Уоррен Мерфи - Заговор на Нуич-стрит Страница 11

Стоя над распростертым телом, Римо заметил, как мертвый палец нажимает на спуск, выполняя последнюю команду мозга. Из шприца ударила струйка жидкости и вспенилась лужицей на полу.

– Кто это был? – спросил Римо.

– Человек, спасший вам жизнь, – ответил доктор Харолд Смит.

– Смитти, вы настоящий сукин сын!

– Никто другой и не смог бы руководить нашей организацией.

– Никто другой и не захотел бы, – сказал Римо. – Так меня, значит, спас этот парень? Хм.

– Да.

– Хорошо же мы расплачиваемся за услуги!

– По-другому нельзя. А теперь снимайте с себя это дурацкое облачение. Через пару часов вам надо быть в Чикаго, а профсоюзные деятели так не одеваются.

Глава пятая

В соответствии с инструкциями, в Чикаго Римо предстояло встретиться за завтраком в отеле «Памп-рум» с Эйбом Бладнером – руководителем региональной организации пятьсот двадцать девять из Нью-Йорка. Бладнер – коренастый человек, лысая голова которого напоминает арбуз, переболевший оспой.

По информации сверху, карьера Бладнера в профсоюзном движении была довольно бурной. В пятнадцать лет он впервые сел за руль, подделав водительское удостоверение. Профсоюзными делами начал заниматься в двадцать три года, когда в одиночку расправился с пятью головорезами, нанятыми компанией, чтобы запугивать водителей. В тридцать два он уже пользовался авторитетом в организации, ему доверяли, а в сорок пять Бладнер захватил руководство, опередив предшественника на три голоса. Четыре года до следующих выборов суд не мог разобраться в этом деле, а там Бладнер уверенно победил и с тех пор бессменно оставался на посту. Иной раз кто-нибудь из водителей ломал себе руки, странным образом сталкиваясь с ломиками для монтировки баллонов. Обычно эти ломики подчинялись движениям Эйба Бладнера. Иногда с такими же ломиками сталкивались и некоторые руководители, причиняя себе при этом повреждения. Бывало, что казначей или заместитель председателя организации получали весьма неприятные переломы, но чаще всего насильственные действия возникали по вине работодателей, нанимавших гангстеров. Все гангстеры без исключения тоже встречались с ломиками, и в конце концов бандиты просто перестали появляться.

Время от времени работодатели принимали решение сэкономить на бандитах и напрямую вступали в контакт с представителем противоположной – профсоюзной – стороны. При этом они пользовались конвертами. Пухлыми конвертами. Содержимое конвертов часто попадало к водителям, у которых, к примеру, кончилась медицинская страховка, к детям водителей, нуждающимся в дополнительных средствах на учебу, или к тем из членов профсоюза, кто не мог до конца выплатить деньги, взятые под залог. Ни один из членов профсоюза региональной организации Эйба Бладнера никогда не был без работы дольше суток, и только одного из них уволили «по статье», после того, как он по пьянке три раза подряд врезался на своей машине в стену склада.

Бладнер обратился к хозяину с просьбой дать провинившемуся временную работу, не связанную с вождением, но получил отказ. Бладнер напомнил, что у водителя жена и четверо детей. Хозяин не хотел ничего слушать. Бладнер подчеркнул, что у водителя и так уже хватает проблем. Может быть, хозяин передумает? Нет, последовал ответ. На следующий день хозяин, полностью осознав собственное бессердечие и несправедливость, направил Бладнеру телеграмму, сообщавшую, что он передумал. В ней говорилось также, что хозяин с большим удовольствием встретился бы с Бладнером лично, но лишен такой возможности, так как выпишется из больницы не раньше, чем через месяц, да и то доктора не гарантируют, что после этого он сможет передвигаться самостоятельно.

Эйб-Ломик Бладнер руководил своей организацией твердой рукой, но с открытым карманом и щедрой душой. От подчиненных требовалось только делать свое дело и сохранять репутацию в относительной чистоте. О нем говорили, что он ни разу в жизни не совершил ни одной серьезной ошибки.

Бладнер думал иначе. Дело в том, что когда-то он не посчитал возможным включить правительство Соединенных Штатов в список пользующихся средствами из объемистых конвертов, время от времени получаемых им. Еще за день до открытия восемьдесят пятого ежегодного съезда Международного братства водителей правительство об этих конвертах ничего не знало.

Но тут Бладнера неожиданно известили, что налоговая служба чрезвычайно огорчена тем, что ей ничего не перепадает из этих самых конвертов. Но все еще можно уладить, сказал Бладнеру человек из «налоговой службы». Эйб Бладнер может показать широту своей души, если поможет одному молодому многообещающему человеку и возьмет его в свою профсоюзную организацию в качестве бизнес-агента.

Эйб-Ломик Бладнер попытался объяснить, почему это невозможно. Ведь по действующим правилам это выборная должность, и его коллеги не примут в свои круг пришедшего с улицы чужака. Сам Бладнер держится на посту именно потому, что никогда не пытался совершать такого рода глупости. Поэтому пусть налоговая служба попросит его о чем-нибудь другом.

Чем-нибудь другим, как выяснилось, могут стать только десять – пятнадцать лет в федеральной тюрьме Льюисбург. Эйб Бладнер поинтересовался, как зовут его нового бизнес-агента.

– Римо, – ответил человек, представившийся сотрудником налоговой службы.

– Джонни Римо, Билли Римо? Как его зовут?

– Римо и есть его имя.

– Отлично. Замечательное имя. А могу ли я узнать его фамилию, чтобы внести в профсоюзные документы?

– Джоунс.

– Симпатичная фамилия, я тоже как-то раз пользовался такой, регистрируясь в мотеле.

– И я, – сказал человек из «налоговой службы».

Вот так и случилось, что однажды солнечным утром Эйб Бладнер ждал своего нового бизнес-агента и делегата на профсоюзный съезд. Он ждал в компании двоих коллег, которых в других организациях и структурах принято называть телохранителями. Римо обнаружил их в отдельном кабинете перед столом, уставленным едой, пирожками, запотевшими стаканами с апельсиновым соком и чашками с дымящимся кофе.

Уже на расстоянии шести метров Римо почувствовал запах поджаренного бекона и картофеля по-домашнему. Ощутил его и Чиун – его наставник – специально прикомандированный к Римо для наблюдения за диетой воспитанника.

– Я ведь знал, что не стоит есть гамбургер, но не знал, что этого делать нельзя, – сказал Римо.

– Для умного человека «не стоит» и «нельзя» – одно и то же, – отвечал Чиун. – Я научил тебя основам атаки и обороны, а теперь буду учить правильно питаться.

Когда они подошли к столу, за которым сидела компания Бладнера, лицо Чиуна исказила гримаса, выражавшая его презрительное отношение к мерзким запахам пищи. Всеподавляющее желание наполнило рот Римо. Может, все-таки удастся тайком что-нибудь съесть?

– Мистер Бладнер? – произнес Римо.

– Угу, – откликнулся Бладнер. В уголке рта у него пристал кусочек поджаристой картошки.

– Я Римо Джоунс.

Бладнер отломил кусок лукового рулета, обмакнул в золотистый яичный желток и положил в рот. Коричневая верхняя корочка рулета была покрыта румяными по краям кусочками нарезанного лука.

– Ну что же, рад тебя видеть, – без энтузиазма произнес Бладнер. – Кто это с тобой?

– Мой диетолог.

– А что это на нем надето?

– Кимоно.

– Садитесь. Вы ели?

– Нет, – сказал Римо.

– Да, – сказал Чиун.

– Так да или нет? – спросил Бладнер.

– И да, и нет, – сказал Римо.

– Не понимаю.

– Это означает, что я поел, но этого не ощущаю.

– Тогда садись, выпей кофе и съешь пирожное. Твои документы у меня с собой. Это – Пол Барбетта и Тони Станциани, они тоже из нашего профсоюза и делегаты съезда.

Последовали рукопожатия, причем Станциани постарался причинить боль Римо, который внимательно наблюдал, как темноглазый здоровяк жмет ему руку до покраснения физиономии, а потом в свою очередь надавил на большой палец Станциани. Он сделал это не потому, что Станциани причинил ему боль – для Римо было бы даже полезно предстать слабаком. Нет, Римо поступил так из-за пирожных на столе: золотистого пирожного, усыпанного орехами, сырного пирожного с белой маслянистой начинкой, вишневого пирожного со сладкой красной серединой.

Станциани был счастлив получить обратно руку, хотя бы и сильно болевшую.

– Ай! – вскрикнул Станциани.

– Извините, – сказал Римо.

– Что там у вас в кулаке? – спросил Станциани, дуя на палец.

Римо показал пустую ладонь.

– Так вы будете кофе с пирожными, ребята? Я могу прямо сейчас, за столом приготовить для вас совершенно особое пирожное – «Дон Даниш». Я назвал его так в честь жены.

– Нет, мы не будем, – ответил Чиун.

– Вы едите вместо него, что ли? – удивился Бладнер. – Послушай, нам трудно будет выдать тебя за водителя грузовика, ты на него совсем не похож, понимаешь? Ты слишком субтильный, и одежка на тебе не та. А если твой диетолог будет повсюду таскаться за тобой, то мы точно влипнем. Понимаешь?