Ричард Кесслер - Транс Страница 12

– Плохая... беспомощный... глупый... – понимающе кивнула Карен. – Значит, чтобы изменить самовосприятие человека, вы меняете информацию.

– Именно. Гипноз же ускоряет процесс. В обычном, активном состоянии сознание действует как сторожевой пес. Оно постоянно анализирует, просеивает информацию, проверяет ее, отвергает. Когда мозг девочки находится в активном состоянии, попробуйте сказать ей: "Ты – не плохая, и не беспомощная, и не глупая", – ее сознание будет всеми силами сопротивляться. Как вы смеете подвергать сомнению то, что выработано всей жизнью?

Но когда вы вводите сознание в состояние неопределенности, отзываете сторожевого пса, который охраняет вход в подсознание, вы получаете прямой доступ к банку памяти. Теперь вы сможете заменить накопленную старую информацию новой: "Ты хорошая... в тебе много жизненных сил... ты умная". И постепенно, шаг за шагом, новая информация берет верх. В этом и состоит основная функция гипноза: он отзывает сторожевого пса, который охраняет подсознание.

– Но почему же это не преподают буквально с первого класса?

Драммонд наполнил стакан Карен.

– Хороший вопрос. Как бы изменился мир – и всего лишь на протяжении жизни трех поколений, – если бы мы подвергали гипнотическому воздействию наших детей, а они прекрасно поддаются гипнозу. Мы внушили бы им: "Не убий", "Не укради". В результате, начиная с сегодняшнего дня и в течение семидесяти пяти лет не стало бы ни полицейского участка Лос-Анджелеса, ни корреспондентов, которые пишут о преступности, ни психиатров...

Карен улыбнулась.

– Возможно, этого не делают, потому что нужны рабочие места? А если серьезно, как вы думаете, может такое когда-нибудь случиться?

Разумеется. Возможно, через пять или десять тысяч лет мы научимся контролировать наш старый мозг млекопитающего и использовать новый. Но этого не произойдет, конечно, потому, что раньше мы сами сотрем себя с лица Земли. В этом убеждают такие личности, как Гитлер, Сталин, Саддам Хусейн.

– А Джек Крейн?

Драммонд ответил не сразу.

– Да, это было бы интересно узнать!

Они отказались от десерта. И не столько из соображений диеты, сколько из-за того, что сеньора Рената слишком щедро угостила их телятиной, если не сказать больше. За разговором они и не заметили, как все съели.

К тому времени, когда они допивали кофе, им удалось поговорить в общих чертах о гипнозе, о тайнах аберрации, о свойствах разума, о нескольких потрясающих случаях, которые приходилось расследовать Драммонду. Но до обсуждения метода судебного гипноза так и не дошли. В ресторанчик постепенно набилось много народу, стало довольно шумно. Словом, спокойно продолжать беседу было уже невозможно.

Заметив, что Карен дважды вздрагивала от криков и шума, доносившихся с соседнего столика, Драммонд предложил:

– Давайте поищем местечко поспокойней. – В голове промелькнуло: куда же ее пригласить? Но ответ он уже знал.

Подсознание включилось в работу еще во время их разговора у Дюка, неясные мысли приобретали все большую четкость, пока не оформились в конкретное предложение.

– У меня есть домик в Малибу. Мы могли бы сидеть на веранде, слушать океан и спокойно разговаривать.

– Мне это нравится.

Усаживаясь в машину, Драммонд понял, что началось преодоление психологического барьера. Давно забытые чувства постепенно начинали овладевать его существом. Теперь, включая двигатель, Пол мог с уверенностью сказать, что "один прекрасный день" наступил, и наступил так неожиданно, что в это было трудно поверить.

Глава 5

Драммонд открыл калитку, и его вдруг опять охватили сомнения. Впервые после гибели Вивиан порог его дома переступала женщина. Если, конечно, не считать миссис Фой, которая делала уборку.

В кафе, за рулем машины Драммонд чувствовал, что вот наконец наступил момент, которого он так долго ждал. Но сейчас, на пороге собственного дома, от этого ощущения не осталось и следа. Им овладел страх. Страх переступить невидимую черту между его прошлой жизнью и теперешним моментом. Карен Биил – не миссис Фой. Очаровательная, желанная, сама, несомненно, проявлявшая к нему интерес и как женщина, и как журналист-профессионал. Стоит переступить эту невидимую черту, и его прежние чувства мгновенно изменятся. А после придет ощущение вины, которое может разрушить то, что только-только наметилось между ним и Карен. Чувствуя его состояние, понимая возникшую дилемму, Карен, стоя у Драммонда за спиной, мягко проговорила:

– Вы уверены, что хотите этого? Можно поехать куда-нибудь еще. Может быть, ко мне?

Драммонд покачал головой.

– Благодарю вас. Уже все в порядке.

Он вошел во дворик, включил свет, который залил сад, ступеньки, ведущие вниз, и пригласил Карен войти. Помог ей одолеть лестницу и распахнул дверь в дом.

В нос, как обычно, ударил сильный запах духов, но сегодня Драммонд воспринял это спокойно, зная, что в действительности это запах покрытого лаком пола. Это было для него существенным знаком.

– Как здесь красиво, Пол, – заметила Карен, входя в гостиную.

– Спасибо. А я уже совсем было решил распроститься с этим домом. Да вот как-то все руки не доходят.

– И не надо.

По интонации девушки Драммонд уловил, что она все поняла.

Он отдернул шторы, раздвинул стеклянные двери, впустив далекий шум океана.

– Давайте посидим на террасе. Сейчас я принесу вина.

Драммонд ушел и вскоре вернулся. Некоторое время они сидели молча, любуясь лунной дорожкой на воде, заново привыкая друг к другу в этом непростом для обоих месте.

– Год назад у меня умерла мама, – первой нарушила молчание Карен. – Как раз перед тем, как мне сюда приехать. Рак, но она умерла невероятно быстро. Буквально сгорела. Я не знала, что делать. Хотелось куда-нибудь убежать, спрятаться ото всех. Наступило безразличие ко всему, к самой жизни... Я не могла смириться, что никогда больше не увижу маму. После кремации мне просто не верилось, что мамы нет больше на этом свете.

– Благодарю вас, – едва слышно произнес Драммонд.

– Если вам хочется поговорить о ней, я – вся внимание.

Наступила тишина.

– Мы... – Драммонд откашлялся. – Мы встретились в колледже. Оба занимались клинической психологией. Но Вивиан специализировалась на детях. У Вив было тяжелое детство. Правда, она была из состоятельной семьи, но ее мать – бывшая кинозвезда – страдала душевным расстройством и все свои неудачи, всю свою ярость вымещала на собственном ребенке. Сама Вивиан очень хорошо умела ладить с детьми.

Мы поженились. Успешно занимались частной практикой. Мать Вивиан умерла и оставила ей приличное состояние. Это позволило нам купить дом. Потом – пять лет прекрасной, счастливой жизни. И вот... Два года назад Вив как-то допоздна задержалась на работе. Я в это время был в отъезде, на конференции. Как мне потом рассказывали, Вив вышла из клиники, направилась к машине, и тут на нее набросился какой-то парень. Он видел, как Вив выходила из клиники, и решил, что там есть наркотики. Парень потащил ее обратно в здание, угрожая автоматическим пистолетом. Вив стала вырываться, пыталась объяснить, что в клинике наркотиков нет... Тогда он выпустил ей в голову всю обойму.

– Боже мой! – Карен закрыла лицо руками.

– Так же, как и вам, мне стало все безразлично. Я возненавидел клинику, возненавидел этот дом, и все же не мог покинуть его. В конце концов нашел компромисс. Купил домик в Палм-Дезерт и занялся там частной практикой. Теперь три дня в неделю работаю в Палм-Дезерт, три дня в Лос-Анджелесе. В свободное время играю в развивающие игры. Ну, знаете, там есть еще такие вещи: виновность, нерешительность, ярость... Да вы наверняка играли в них в детстве.

– Да-да. Какое-то время даже была чемпионом Великобритании. Знаете, меня ни на минуту не оставляет мысль об отце. Он так одинок. Иногда мне хочется бросить все, сесть в первый же самолет и улететь домой. Хотя я и понимаю, что помочь ему ничем нельзя. Он, как и вы, потерял верную спутницу жизни, и никто ему ее не заменит. Возможно, вы встретите другую женщину, но уже не Вивиан. Эта часть вашей жизни всегда будет существовать отдельно, как самое дорогое и потаенное. Но пройдет время, и вы попытаетесь устроить свою жизнь заново.

– Из вас получился бы хороший психиатр, – одобрительно улыбнулся Драммонд. – У вас потрясающая восприимчивость и великолепная интуиция. Но если серьезно, смерть близкого человека действительно добавляет опыта психиатру. Столкнувшись с истинной болью, приобретаешь способность сопереживать человеку. Как это случилось сегодня со мной, когда я увидел Тома Кигана.

– Пожалуйста, расскажите мне о нем. Что произошло сегодня?

– Если вы будете записывать, то я попутно расскажу и о судебном гипнозе, который иногда используется при расследовании преступлений.

– Конечно. – Карен вынула из огромной сумки, которую всегда носила на плече, магнитофон, поставила его на столик и включила. – Стенографический блокнот для ленивых журналистов. У него очень чувствительный микрофон. Так что можете говорить нормально.