь зачастую эти психи сами жаждут того чтобы их поскорее закрыли. Я убил, меня ты арестуй.

Савелий снова заулыбался своими пожелтевшими зубами. Неужели ему действительно так повезло? Неужели бог существует и дает ему снова шанс стать немного счастливее, пусть даже и на склоне лет. Что ж, ещё раз спасибо ему за это.

Сев за стол, он снова начал читать дневник. Каждое слово, каждую запятую, сноску и тире, все должно было плотно застрять в его голове. Чтобы ничего не ускользнуло. Хотя, определенный план у него уже был. Ведь самый ценный свидетель против вдовца это её мать. Кому, как ни ей, следует больше всего желать, чтобы убийца её дочери, или пособник самоубийства её дочери оказался в тюрьме. Савелий перевернул страницу дневника. Испачканная жирным пятном, она даже немного подванивала, как собственно и все остальные. Даже страшно подумать, как такой человек мог прикасаться к прекрасной женщине.

Ужас, просто ужас. Что он ей дал? Изумительный по природе секс? Ведь богачом он точно не был. Так, однушка и та, в порядком просевшем доме. Ни машины, ни приличной работы, одно лишь обожание и восхваление. Но тут то, как раз и может скрываться основная причина их любви. Она хотела обожания. Савелий тихо выдохнул и закрыл дневник. Нет, он слишком устал, чтобы дочитать его сегодня, тем более подобный бред, порядком калечил сознание. Нет, он дочитает это завтра, а заодно наведается к её матери. Живущей кстати неподалеку. Надо будет узнать, как она вообще допустила такое чудище к своей прекрасной дочери. И как к этому отнёсся её отец.

Следователь

Когда Савелий отправил запрос, то он вернулся на удивление быстро. Опять же, дело резонансное, видимо шевелятся абсолютно все. Это было приятно. Как никак внимание. Он открыл папку, биографией Михаил Федорович Зацепа не особо баловал.

Родился в Северодвинске, потом поступил в Москву, затем окончив МАИ, по распределению попал в Ереван, где и познакомился, по всей видимости, с Гаяне, а потом спустя два года, оттуда уехал. В Москву, они попали не сразу, немного покуролесили по сибирским городам и только после того как Михаилу удалось попасть на Омский нефтеперерабатывающий завод. Он смог в дальнейшем перебраться в Москву. Казалось бы, ничего особого внимания не заслуживало, кроме одного момента, за всё время ни Михаил, ни Гаяне так и не съездили в Армению, чтобы повидать её родственников.

Отложив папку. Савелий решил, что раз уже ему идут навстречу в его поисках, то отправить ещё один запрос только уже в Ереван, да ещё с таким сроком годности дело конечно безрезультатное, но чем бог не шутит, вдруг хоть какая-то, но информация просочиться. Время изменилось, теперь бывшие союзные республики, могут и сработаться.

Впрочем, надежды было мало, по-хорошему надо было ехать самому и уже на месте пытаться что-то разузнать, но как? Он просто мелкий следователь, кто ему оплатить столь затратную поездку. Да и сам след, что пытается узнать? Почему они так и не съездили к своим родным? Впрочем, кое-что он всё же нарыл. Отец Гаяне был врачом, кроме того он был довольно известным психотерапевтом, нередко посещавшим столицу. Разве что этот дневник? Опять сесть за непристойные мемуары?

Он посмотрел, как падает снег. Большими, густыми хлопьями. Он был Хаотичен и прекрасен. Зима вообще выдалась на удивление снежной.

Дневник 03.06.1985

Опять она. Опять эта старая бабка. Опять она смотрит на меня своим немигающим ведьмовским взглядом , как будто я ей что-то должен. Как же я ненавижу к ней ходить. И все равно должен. Эти обычаи, эти кавказские нравы. Эта вечная попытка угодить старшим. И зачем весь этот цирк. Мы оба прекрасно понимаем, как мы друг другу не нравимся. Так давайте просто избежим этого, но нет, я обязана смотреть на эту старую, дикую бабу, лишь бы её доченька отдала ей должное уважение. О боже, на что я иду ради своей жены.

И ладно, старуха. Так есть же еще и этот братец. Ещё более неадекватный, нежели мать. И все же, я буду с этим мириться. Я буду мириться хоть с самим сатаной, лишь она была моей.

Следователь

Прочтя эти строки вслух. Савелий отложил листок и внимательно посмотрел на мать Людмилы. Только вот в её некогда красивых, больших глазах, ничего не выражалось. Она также спокойно сидела напротив него и внимательно его разглядывала. Изредка помешивая чай. Савелий улыбнулся. Ему хотелось дать Гаяне понять, что он друг. И сделать это как можно быстрее.

– Как видите, ваш зять не сильно жаловал вас, так что я уверен, помочь мне для вас дело чести. Скорее всего, именно он причастен к самоубийству вашей дочери.

Гаяне ничего на это не ответила, лишь вздохнула и опустила взгляд на чашку с чаем, где всё также медленно плавали чаинки. Разговорить такую было сложно. И дело не только в традициях, она сама по себе, была женщиной молчаливой. Савелий это по опыту знал, как никак, а за свою службу он опросил очень много людей.

– Ваши слова нигде не будут значиться. Я даже не внесу