Джим Томпсон - Убийца во мне Страница 13

Дверь распахнулась, и я поднял голову. Мне широко улыбался Боб. Он раскраснелся, виски выплескивалось на пол из полного стакана.

— Эй, — спросил он, — ты меня бросил, Лу? Иди сюда, составь мне компанию.

— Конечно, Боб, — сказал я, — с удовольствием. — Я вместе с ним вернулся в гостиную. Он плюхнулся в кресло и залпом опорожнил свой стакан.

— Лу, давай чем-нибудь займемся. Давай выйдем в этот чертов коровий город и загуляем. Вдвоем, только ты и я, а?

— А как же Конвей?

— К черту его. У него здесь какие-то дела, планирует задержаться на несколько дней. Бросим свои вещи в какой-нибудь гостинице, чтобы больше не встречаться с ним, и устроим себе праздник.

Он потянулся за бутылкой, но ухватить ее ему удалось только со второй попытки. Я забрал у него бутылку и сам наполнил стакан.

— Звучит соблазнительно, Боб, — сказал я. — Я бы с удовольствием. А разве нам не надо возвращаться в Сентрал-сити? Я имею в виду, Конвей в таком состоянии, и с нашей стороны было бы…

— Я сказал: к черту его. Я сказал именно то, что хотел сказать.

— Да, конечно, но…

— Я сделал для Конвея достаточно. Я сделал слишком много. Я сделал даже больше, чем следовало. Итак, запрыгивай в свои ботинки, и пошли.

Я сказал, что да, конечно, с удовольствием, сию минуту, но у меня болит мозоль, и мне нужно срезать ее, и пока я буду заниматься мозолью, Бобу было бы неплохо немного поспать.

Боб так и сделал, предварительно поворчав и посопротивлявшись. Я позвонил на железнодорожный вокзал и забронировал купе в спальном вагоне на восьмичасовой поезд в Сентрал-сити. Это обойдется нам в кругленькую сумму, так как округ не будет оплачивать проезд в первом классе, однако я решил, что нам никто не должен мешать.

Я оказался прав. Я разбудил его в шесть тридцать, чтобы у него было достаточно времени прийти в себя. Он выглядел хуже, чем до сна. Я попытался уговорить его принять душ, но он отказался наотрез. Отказался он и от кофе и еды. Вместо этого он опять присосался к виски и перед уходом прихватил с собой полную бутылку. Когда я усадил его в поезд, я был измочален, как коровья шкура в дубильном чане, и спрашивал себя, что, ради всего святого, сказал Бобу Конвей.

Я спрашивал себя, хотя уже давно должен был понять. Потому что Боб почти сказал мне. Все было ясно как день, просто я слишком глубоко ушел в себя, чтобы разглядеть это.

Возможно, хорошо, что я ничего не понял. Ведь уже нельзя было что-либо изменить. А я бы обливался кровавым потом.

Вот таким было мое путешествие в большой город. Первое путешествие за пределы округа. Из самолета — в гостиницу. Из гостиницы — в поезд. А потом долгий ночной переезд, когда за окном ничего не увидишь, в тесном купе в обществе рыдающего пьяницы.

Примерно в полночь, незадолго до того как заснуть, Боб, кажется, начал бредить. Он вдруг сжал кулак и ударил меня в грудь.

— Эй, — воскликнул я, — не зарывайся. Боб!

— Не зары… не зарывайся, — забормотал он. — Люди, улыбайтесь, с-смехом заряжайтесь… о содеянном не сокрушайтесь и т-так далее. Так что не зарывайся.

— Боб, — сказал я, — я просто пошутил.

— Вот что я тебе скажу, — резко проговорил он. — Ты никогда даже не думал об этом.

— Ну?

— С-светлее всего — п-перед темнотой.

Я расхохотался, несмотря на усталость.

— Ты все неправильно понял, Боб, — сказал я. — Ты имеешь в виду…

— Ш-ш-ш, — оборвал он меня. — Это ты неправильно все понял.

10

Мы прибыли в Сентрал-сити около шести утра, и Боб тут же на такси поехал домой. Он плохо себя чувствовал — он действительно заболел, а не мучился с похмелья. Боб был слишком стар, чтобы тянуть свой воз.

Я заехал в офис. Все было спокойно, по словам ночного дежурного. И я тоже отправился домой. Я проводил в офисе гораздо больше времени, чем мне было положено в соответствии с должностью, поэтому никто не осудил бы меня, если бы я взял недельку отпуска. Что я и собирался сделать.

Я переоделся в чистое, сварил себе яйца и кофе. Когда я сел есть, зазвонил телефон.

Я решил, что звонят из офиса или, вероятно, Эми проверяет, вернулся ли я, — она могла либо звонить утром, либо ждать до четырех, когда закончатся уроки. Идя к телефону, я пытался найти какой-нибудь удобоваримый предлог, чтобы не встречаться с нею, поэтому, услышав в трубке голос Джо Ротмана, я немного опешил.

— Знаете, кто звонит, Лу? — спросил он. — Помните наш последний разговор?

— Конечно, — ответил я. — О… э-э… ситуации на стройках.

— Я хотел попросить вас заехать сегодня вечером, но мне нужно уехать в Сан-Анджело. Вы не против, если я заскочу к вам через несколько минут?

— Нет, — сказал я, — не против. Что-то важное?

— Одно маленькое, но важное дельце, Лу. Всего лишь пара слов в подтверждение.

— Да, но, может, я смог бы…

— Не сомневаюсь в этом, однако будет лучше, если мы встретимся лично, — сказал он и положил трубку.

Я тоже положил трубку и вернулся к столу. Время еще раннее. Возможно, никто его и не увидит. Как бы то ни было, он не преступник и даже пользуется уважением в определенных кругах.

Он пришел через пять минут. Не вкладывая особого радушия в свои слова, так как я не хотел, чтобы он надолго задержался у меня, я предложил ему позавтракать. Он отказался, однако сел за стол.

— Итак, Лу, — сказал он, скручивая сигарету. — Я полагаю, вам известно, что именно я хотел бы услышать.

— Думаю, да, — кивнул я. — Считайте, что я это сказал.

— Самые осторожные статьи правы в своих намеках? Он пытался всыпать ей и сам же поплатился за это?

— Все выглядит именно так. Не вижу другого объяснения.

— Не перестаю удивляться, — сказал он, смачивая слюной папиросную бумагу. — Не перестаю удивляться тому, как женщина с разбитым лицом и сломанной шеей могла шесть раз попасть в обидчика, пусть и такого крупного, как наш покойный Элмер Конвей.

Он медленно поднял глаза. Когда наши взгляды встретились, я пожал плечами.

— Вероятно, она сделала все выстрелы не одновременно. Она стреляла в него, пока он бил ее. Черт, вряд ли она стояла и ждала, когда он закончит, прежде чем начать стрелять.

— Такое маловероятно, верно? — согласился Ротман. — И все же из имеющейся информации — не забывайте, я дилетант — можно сделать вывод, что она поступила именно так. Она еще была жива, когда он умер. Одной — ладно, двух выпущенных ею пуль было достаточно, чтобы обезвредить его. Следовательно, она получила повреждения — сломанную шею и прочее — до того, как стреляла.

Я помотал головой — мне нужно было отвести от него взгляд.

— Вы сказали, что вам требуется подтверждение, — сказал я. — Вы… вы…

— Мне нужно подлинное свидетельство, Лу. И никакие суррогаты не принимаются. И я жду его с нетерпением.

— Не понимаю, с чего это вдруг вы пришли ко мне с вопросами, — сказал я. — Шериф и окружной прокурор всем довольны. Это главное, что меня волнует.

— Значит, вы так смотрите на ситуацию, да?

— Именно так.

— Ладно, расскажу, как вижу ее я. Я пришел к вам с вопросами, потому что имею отношение к этому делу. Не прямое, но и…

— Но и не косвенное.

— Точно. Мне известно, что вы имели зуб на Конвеев. Я сделал все возможное, чтобы настроить вас против старика. В нравственном отношении — а может, и в правовом — я разделяю ответственность за любое неблаговидное действие, предпринятое вами. Скажем так: я и профсоюз, который я возглавляю, можем оказаться в очень некрасивом положении.

— Это вы сказали, — проговорил я. — Это ваши слова.

— Вы нос-то не задирайте, Лу. Я убийство так не оставлю. Кстати, каков счет на сегодняшний день? Один или два?

— Она умерла. Она умерла вчера во второй половине дня.

— Со мной эти штучки не пройдут, Лу, если это было убийство. Ваших рук дело. Мне трудно прямо сейчас сказать, как я поступлю, но вас в покое я не оставлю. Не смогу. Иначе кончится тем, что вы втянете меня в нечто худшее.

— Черт, — проговорил я, — чем мы тут…

— Девушка мертва, да и Элмер мертв. Следовательно, невзирая на то, как забавно выглядит ситуация, — узнай об этом судейские, у них бы началась истерика, — они ничего доказать не смогут. Если бы им было известно, как известно мне, что у вас есть мотивы…

— Чтобы убить ее? А зачем мне это?

— Ну, — Ротман немного сбавил пыл, — чтобы избавиться от нее. Скажем, она была лишь инструментом, с помощью которого можно добраться до Конвея. Что-то вроде театральной разводки.

— Вы же понимаете, что в этом нет смысла, — сказал я. — Что касается так называемого «мотива», то я имел его шесть лет — все те годы, что я знал о случайной смерти Майка. Зачем мне ждать шесть лет, а потом вдруг взять и отомстить? Забить до смерти несчастную шлюху только ради того, чтобы добраться до сынка Конвея? Ну, ответьте мне, это логично? Просто ответьте, Джо.