Роберт Кормер - Ломбард шкур и костей Страница 13

— Кардинал. Птица. Большая. Весь пазл занял целый карточный стол, за которым она сидела во дворе. Тысяча фрагментов. Она очень хорошо их отличала один от других. А пазл был нелегким, потому что большинство фрагментов были красными и выглядели одинаково. Они отличались только формой. А я всего лишь сидел в стороне и подавал их ей. Но она не стала… — и он запнулся.

— Что она не стала?

Джейсон понял, как быстро мистер Трент поймал его на том, что он не хотел говорить.

Мистер Трент терпеливо ждал.

Что случится, если он скажет:

— Не стала надо мной смеяться.

— Как над остальными парнями, ты пролагаешь?

Джейсон кивнул. Каждый раз, как он такое допускал, начинал себя чувствовать подавленно.

— А она, ведь, могла иногда над тобой посмеяться? Знаешь, друзья иногда могут друг над другом подшутить. Алисия, наверное, не была исключением?

Вдруг что-то вспомнив, Джейсон улыбнулся. Она над ним начала смеяться, когда он, наконец, вложил фрагмент на свое место, имитируя судорожную осторожность, и при этом, что-то жужжа себе под нос. Он развил в себе привычку так делать, когда нужно было проявлять излишнюю аккуратность. Она передразнила его с актерской точностью.

— Да, — произнес Джейсон с интонацией доброго воспоминания и грусти в то же самое время. Он снова подумал о том, что ее уже нет.

— И тебя это расстраивало?

— Нет, — но когда он представил себе ее бездыханное тело, которое нашли, заваленным ветками в кустах, то содрогнулся.

— Вижу, воспоминания об Алисии расстраивают тебя.

— Нет… я подумал не об этом, — вдруг пробудившись сказал Джейсон, стараясь отгородиться от печальных воспоминаний и внезапного вопроса мистера Трента. — я только что подумал, как она могла выглядеть, когда ее нашли в зарослях.

— Как она выглядела?

— Ужасно, укутанная во все это.

— Укутанная во что?

— В ветки, в кусты, в траву.

— Почему это тебя расстраивает?

Этот вопрос, как и вся цепочка вопросов, заставил Джейсона задержаться с ответом. Ему не хотелось говорить об этом с каким-нибудь незнакомцем. Это было похоже на иголки, которые мистер Трент все время будто пытался воткнуть ему в сердце.

— Я не хочу об этом говорить, — сказал Джейсон.

— Об Алисии или о том, как ее нашли?

Джейсон кивнул.

— Понимаю, как это жестоко для тебя, с тех пор, как она стала твоим лучшим другом. Но иногда было бы лучше об этом говорить, нежели, держать внутри себя. Может быть, эти вопросы как раз помогут тебе и расследованию.

— Как это может помочь? — несколько смягчился Джейсон.

Голос мистера Трента стал мягким и ненавязчивым, а сам он вдруг начал выглядеть дружелюбно.

— Это — глубокая душевная травма, Джейсон. Шок. Когда такое происходит — смерть друга, например, то оно наносит неизлечимые раны, которые намного глубже, чем ты можешь себе представить. И иногда необходимо выразить свою печаль, гнев, сожаление…

— Сожаление? — слово прозвучало странно.

— Иногда ты о чем-то сожалеешь.

— Мне жаль, что Алисия… думаю, мне жаль о том, что с ней случилось. О чем еще я могу жалеть?

— Об этом ты должен рассказать, Джейсон. Ответ за тобой. Я не могу дать тебе на это ответ.

Удивившись и придя в замешательство, Джейсон снова ощутил жажду. Мистер Трент не принес ему что-нибудь попить. Во рту пересохло, язык, будто покрылся коркой. Ему показалось, что если он попытается проглотить слюну, то подавится. Он когда-то слышал, что глотание слюны — это рефлекторная реакция, которая не спасает от жажды, к тому же слюною можно подавиться. И он уже начал давиться, всего лишь подумав о том, что не надо глотать слюну. К тому же он вспотел. Рубашка прилипла к спине. В панике он начал задыхаться. Когда он говорил, то его голос скрипел, будто квакала лягушка.

— Что? — спросил мистер Трент.

Джейсон нашел еще немного слюны, чтобы обмочить горло и при этом не подавиться.

— Пить, — сказа он. — Можно ли попросить у вас стакан воды?

Заметив, что мистер Трент колеблется, он добавил:

— Я больше не сбегу, — и тут же пожалел, сказав это слово.

— Ты выглядишь расстроенным. Ты расстроен своими сожалениями?

— Я просто хочу пить.

— Все правильно, — сказал Трент. — Я найду тебе что-нибудь попить. Ты многое значишь для нашего следствия, Джейсон, поэтому нужно дать тебе воды, чтобы ты почувствовал себя лучше.

Почему-то Джейсону показалось, что эти слова несли в себе угрозу. Будто его жажда была своего рода признанием. А если не признанием, то чем?

Трент направлялся к двери, уже зная, что можно удалить из протокола, нарушая правила. Но его успех в значительно степени был результатом следования собственному инстинкту, а инстинкт подсказывал ему, что нужно действовать аккуратно, нитку за ниткой вытаскивать из мальчишки полное признание вины. Ему было интересно, стоит ли за дверью в коридоре Сара или нет?

В коридоре никого не было.

Он осмотрел содержимое автомата, продающего напитки, и вложил в щель несколько монет.

Вернувшись с холодящей ладонь банкой «Кока-Колы», он немного подождал у двери снаружи, в надежде на то, что кто-нибудь все-таки здесь присутствует. Вдруг его одолело одиночество, что показалось ему странным, потому что в последнее время эмоции были ему чужды. Он вошел в кабинет.

Джейсон взял «Колу», пробормотав слова благодарности, а затем спросил:

— Себе вы тоже взяли что-нибудь попить?

Трент отрицательно качнул головой. На допросах он поддерживал всех, кто голодал или испытывал жажду, но вопрос мальчика его удивил. Никто из допрашиваемых никогда прежде не видел в нем кого-то еще, кроме как следователя, не делал ему никаких личных замечаний и ни о чем не спрашивал. Внезапное осознание себя этим мальчишкой как личностью заставило Трента прерваться. Он наблюдал, как жадно этот худощавый мальчишка поглощал «Колу», как танцевал его кадык, и легко дрожали руки. Трент был хорошо знаком с моментом предчувствия. Джейсон был уязвимым, беззащитным и совсем не отдавал себе отчет, что его ожидает.

«Время идет», — подумал Трент. Пока все проходит блестяще, и сенатор будет ему признателен, что, возможно, многое изменит в его жизни.

— Что ж, начнем сначала.

Очевидно, Джейсону стало легче: кофеин побежал по венам, глаза оживились.

— Хорошо, — кивнул он.

Трент пожалел о потере собранности и темпа допроса, но был уверен в легкости, с которой заведет мальчишку в самое пекло расследования.

— Раньше мы не раскрывали твои действия в первой части дня, твои наблюдения за почтальоном и некоторыми детьми, которые младше тебя. Может, ты видел еще кого-нибудь по дороге к дому, в котором жила Алисия Бартлет?

Джейсон опустил голову, пытаясь сосредоточиться, глаза были полузакрыты. Он старался представить себе, как выглядела в тот горячий день Майн-Стрит.

Он припоминал несколько проехавших мимо машин, отблески солнца от оконных стекол магазинов, на пересечении Ватер- и Майн-Стрит, поднимаясь в гору, молодая женщина толкала пред собой детскую коляску. Но все, что он видел, было тихим, спокойным, будто из немого кино.

— Никого, — сказал он. — Ничего бросающегося в глаза. Кажется, несколько человек, но ничего особенного не представляющих… не выбивающихся из контекста, — добавил он, обрадовавшись пришедшим на язык словам мистера Трента.

— Хорошо, — сказал Трент, подтверждая сказанное. — Затем в Доме у Алисии. Теперь, Джейсон, нам нужна осторожность. Я бы хотелось, чтобы ты уделил особое внимание всему, что было, когда ты к ней пришел.

Трент наблюдал за реакцией мальчика, когда он переключился со своей дороги к ее дому на происходящее уже у нее дома. Он видел, как его взгляд ушел в сторону, будто его что-то начало тревожить, или возникли какие-нибудь сомнения, и подумал, не спешит ли он?

Глаза Джейсона блуждали по пустой стене, будто на ней можно было найти ответ на вопрос, который значил, наступил ли момент рассказать о том, что он не рассказал прибывшему к нему домой детективу? О том, как Бред и Алисия оба вышли из себя от злости друг на друга, и это касалось не только пазла.

— Бред, ее брат купался в бассейне с друзьями, — начал Джейсон.

Мистер Трент послал Джейсону лукавый взгляд, но ничего не сказал.

— Это выглядело серьезным противоборством между ними. Даже не столько борьбой, сколько они оба разозлились друг на друга.

Мистер Трент продолжал сидеть молча, что подтолкнуло Джейсона продолжить.

— Мне показалось, что между ними происходило нечто ужасное, будто Бред нанес ей какой-то вред.

Трент внимательно слушал, ожидая, когда мальчик поставит точку, но, понимая, что он делал усилия, чтобы проиграть в уме все впечатления того дня. Трент наблюдал за его руками, за их движением, дрожащими колебаниями, за их отрывом от тела, будто Джейсон пытался ими выразить то, о чем хотел сказать. Трент еще ближе к нему приблизился, осознавая, что все эти движения рук и всего тела обозначали правду, насколько она могла быть правдой.