Майкл Морли - Паутина смерти Страница 14

Джек положил на заляпанный столик перед собой до сих пор не открытый конверт с письмом от Массимо Альбонетти.

Они с Массимо старые друзья. Познакомились в Риме во время программы Интерпола по обмену опытом. Годом позже Массимо помогал Джеку расследовать дело одного педофила в Маленькой Италии, когда двери итальянского мирка в Нью-Йорке оказались закрытыми для копов, а мафия пыталась решать проблемы традиционными для той субкультуры методами — пытки, убийства, кровная месть.

Массимо Альбонетти был потрясающим полицейским. Он, как и Джек, получил образование в области психологии. Но считал, что следователям необходимо составлять психологический портрет преступника и относиться к профайлингу как эффективному инструменту, помогающему проанализировать поведение убийцы, а не как к хрустальному шару, способному показать имя преступника.

Джек допил бутылку воды и, аккуратно вскрыв конверт, вытащил письмо, написанное от руки на тисненой бумаге кремового цвета.

Дорогой Джек!

Я рад, что ты читаешь мое письмо. Это означает, что слухи о твоей отставке — пустая болтовня и что горячее сердце и холодный ум настоящего полицейского все еще при тебе!

Надеюсь, ты простишь меня, старик, — я не смог отмазаться от этого кошмарного совещания Европола в Брюсселе и встретиться с тобой лично. Пришлось послать детектива Портинари. Нам нужна твоя профессиональная помощь в одном весьма непростом деле об убийстве. Джек, если, ознакомившись с материалом, ты сочтешь его слишком сложным по любым причинам, ты имеешь полное право отказаться. Я отнесусь к твоему решению с пониманием.

Я молился о твоем скором выздоровлении. И если б не был уверен, что только с твоей помощью мы сможем разобраться в этом деле, я бы, честное слово, никогда не побеспокоил тебя.

В папке — несколько секретных документов по делу, которые позволят тебе быстро войти в курс. Ты поймешь, что именно заставило меня обратиться к тебе.

Когда примешь решение, позвони мне на работу или на мобильный, договорились?

Твой преданный друг Массимо.

Джек глубоко вздохнул. В последний раз он получал письмо от Массимо, когда заболел, но это послание явно отличалось от того доброго и заботливого жеста старого друга. Действительно ли ему хочется вновь погрузиться в расследование, которое глухим эхом отдает воспоминаниями о деле блэк-риверского маньяка? Готов ли он к такому испытанию?.. И как доказать Нэнси, что его возвращение к работе необходимо?

Вопросы, вопросы… В голове лишь вопросы. И ни одного ответа! Джек вытащил из папки другой конверт — с грифом «Секретно». В прошлом ему не раз попадали в руки подобные документы — сжатая информация, которая, по сути, сводилась к голым фактам, цифрам, статистике о смертях невинных жертв и бесконечных страданиях их семей.

Прорезая душную толщу воздуха, с платформы раздался долгий свисток. Двери поезда с шумом закрылись. И, словно змея, поезд медленно тронулся с места, лениво выползая с вокзала под палящие лучи полуденного солнца. Грусть волной накрыла Джека. Столько времени прошло с тех пор, как он прервал мрачное путешествие по одинокому ужасающему миру убийств… И где-то в глубине души он не был уверен, что хочет в него вернуться.

Глава 16

Бруклин, Марин-Парк

02.10

На секунду Людмиле Загальской показалось, что она умерла. Но когда она открыла глаза, то тут же пожалела, что это не так. Ничего не понимая, Лу инстинктивно ощущала серьезность происходящего. Этот ничтожный мудак, урод вонючий, который даже скорость боялся превысить, набросился на нее и чуть не задушил!

Какого черта, Лу! Сколько раз ты советовала другим никому и никогда не доверять? А теперь сама попалась. Как ты могла позволить такому произойти?! Запомни, девочка, жизнь полна всякого дерьма. И оно случается в тот момент, когда меньше всего этого ждешь!

Постепенно сознание стало к ней возвращаться. Лу почувствовала боль во всем теле. Она открыла глаза и увидела прямо перед собой потолок. Она лежала на спине в незнакомой комнате.

«Где я?»

Яркий свет слепил глаза. Но комната почему-то казалась черной. Лу попыталась повернуть голову и почувствовала удавку, сжимающую горло.

«Что здесь, черт возьми, происходит?»

Давление исходило откуда-то снизу, а не сверху. На запястьях и лодыжках Лу — кожаные ремни. Она изо всех сил попыталась освободиться, натягивая их, но внизу загремели цепи. Нет, не цепи. Это звук работающей пилы!

Обнаженная, распластанная Лу лежала на чем-то вроде стола для садомазохистских игр. Веревка завязана снизу, поэтому, когда Лу пыталась поднять голову, горло пережимало. Лу закричала бы! Закричала бы что есть силы, но она едва могла дышать.

«Я умираю, Господи, я задыхаюсь!»

Во рту тряпка. Кляп. И чтобы он не выпал, рот заклеен скотчем, обмотанным вокруг головы несколько раз.

Дикая паника охватила Лу. Сердце колотилось все сильнее и сильнее. Если она сейчас же не успокоится, то задохнется!

«Давай, Лу! Ну же, девочка, соберись! Соберись, сука, или подохнешь!»

Лу уговаривала себя дышать спокойнее, через нос. Пульс постепенно замедлился. Наконец она смогла контролировать себя.

А потом, лежа на столе, разглядывая странный черный потолок, Лу снова увидела мерзкого ублюдка. Точнее, его лицо, склонившееся над ней. Огромное и так близко, что можно разглядеть все поры на коже, волоски в носу, почувствовать жаркое дыхание.

Теперь он не кажется жалким и безобидным!

— Привет, Малышка! — мягко произнес он и, пытаясь уловить ее запах, начал тереться лицом о ее тело, словно хозяйский пес, обнюхивающий незнакомца, пришедшего в дом. — Не волнуйся, моя дорогая. Паук здесь… Паук теперь рядом с тобой…

Она не так красива, как другие Малышки. Ну а в остальном точно такая же. Всем им казалось, что они сильные и ни в ком не нуждаются, что могут играть по своим правилам, могут вваливаться в жизнь других людей и уходить, когда им взбредет в голову! Что ж… Они ошибались. Все они глубоко заблуждались на этот счет. Никто еще не уходил от Паука. Никто и никогда!

Паук подставил обтянутую кожей деревянную табуретку, чтобы сесть напротив Лу.

— Теперь твоя жизнь зависит от того, будешь ли ты послушной, — сказал он и достал из коричневого конверта пачку цифровых фотографий. — Бедная-бедная Малышка… Ты живешь в мире лжи, — с жалостью проговорил Паук. — Но не волнуйся — я тебя обманывать не собираюсь. Думаю, отношения между людьми должны основываться на честности. И сейчас, в самом начале наших отношений, я обещаю всегда быть честным с тобой.

Он замолчал, а потом нежно откинул пряди черных волос, упавшие на вспотевший лоб.

— Хочу показать тебе несколько фотографий… Семейных фотографий, можно сказать… Итак, ты знаешь, что все мои слова — правда. Ну что, хочешь посмотреть? Хочешь взглянуть на мои фотографии?

Лу показалось, она сходит с ума. Обнажена, связана, и в этот момент какой-то безумный извращенец сует ей свой семейный альбом! О Господи! Бред какой-то!

— Ой, извини! — с сарказмом воскликнул вдруг Паук, кладя фотографии изображением вниз ей на грудь. — Совсем забыл ослабить веревку. Тебе же так смотреть неудобно. И режет, наверное?

Он повозился с веревкой внизу. И наконец давление на шею ослабло.

Как хорошо! Раньше Лу и не думала, что величайшее в жизни счастье — дышать, не чувствуя сжимающей шею веревки!

— Ну как, лучше? — поинтересовался Паук.

Лу кивнула.

Взяв снова фотографии, он перетасовал их, будто колоду карт, складывая в определенном порядке.

— На снимках, которые я тебе покажу, другие женщины. Женщины, побывавшие на твоем месте. А если ты читаешь газеты, то, может, даже узнаешь некоторых из них. — Он наклонился еще ближе. — Ты ведь читаешь газеты? Похоже, нет… Разве что комиксы.

Лу представила, как она плюет в его рожу, как пинает его ниже пояса. Надменная сволочь! Он, загибаясь, падает на тротуар и смотрит, как она быстро уходит, виляя симпатичной русской задницей, как ни в чем не бывало.

— Давай сыграем в «До и после», — предложил Паук, перемешивая фотографии, затем вытянул одну и показал Лу. — Это «до».

На фото — рыжеволосая девушка в солнцезащитных очках, струящемся зеленом платье в цветочек и сандалиях на тонких ремешках. Снимок сделан в торговом центре. Девушка разговаривает по мобильному телефону. На заднем фоне — люди, поднимающиеся на лифте.

— И «после». — Паук показал другой снимок.

На этот раз женщина обнажена и мертва. Она лежит на спине, руки скрещены на груди. Волосы кажутся неестественно яркими по сравнению с мраморно-белой кожей. Но самое страшное не это… Мертвая девушка лежит на точно таком же столе, как Лу!

Улыбаясь, Паук бережно сложил фотографии в конверт.