Илья Деревянко - Предъява Страница 13

Впрочем, радость Яковенко быстро иссякла. Спустя пару минут он вспомнил предшествовавшие попаданию в больницу события и захныкал в отчаянии. Судя по всему, отсрочка от смерти не затянется надолго. Главарь группировки безжалостен к предателям. Слегка подлечит, допросит с пристрастием, а потом… «Расколюсь без базара! Вину свалю на Хромого! Силком, дескать, заставил! Авось Горыныч поверит, смилуется! А дядя… да черт с ним! Пусть сдыхает! Моя жизнь в сто крат дороже!!!» — без колебания решил стукач. Федя не знал, что ссученный скокарь Иннокентий Карасев еще 1 апреля пришел к точно такому же выводу…

«Твердо держи слово и будь верен ему».

«Уговор дороже денег».

— Деньги — великая сила! — шепнул Ярошевичу Гаврилов. — Вот посмотри: хоть брательник загнулся, а спецназовец от работы не отказался. Двести тысяч баксов! Шутка ли!!!

— Ты, Коля, не совсем прав, — покачал головой Горыныч. — Одними бабками такого не купишь!

— Ну и где же другая мотивировка?! — скептически поджал губы Гаврош.

— По-моему, майор благодарен нам за помощь при похоронах, при установлении причин смерти…

— Кстати, а что показало вскрытие? — заинтересовался Николай Викторович.

— Острое алкогольное отравление.

— Так я и предполагал! Пьянь есть пьянь!!!

— Тише, балда! Он может нас услышать!!!

Пахан с Хранителем находились шагах в десяти от Никонова-старшего, молча стоявшего у свежего, засыпанного живыми цветами могильного холмика. Кирилла похоронили по высшему разряду, в центральном районе старого кладбища.[27] Предварительно несчастного «синюшника» тщательно обмыли и загримировали в морге, одели в хороший костюм, уложили в красивый дорогой гроб и отпели в кладбищенской церкви. У ворот столпились роскошные иномарки, принадлежащие людям, приехавшим проводить покойного в последний путь. (Машины Гавроша, Горыныча и десятка их доверенных охранников.) В результате служители кладбища были стопроцентно уверены — сегодня к ним привезли на редкость важную персону!..

Все предшествующее похоронам время майор ощущал на себе неустанную, даже несколько навязчивую заботу Ярошевича. Спецназовец прекрасно понимал, ЧЕМ продиктовано подобное отношение, однако не возражал. Невзирая на смерть брата, он твердо решил довести дело с общаком до конца, но вовсе не из-за денег, как сквалыжно считал Гаврош (одинокому Андрею вполне хватало офицерского жалованья) и не из благодарности к Горынычу, за заботливостью которого крылся совершенно понятный корыстный интерес. Просто майор Никонов никогда не забирал обратно данное слово. Всего-то навсего!!! «Прощай, Кирилл! Да помилует Господь твою заблудшую душу!» — постояв у могилы минут десять, мысленно сказал спецназовец и, резко развернувшись, направился к терпеливо дожидавшимся его бандитам…

— Приблизительно полчаса назад он вышел из комы. У нас первоклассная клиника, передовая методика лечения!!! — Молодой румяный врач по фамилии Канарейкин глядел на Хромого с видом триумфатора.

Иннокентий Карасев шмыгнул носом и смахнул несуществующую слезу умиления.

— Повидаться бы с мальчонкой! — жалостливо попросил он.

Встречи с племянником ссученный скокарь добивался уже пятый день. Как только узнал о попадании Яковенко под машину. Добивался самоотверженно, не жалея ни сил ни времени. Правда, двигали Хромым отнюдь не родственные чувства. О происшествии у ночного клуба ему поведал во всех подробностях давнишний приятель Вася Поляков, некогда отмотавший два срока за скупку краденого, а теперь работающий гардеробщиком в «Земфире». Выслушав Полякова, Карасев сразу понял — Федька спалился, и если оклемается, то непременно сдаст дядюшку как стеклотару! Щенок чрезвычайно дорожит собственной шкурой и ради ее спасения пойдет на любую подлость. (Кстати, сам Хромой поступил бы точно так же.) «Убрать гаденыша!!! Пока язык не распустил!!!» — завершив беседу с приятелем, яростно подумал Иннокентий, разузнал адрес больницы и не мешкая тронулся в путь. Однако к «любимому» племяннику Карасева не пустили. Дело в том, что главврач Фомин получил от Горыныча строгий наказ: «Оградить парня от контактов с кем бы то ни было!» Наказ сопровождался солидной долларовой мздой, и Фомин не стал задавать лишних вопросов, а просто отдал подчиненным соответствующее распоряжение.

Хромой об этом, разумеется, не знал и день за днем упорно штурмовал медицинскую твердыню. На его счастье, Ярошевич не поставил в клинике засаду. Иначе бы Иннокентия давно схватили…

— Повидаться бы с мальчуганом! — заискивающе повторил Карасев. Единственный сын моей любимой сестры. Без отца рос. Я Феденьке заместо папы! А тут такое несчастье!!! Я четыре ночи глаз не сомкнул!!! Ну проявите же милосердие!!!

Канарейкин мялся в нерешительности. «Действительно, почему бы нет?! размышлял он. — Вон как мужик убивается! Смотреть больно! А главврач обычный самодур! Нельзя, и баста. Без всяких на то объяснений! Между прочим, с медицинской точки зрения встреча с близким человеком пойдет больному лишь на пользу. Пускай пообщаются хоть две-три минуты. К черту Фомина!!!»

— Ладно, уговорили, — вслух сказал Канарейкин. — Но предупреждаю недолго! И обязательно под моим присмотром!

— Конечно, доктор, конечно! — угодливо заверил Хромой…

— Ты приставил к Кроту охрану? — устраиваясь на заднем сиденье «Мерседеса», неожиданно спросил Ярошевича Андрей. (До сих пор всецело занятый смертью брата, он не уделял внимания проблемам группировки.)

— А зачем? — усмехнулся пахан. — Кроме наших, никто не знает о разоблачении стукача!

— Ты уверен?

С ходу уловив мысль спецназовца, Горыныч изменился в лице.

— Женя, прихвати кого-нибудь из пацанов и мчись к пятой больнице! торопливо набрав номер на мобильнике, пролаял он в трубку. — Третий этаж, палата тридцать восемь! Федор Яковенко!.. Да! Тот самый!.. Стереги гада! Ни на шаг не отходи! Возникнут осложнения с медперсоналом — шепни главврачу Фомину, что вы от меня! Все! Отбой!!! — Константин Павлович утер рукавом выступивший на лбу зернистый пот.

— И сколько Жене добираться? — хладнокровно поинтересовался Никонов, прикуривая сигарету.

— Максимум пять минут, — ответил за главаря Гаврош, тоже забравшийся в машину Ярошевича. — Он дежурит в казино «Версаль», через два дома от клиники. Но, по-моему, это излишняя перестраховка!

— Если бы ты так «перестраховался», то и общак бы не похитили! смерил Хранителя недобрым взглядом пахан. Благоразумно прикусив язык, Гаврилов кротко потупил глаза, однако в душе Николая Викторовича всколыхнулась волна возмущения: «Проклятый офицеришка совсем обурел! Хозяином себя возомнил, падла! Неплохо бы избавиться от выскочки! Надоел в натуре! Пожалуй, стоит предпринять кой-какие меры! Но о-о-очень осторожно! Не подставляясь!!» — Сохраняя смиренный вид, Гаврош принялся строить в уме коварные планы по скорейшему устранению «выскочки».

— Езжай в город. К больнице, где «загорает» сучонок Федька! — между тем велел Константин Павлович сидящему за рулем Аванесяну. — Давай, Артур, жми на полную! Чую, неладно там!!

«Не всякого человека вводи в дом твой, ибо много козней у коварного».

«Доверяй, но проверяй».

Облаченный в белый халат, Карасев почтительно проследовал за важно шествующим по лестнице Канарейкиным. Достигнув третьего этажа, они свернули в сияющий чистотой коридор и спустя несколько секунд очутились у дверей тридцать восьмой палаты.

— Он здесь, — сказал молодой врач. — Но повторяю — времени у нас в обрез. Минуты три, не более!

— Я вам искренне признателен! — подхалимски пропел Хромой. — Вы необычайный человек! Буквально ангел! Век не забуду!

— Заходите, — учтиво посторонившись, предложил польщенный Канарейкин.

— Премного, премного благодарен!!! — расплылся в широкой улыбке Иннокентий, одновременно нащупывая в кармане выкидуху.[28]

Забинтованный, загипсованный Федя расслабленно возлежал на койке и, прижмурив веки, мысленно репетировал адресованную Горынычу покаянную речь. «Константин Павлович, я не хотел, меня заставили!!! Или нет, лучше так Константин Павлович, этот скот угрожал убить мою маму! Я не мог отказаться. Мать для меня святое!.. А может…»

— Здравствуй, дорогой! — вдруг вывел его из состояния задумчивости знакомый, сипловатый голос. — Я тебе гостинца принес!