Эрик Гарсия - Ящер-3 [Hot & sweaty rex] Страница 15

– Нет-нет, – настаиваю я. – Наличные вполне подойдут. – Я швыряю двадцатку на столик. – У вас сдача будет?

Еще один выплеск презрения из глаз банкомета.

– Здесь минимальная ставка – пятьдесят долларов с руки.

Пятьдесят долларов с руки? Лучше бы я им какую-нибудь чертову квитанцию выписал.

– Конечно. Давайте приступим.

Банкомет вздыхает и толкает колоду карт в сторону Хагстрема.

– Ставки? – говорит он.

Хагстрем щелкает пальцами, и совсем молодой парнишка вдруг материализуется из полумрака в зале для баккары с толстым бумажником в руках. По его стремительному отклику и почтительным манерам я догадываюсь, что он простой солдат на учебе. Неужели мафия интернатуру содержит?

Парень вручает бумажник с наличными Хагстрему. Тот снимает сверху четыре купюры и подталкивает их к банкомету.

– Четыреста на дом.

Теперь все глаза на мне. Похоже, у меня осталось по меньшей мере два варианта – игрок или дом. Сейчас лучше всего особо не выпендриваться.

– Игрок, – говорю я банкомету. – Пятьдесят. Начнем помаленьку.

Банкомет не удостаивает меня никакого отклика, а вместо этого поворачивается к Хагстрему и кивает. Нелли принимается скрести стол рядом с колодой, водя длинным ногтем по мягкому сукну Постепенно сдвигая палец и не отрывая глаз от карт, он проводит вокруг них ленивый кружок.

– Ты правда думаешь, что это помогает? – спрашивает пожилой.

– Тихо, Дуглас.

– Знаешь, Нелли, сюда народ с какими только суевериями не заходит, а расклады всегда одни и те же.

Хагстрем не перестает скрести ногтем.

– Отстань, старик. Не гони.

Теперь мы все пленники предыгрового ритуала Хагстрема. Дожидаемся, пока приговор будет приведен в исполнение. В конце концов он отрывает руку от стола, приподнимает ее на два дюйма над сукном и медленно снимает верхнюю карту с колоды, гладя пластик, точно полуголую любовницу. Я немного удивлен тем, что игрокам во «Дворце Удачи» позволяют сдавать карты; в большинстве казино хозяева любят крепко держать подобные процедуры в своих руках. Пожалуй, так здесь улаживают преступные долги – отрабатывая их в казино; а по-настоящему паршивым игрокам приходится на парковке дежурить.

Хагстрем резко переворачивает карту. Восьмерка червей.

– Восьмерка, – объявляет банкомет, как будто мы все внезапно ослепли. Затем он без всякой помпы берет себе карту с верха колоды и кладет ее напротив карты Хагстрема. Четверка треф.

– Значит, игрок выигрывает? – спрашиваю я.

Хагстрем раздраженно вздыхает, но пожилой мужчина по имени Дуглас улыбается и сообщает мне, что со сдачей карт мы еще не закончили.

– Выигрывает ближайший к девятке, – говорит он, – после еще двух-трех карт.

– Конечно. – Я делаю паузу, надеясь, что он еще что-нибудь прояснит, но безуспешно. Приходится спрашивать самому: – Так двух или трех?

Тогда Дуглас продолжает пробегать список правил баккары, включая прибавление цифры на карте к другим цифрам, сопоставление этих цифр с какой-то другой картой, а также прикидку, стоит Луна в созвездии Девы или в твоей заднице. Я ни бельмеса не понимаю, но когда карты наконец сданы и игра завершена, до меня доносятся самые сладчайшие слова, какие только можно услышать в казино:

– Игрок выигрывает.

Сотня долларов скользит мне на колени. Пожалуй, я бы все-таки смог полюбить эту самую баккару, особенно если нет никакой нужды тратить время на то, чтобы действительно научиться в нее играть.

Через тридцать минут я врубаюсь в баккару еще меньше, чем раньше, зато мой выигрыш вырос почти до двух тысяч баксов. Скрежет зубов Нелли Хагстрема можно расценивать только как проявление дикой ярости, поскольку он прилично продулся, и к тому же его совсем не забавляет, что такой полный лох, как я, 90 процентов всего этого времени обставлял дом.

– Все, с меня хватит, – рычит Хагстрем, разрывая свои карты пополам и швыряя их на сукно. – Долбаное казино точно мухлюет…

Дуглас пытается его утешить.

– Брось, Нелли, о чем речь. В прошлый раз ты нас на сорок тысяч обул.

– А в этот раз я обратно все просадил.

Дуглас пожимает плечами:

– Такова природа игры.

Однако банальности старика очень мало успокаивают Хагстрема, пока взбешенный гадрозавр расхаживает взад-вперед по ковру зала для баккары. Ладони его снова и снова оглаживают превосходный черный парик. Молодой солдат мафии делает все возможное, чтобы держаться поближе к своему боссу, но при этом не выделывать с ним пародию на кордебалет.

– Я тебя понимаю, – говорит Дуглас, сохраняя свой мягкий, ровный тон. – Ладно, давай вернемся, проверим новую партию звезд.

Хагстрем не удостаивает меня ни единого слова, со своим солдатом на хвосте стремительно вырываясь из зала для баккары в главные помещения казино. А вот Дуглас поворачивается пожать мне руку.

– Будьте осторожны, – говорит он мне. – И удачи.

– Вам тоже, – откликаюсь я.

Дуглас слегка усмехается, качает головой и выходит вслед за Хагстремом и его солдатом. Я наблюдаю за тем, как все трое исчезают за небольшой дверцей без всякой таблички рядом с залом для покера, затем поворачиваюсь к банкомету.

– А ведь он никаких ставок не делал, – говорю я.

– Кто?

– Пожилой.

Банкомет кивает, разрывая обертку новехонькой колоды карт и машинально ее тасуя.

– Ему нет надобности. Он хозяин казино.

– Вон тот чувак? Дуглас?

– Дуг Трикони, – сообщает мне банкомет. – Несколько лет назад купил это заведение у первоначального владельца. Чертовски славный босс. Просто на редкость.

Мне следовало бы обработать эту информацию. Следовало бы как можно скорее оттуда выбраться, приготовиться снова сесть на хвост Хагстрему, а в свободное время выяснить все, что только можно, о Дугласе Трикони. Тогда, отчитываясь перед Талларико, я был бы куда более информирован. Но как только я начинаю вставать из-за столика и хватаю с сукна буро-зеленые купюры, на меня падает тень банкомета.

– Еще партию, сэр?

Я опускаю взгляд на карты, на новехонькую, практически девственную колоду. На сияющий пластик, которого еще никогда не касалась чья-либо шкура или личина. И я думаю о том чувстве, которое испытываешь, когда эти карты переворачиваются, о восхитительном предвкушении ярко-красных и густо-черных цифр.

– Пожалуй, еще одну, – сдаюсь я, падая обратно в удобное кресло и снова выталкивая свои деньги в середину стола. – На дорожку.

4

Три тысячи долларов спустя я выхожу из «Дворца Удачи» с ополовиненным банковским счетом и лишь незначительной частичкой собственного достоинства, которую все происшедшее никак не затронуло. Сумма на текущие расходы уменьшилась до примерно двадцати пяти сотен долларов, и я страшусь перспективы просить у Талларико прибавки наличных. Это дурной вкус, да и к тому же, чисто в физическом плане, это совсем не в моих интересах.

По пути назад из «Дворца Удачи» Хагстрем воздержался от лимузина, сделав выбор в пользу такси, которое отвезло его в «Регент-Беверли-Уилшир» для быстрой перемены одежды. Затем еще одно такси доставляет гангстера до Палисадов, где он исчезает за воротами Талларико. Уверен, Фрэнку вовсе не требуется, чтобы я сидел на хвосте у этого парня в его собственных владениях, а потому я прикидываю, что у меня есть время отсюда свалить и отдохнуть у себя в конторе.

Закатывая в небольшой подземный гараж в офисном здании Вествуда, я с негодованием примечаю, что кто-то припарковался на моем месте. И это несмотря на прилепленный к стене крупный плакат с моей фотографией и словами: ЕСЛИ ЭТО НЕ ТЫ, ЗДЕСЬ НЕ ПАРКУЙСЯ. Итак, либо меня наверху поджидает двойник, либо я сейчас буду звонить в компанию по эвакуации брошенных автомобилей.

Я поставил машину на улице и потрусил вверх по лестнице к себе в контору, всю дорогу ворча о дерьмомобильчике марки «форд», чей владелец либо хам трамвайный, либо читать не умеет. И вдруг прямо ко мне по лестничному колодцу рикошетирует знакомый голос:

– Нет, даже не начинай. Даже, блин, не пробуй. Все гостевые места были на хрен заняты, а ты разок можешь перебиться и мозги мне из-за этого не пачкать.

У двери в мою контору стоит Гленда Ветцель. Пять футов четыре дюйма ростом. Рот, вечно полный ругани, добрых восемь футов в ширину. Пахнет садовыми гвоздиками и старыми бейсбольными перчатками. За последние несколько лет эта девчонка раз двадцать спасала мне задницу, если не жизнь. Пять-шесть раз только на расследовании дела Макбрайда. Я бросаю свой саквояж и заключаю ее в объятия; она тоже меня к себе прижимает, ее сильные руки крепко обхватывают мой пояс.

– Черт, рад тебя видеть, – говорю я.

– Ты что, не выспался?

– Угу, – отвечаю я. – А что, заметно?

– Да вид у тебя малость удолбанный. Еще шажок – и из тебя как есть дерьмо собачье получится.

Я киваю.

– Просадил пару-другую баксов в баккару.

– В бак чего?