Крейг Расселл - Брат Гримм Страница 15

— Садитесь, — сказал Фендрих, освобождая два стула от груза книг и бумаг. Но прежде чем они успели сесть, учитель снова спросил: — Девушка, которую вы нашли… оказалась Паулой?

— Нет, герр Фендрих, — ответила Анна (лицо учителя стало чуть менее напряженным, но Фабель не стал бы называть это изменение проявлением облегчения), — но у нас есть основания считать, что между смертью этой девушки и исчезновением Паулы существует некая связь.

— Значит, выявились, чтобы снова меня донимать, — с кислой улыбкой произнес Фендрих. — Я по горло сыт контактами с вашим коллегой из Нордерштедта. — Он занял место за столом и продолжил: — Почему вы мне не верите? Я не имею ни малейшего отношения к исчезновению Паулы и требую, дьявол вас побери, чтобы вы оставили меня в покое.

Анна подняла в успокоительном жесте ладонь и с обезоруживающей улыбкой сказала:

— Послушайте, герр Фендрих, мне известно, что у вас с полицией Нордерштедта возникли… некоторые трения, когда она три года назад проводила следствие. Но мы работаем в Гамбурге и специализируемся на расследовании убийств. Дело Паулы Элерс нас интересует только в свете его возможной связи с убийством девушки. Наша беседа с вами является своего рода помощью в абсолютно ином расследовании. Вы, вполне вероятно, располагаете информацией, которая может иметь отношение к новому делу.

— Иными словами, вы хотите сказать, что меня подозревают и в других уголовных преступлениях?

— Вы прекрасно понимаете, герр Фендрих, что выступать со столь категоричными заявлениями мы не имеем права, — вступил в беседу Фабель. — Мы не знаем, кого ищем. Во всяком случае, пока. Но вы нас интересуете как свидетель, а вовсе не как подозреваемый.

Фендрих пожал плечами и, откинувшись на спинку кресла, спросил:

— Итак, что вы хотите узнать?

Анна успела познакомиться с фактической стороной жизни Фендриха, однако ее вопрос, живет ли он по-прежнему под одной крышей с матерью, подействовал на него, как удар плети.

— Мамочка умерла, — негодующе бросил он. — Скончалась шесть месяцев назад.

— Прошу нас простить, герр Фендрих, — сказал Фабель. В словах учителя он почувствовал искреннее горе и вспомнил о том ужасе, который ощутил сам, получив известие о болезни мамы.

— Она долго болела, — вздохнул Фендрих. — И вот теперь я живу один.

— После того как исчезла Паула, вы перешли на работу в другую школу, — таким тоном, словно не хотела допустить отклонения от темы беседы, сказала Анна. — Почему вы решили сделать это?

— После того, — с горьким смешком ответил Фендрих, — после того как ваш коллега — его звали Клатт — дал ясно понять, что основным подозреваемым являюсь я, все, естественно, решили так же. Родители, ученики и даже коллеги… Я мог прочитать это в их глазах. Мрачные сомнения… Пару раз мне звонили по телефону с угрозами. Вот я и решил сменить обстановку.

— А вы не подумали, что это могло только усилить подозрения? — спросила Анна.

— Плевать я хотел на их подозрения. Я был сыт всем этим по горло. Никто вокруг не замечал той боли, которую я испытал после пропажи Паулы. Девочка мне очень нравилась. По моему мнению, она имела громадный потенциал. Никто даже не пытался принять во внимание мое особое к ней отношение. За исключением вашего коллеги Клатта, который делал все для того, чтобы оно выглядело… порочным.

— Вы учили Паулу немецкому языку и литературе, не так ли? — спросила Анна.

Фендрих в ответ утвердительно кивнул.

— Вы утверждаете, что ее ждало прекрасное научное будущее… и это вас особенно привлекало.

— Да. Именно так, — воинственно вздернув голову, ответил Фендрих.

— Но все другие учителя, как мне кажется, в этом не были уверены. А школьные журналы говорят о ее весьма умеренных успехах по всем предметам.

— Господи, да я уже, наверное, тысячу раз говорил на эту тему. Я видел ее потенциал. Она обладала природным даром к изучению немецкого языка. Вы не хотите понять, что это очень похоже на музыкальный талант. Для этого необходимо обладать особым слухом. И у Паулы такой слух был. Она умела великолепно самовыражаться, когда у нее было настроение. — Он поставил локти на стол, наклонился чуть вперед и, глядя Анне в глаза, сказал: — Паула была классическим примером человека, не сумевшего реализоваться. У нее имелся потенциал стать личностью, и в то же время существовала серьезная угроза остаться никем или затеряться в общей массе. Я признаю, что другие учителя этого не замечали, а родители были просто не способны увидеть. Именно поэтому я посвящал ей так много времени. Я помогал, поскольку видел, что девочка может сбросить оковы тех заниженных ожиданий, которые существовали по отношению к ней в семье.

Фендрих откинулся на спинку кресла и развел ладони в стороны с таким видом, словно закончил выступление в суде. Затем он уронил руки на стол перед собой, как будто у него совсем не осталось сил. Фабель внимательно наблюдал за учителем, не произнося при этом ни слова. В тоне Фендриха, когда тот говорил о Пауле, звучала чуть ли не страсть, и его это немного тревожило.

Анна сменила тему и заговорила об алиби Фендриха на момент исчезновения Паулы. На все ее вопросы он отвечал точно так же, как и три года тому назад, и его ответы имелись в протоколах допросов. Но по ходу разговора Фендрих начал проявлять все более и более заметное раздражение.

— Я полагал, что мы будем беседовать о новом деле, — сказал он, когда Анна покончила с очередной серией вопросов. — Но пока вы пережевываете все то же старье. Вы сказали, что речь пойдет о другой девушке. О ее убийстве.

Фабель жестом попросил Анну передать ему досье. Он открыл папку, извлек на свет глянцевую фотографию, сделанную после обнаружения трупа на берегу Эльбы, и положил прямо перед Фендрихом. Фабеля интересовала степень реакции учителя. Эффект превзошел все ожидания.

— О Боже… — прошептал Фендрих и, прикрыв ладонью рот, окаменел, не отрывая глаз от снимка. Затем он склонился к фото с таким видом, словно изучал каждый миллиметр. Уже через несколько секунд Фендрих с облегчением вздохнул и поднял взгляд на Фабеля. — Я подумал…

— Вы подумали, что это Паула?

— Да, — кивнул Фендрих. — Простите, я испытал шок. — Он снова взглянул на фото и продолжил: — Боже, она так похожа на Паулу! Старше, естественно, но очень похожа. Сходство заставляет вас думать, что между делами существует связь?

— И это еще не все, — сказала Анна. — Убийца оставил нечто такое, что ввело нас в заблуждение по поводу личности убитой девушки. Он заставил нас думать, что это именно Паула. Не могли бы вы, герр Фендрих, рассказать нам обо всех ваших перемещениях, начиная со второй половины понедельника и кончая утром вторника?

Фендрих подумал немного, почмокал губами, глубоко вздохнул и сказал:

— Вообще-то рассказывать практически нечего. В понедельник и вторник я, как обычно, работал. В понедельник я пошел из школы прямо домой и немного почитал. Вторник… По пути с работы я сделал кое-какие покупки в мини-маркете и вернулся домой примерно в пять, пять тридцать… Весь вечер я провел дома.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

В глазах Фендриха отразился гнев.

— Понимаю… вы не смогли привлечь меня за исчезновение Паулы и теперь пытаетесь повесить на меня это дело.

— Ничего подобного, герр Фендрих, — попыталась успокоить его Анна. — Мы обязаны проверить все факты, если хотим добросовестно выполнить свою работу.

Огонь гнева в глазах Фендриха потух, но до конца слова Анны его явно не убедили. Он опять посмотрел на фотографию девушки, на сей раз долго не сводя с нее глаз.

— Это один и тот же человек, — наконец заявил он.

— Что вы хотите этим сказать? — поинтересовалась Анна.

— Я хочу сказать, что вы правы… Связь существует. Великий Боже, они настолько похожи, что убитая девушка вполне могла бы быть ее сестрой. Кто бы ни был убийцей, он должен был знать Паулу. Знать достаточно хорошо. — В его взгляде снова появилась боль. — Паула умерла. Не так ли?

— Этого мы, герр Фендрих, не знаем…

Закончить фразу ей не позволил Фендрих.

— Да, — сказал он. — Да, я боюсь, что она мертва.

Глава 9

21.30, пятница 19 марта. Национальный парк Харбургер-Берге к югу от Гамбурга

Это Бюкстехюде было сущей дырой — местом, где, как говорят добрые немцы, ничего никогда не происходит. Бегство из Бюкстехюде имело для Ханны то еще значение. Ведь это был единственный способ избавиться от унизительной клички «деревенщина» и получить возможность стать хоть кем-то. Ханна Грюнн сидела в своем стареньком «фольксвагене-гольф», стоявшем на жутковатой лесной парковке, и с горечью размышляла о том, что, убежав из Бюкстехюде, далеко от этой дыры не ушла, добравшись всего лишь до треклятой пекарни.