Айра Левин - Поцелуй перед смертью Страница 14

— Не надо там сидеть, — опасливо сказала Дороти.

— Почему? — спросил он, глядя на парапетную плиту из белого камня. — Смотри, какая она широкая. Когда ты садишься на скамейку такой ширины, ты ведь с нее не падаешь. — Он похлопал рукой рядом с собой: — Залезай сюда.

— Нет, — сказала она.

— Трусишка!

Она потрогала свою юбку.

— Испачкаю костюм…

Он вынул платок, развернул его и постелил на плиту рядом с собой.

— Точь-в-точь сэр Уолтер Рэли, — сказал он.

Дороти секунду помедлила, потом отдала ему сумочку. Повернувшись спиной к парапету, она ухватилась руками за плиту по обе стороны платка, подтянулась и села рядом с ним. Он помог ей.

— Вот и умница, — сказал он, обняв ее за плечи.

Она повернула голову и глянула вниз через плечо.

— Не смотри вниз, — предупредил он, — а то закружится голова.

Он положил сумочку на плиту справа от себя, и они минуту сидели молча. Она все еще держалась руками за плиту парапета. Из-за сарая над лестницей вышли два голубя и пошли вперед, настороженно на них поглядывая. Их коготки внятно цокали по асфальту.

— Как ты собираешься сообщить своей матери? По телефону или пошлешь письмо? — спросила Дороти.

— Не знаю.

— Я думаю, что напишу Эллен и отцу. Это очень трудно сказать по телефону.

Крышка над вентилятором скрипнула. Он снял руку с ее талии и накрыл ею ее руку, которой она все еще крепко держалась за каменную плиту. Упершись другой рукой о плиту, он спрыгнул с парапета. Не дав ей времени сделать то же самое, он круто развернулся и встал перед ней. Ее колени упирались ему в живот. Он улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Его взгляд опустился на ее живот.

— Мамуля, — сказал он, и Дороти тихонько засмеялась.

Он положил руки ей на колени, лаская пальцами ее ноги под краем юбки.

— Наверно, пора идти, милый?

— Сейчас пойдем, детка. У нас еще есть время.

Он вонзился взглядом ей в глаза, а его руки поползли вниз, зашли с другой стороны и обхватили ее икры. Краем глаза он видел, что ее руки в белых перчатках все еще крепко держатся за край парапета.

— Какая у тебя красивая блузка, — сказал он, глядя на пышное белое жабо у ее горла. — Новая?

— Новая? Да она у меня уже сто лет!

Он критически посмотрел на жабо:

— Бант немного сполз в сторону.

Одна ее рука оторвалась от парапета и потрогала жабо.

— Нет, — сказал он, — так стало еще хуже.

Другая ее рука тоже оторвалась от парапета.

Он опустил руки к ее икрам — так низко, как только мог достать, не наклонясь. Отставил назад правую ногу и уперся в пол, приготовившись к броску.

Она поправила жабо обеими руками.

— Ну, так луч…

С быстротой нападающей кобры он наклонился, ухватил ее за пятки, отступил на шаг и выпрямился, высоко подняв ее ноги. В какую-то секунду, когда его руки переместились с задников на подошвы ее туфель, их глаза встретились. У нее они были вытаращены в безумном ужасе. В следующую секунду он изо всех сил толкнул вперед ее застывшие от страха ноги.

Ее отчаянный вопль понесся вниз, как зажженный запал. Он закрыл глаза. Тишина. Потом жуткий оглушительный удар. Он вздрогнул, вспомнив нагроможденные на дне колодца мусорные урны и ящики.

Открыв глаза, он увидел, как порыв ветра оторвал его платок от шершавой поверхности парапета. Он торопливо его схватил и кинулся к двери на лестницу. Схватил свою шляпу и чемодан в одну руку, другой толкнул дверь и вытер ручку носовым платком. Переступив порог, он закрыл за собой дверь и вытер ручку с внутренней стороны. Потом повернулся и пустился бежать вниз по ступенькам.

Он пробегал один марш за другим, грохоча ботинками по железным ступеням. Чемодан бил его по ногам. Правую руку жгли перила. У него бешено колотилось сердце, и стены лестничной клетки кружились в глазах. Остановился он только на площадке седьмого этажа.

Он минуту постоял, держась за балясину перил и тяжело дыша. В голове у него возникла фраза: физический сброс напряжения. Вот почему он так отчаянно бежал, — это был физический сброс напряжения, а вовсе не паника. Ни в коем случае не паника. Он перевел дух. Поставив на пол чемодан, расправил шляпу, которую все это время сжимал в кулаке, и надел ее слегка дрожащими руками. Посмотрел на свои руки. Ладони были запачканы землей от подошв… Он вытер руки и сунул носовой платок обратно в карман. Одернул пиджак, подобрал чемодан, открыл дверь и вышел в коридор.

Все двери были открыты. Люди бежали из комнат, находившихся вдоль внешней стены здания, к тем окнам, которые выходили на вентиляционную шахту. Мужчины в строгих костюмах, стенографистки с бумажными манжетами, прикрепленными к рукавам блузок, мужчины без пиджаков с зелеными козырьками над глазами — у всех были стиснуты челюсти, широко открыты глаза, белые лица. Он не спеша пошел к лифтам, замедляя шаг, когда кто-то пробегал мимо. Проходя мимо открытых дверей, он заглядывал внутрь и видел спины людей, столпившихся у окон, слышал взбудораженные голоса.

Вскоре после того, как он подошел к лифтам, открылась дверь кабинки, направлявшейся вниз. Он втиснулся в нее и встал спиной ко всем, уставившись на дверь. Позади пассажиры возбужденно гадали о том, что произошло, забыв под влиянием страшного события про обычное в лифте каменное безразличие к окружающим.

В вестибюле все было как обычно. Большинство только что вошедших с улицы людей не подозревали о происшедшем. Помахивая чемоданчиком, он пересек мраморный простор вестибюля и вышел на залитую солнцем шумную улицу. Трусцой спускаясь по ступенькам, повстречал двух полицейских. Он обернулся и посмотрел вслед двум синим фигурам, вошедшим в распашные двери. Спустившись до основания ступеней, он остановился и еще раз осмотрел руки. Они нисколько не дрожали. Он улыбнулся. Может быть, вернуться в здание, смешаться с толпой и посмотреть на нее… И решил, что не стоит рисковать.

Мимо проехал трамвай. Он побежал за ним к повороту, где трамвай остановился перед светофором, вскочил на ступеньку, бросил в кассу двухцентовик, прошел в конец вагона и стал смотреть в заднее стекло. Когда трамвай проехал около четырех кварталов, мимо него, завывая сиреной, промчалась белая «скорая помощь». Он следил, как она постепенно уменьшалась вдали, резко развернулась, пересекла поток движущегося транспорта и остановилась перед зданием муниципалитета. Потом трамвай свернул на Университетскую авеню, и здание муниципалитета исчезло из виду.

Глава 13

Праздник в поддержку университетской бейсбольной команды начался в девять часов вечера. Толпа студентов собралась на поляне возле бейсбольного стадиона, но настроение у них было не совсем праздничное: они только что узнали о самоубийстве своей однокашницы (это никак не могло быть несчастным случаем, потому что в «Кларион» было ясно сказано, что шахта обнесена метровым парапетом). В отбрасываемых костром оранжевых бликах студенты, особенно девушки, кучками сидели на постеленных на траве одеялах и тихо переговаривались. Управляющий бейсбольной командой и капитаны отрядов болельщиков напрасно старались привести собравшихся в состояние веселья и раскованности. Они призывали студентов наваливать на костер все больше ящиков и картонных коробок, пока не возникла опасность, что весь этот огненный столб свалится на окружающих, — но ничто не помогало. Радостные приветствия затихли раньше, чем успели перечислить половину университетской команды.

Раньше он не ходил на подобные сборища, но на этот раз сделал исключение. Он прошел по темным улицам медленной торжественной походкой, неся в руках большую картонную коробку.

Перед этим он вынул из чемодана вещи Дороти и спрятал ее одежду у себя под матрасом. Потом, хотя день был жаркий, надел плащ и, набив карманы бутылочками и баночками с косметикой, которые она рассовала между одеждой, вышел из дому с чемоданом, от которого оторвал ярлык, где значились нью-йоркский и местный адреса Дороти. Он отнес чемодан на загородную автобусную станцию и запер в одной из ячеек камеры храпения. Оттуда он прошел на мост Мортон-стрит и бросил в воду сначала ключ от ячейки, а потом, одну за другой, бутылочки и баночки с ее косметикой, предварительно их открыв, чтобы они не всплыли. По воде поплыли розовые струи, которые быстро растаяли и исчезли. По дороге домой он зашел в продуктовый магазин и купил там рифленую картонную коробку из-под банок ананасового сока.

Он принес коробку на поляну и пробрался сквозь массу сидевших и лежавших на траве фигур, слабо озаренных отблесками костра. Осторожно ступая между расстеленными на траве одеялами и ногами в синих джинсах, он, наконец, добрался до пылающего посреди поляны костра. Жара вокруг ревущего семиметрового огненного столба стояла ужасающая. Какое-то время он постоял неподвижно, глядя на огонь. Вдруг с другой стороны поляны к нему подбежали управляющий бейсбольной командой и капитан болельщиков и с криками «Вот и молодец — вали в огонь!» выхватили коробку у него из рук.