Никки Френч - Что делать, когда кто-то умирает (в сокращении) Страница 15

Сосредоточившись на бумагах, я не заметила, как пролетело время, и когда вдруг услышала, что Фрэнсис зовет меня, то мне показалось, будто я спала, а проснувшись, увидела, что за окном уже темно.

Фрэнсис была не одна: рядом с ней стоял рослый, импозантный мужчина чуть за пятьдесят, с короткими седеющими волосами. На нем было пальто и темно-синий шарф.

— Это Гвен, моя добрая фея, — представила меня Фрэнсис, — а это мой муж Дэвид.

Дэвид сдержанно улыбнулся мне и протянул руку. Она показалась мне красивой и тщательно ухоженной — как, впрочем, и все остальное: от его волос до черных мокасин.

— Дэвид, ты должен уговорить Гвен остаться у нас.

Он ответил ей холодным взглядом и слегка пожал плечами.

— Видите, как высоко вас ценят? — обратился он ко мне.

— Для меня это всего лишь отдых, — ответила я.

— Забавный способ отдыхать.

— Она учительница математики, — вмешалась Фрэнсис.

— А-а-а, — откликнулся Дэвид таким тоном, словно это все объясняло.

— Пора идти, — напомнила Фрэнсис. — Подожди секунду. — Она отошла к своем столу и что-то быстро написала, а затем вернулась и протянула мне чек.

— Я не могу его взять, — сказала я.

— Не смешите.

— Нет, правда не могу.

— А, из-за налогов? Дэвид, ты не дашь мне свой бумажник?

Он со вздохом вынул бумажник. Фрэнсис порылась в нем, извлекла несколько купюр и протянула мне. Мне хотелось отказаться, но я подумала, что человек, который приходит в чужую компанию как на работу, разбирает завалы бумаг и наотрез отказывается от оплаты, выглядит подозрительно. И я взяла деньги.

— Спасибо, — сказала я.

— Завтра опять? — спросила она.

— Завтра уж точно.

Из офиса мы вышли втроем.

— Знаете, мы все полюбили вас, — объявила Фрэнсис.

— Ну что вы такое говорите!

— Джонни в самом деле обожает ее, — обратилась она к мужу, который с отсутствующим видом улыбнулся и отстранился, едва она попыталась взять его под руку.

От этого жеста Фрэнсис нахмурилась. Она слишком настойчива с ним, подумала я, она волнуется, а он относится к ней почти с презрением. Мне стало искренне жаль Фрэнсис. Было совершенно очевидно, что она несчастна.

— Как вы думаете, — спросила я, — может быть, мне стоило бы просмотреть электронную почту Милены и выяснить, нет ли там других неприятных неожиданностей?

Фрэнсис только что узнала, что их с Миленой ждали в особняке в Кингстон-апон-Темз, чтобы обсудить предстоящую свадьбу дочери клиентки. Даже с другого конца комнаты я слышала пронзительный и возмущенный женский голос в трубке.

— Милена ни словом не упоминала об этой встрече, — произнесла Фрэнсис, закончив разговор обещанием приехать на следующий день. — Она должна была записать ее в ежедневнике.

— Можно взглянуть? — спросила я. — На всякий случай.

— Вы очень добры.

Я взяла тяжелый блокнот в твердом переплете, страницы которого были сплошь покрыты записями, пометками, напоминаниями. Попытки запомнить их все оказались напрасными: вскоре я сдалась и решила при первом же удобном случае переписать информацию из ежедневника.

Фрэнсис охотно позволила мне порыться в электронной почте Милены, зато воспротивился компьютер.

— Какой у нее был пароль? — спросила я у Фрэнсис.

— Без понятия.

— М-да… — Я в досаде уставилась на экран. Потом на всякий случай набрала имена двух приемных детей Милены, но безуспешно. — Есть идеи?

— Попробуйте дату ее рождения — 20 апреля 1964 года.

Значит, Милене было сорок четыре. На десять лет больше, чем мне. Я ввела дату. Никаких результатов.

— Ну что ж, будем надеяться, что других встреч нет.

В тот день я предупредила Фрэнсис, что мне надо уйти пораньше. Но, несмотря на это, задержалась, и Гвен дожидалась меня у дверей дома, сгрузив пакеты на крыльцо.

— С днем рождения! — воскликнула она и расцеловала меня в обе щеки. — Где же ты была? Я уже боялась, что ты все забыла или струсила.

— Да так, кое-какие дела, — туманно объяснила я.

Гвен с любопытством взглянула на меня:

— Ты с недавних пор такая загадочная.

— Не обижайся, мне правда надо разобраться с делами. — Я выудила из кармана ключи. — Пойдем греться. Пакеты я сама занесу. Что там? Ты же говорила, что гостей будет немного. — Мы прошли в кухню.

— Верно. Самое большее — человек двадцать. — Гвен начала выгружать содержимое пакетов на кухонный стол. — Здесь хуммус и гуакамоле, к ним лепешки. Кукурузные чипсы с сальсой. И фисташки. Готовить не понадобится — надо только выложить угощение в посуду.

— На какое время назначен сбор?

— На шесть или половину седьмого.

— Подскажи, что мне надеть?

— Да успокойся. Это же твои друзья. Сейчас мы пойдем и откопаем у тебя в шкафу что-нибудь подходящее и не слишком нарядное. Гости приедут прямо с работы. Если хочешь, можешь даже не переодеваться, останься как есть.

— Нет уж. — Собственная резкость изумила меня. На мне был наряд Гвен: черные брюки, серый жакет. — Так не пойдет.

— А я тебе кое-что принесла, — объявила Гвен. — Подарок на день рождения. — И она протянула мне небольшой пакетик.

Я разорвала подарочную упаковку и увидела под ней футляр. В нем лежал гладкий серебряный браслет.

— Какая прелесть! — Я надела его на запястье и подняла руку, демонстрируя подарок Гвен.

Она переменилась в лице.

— Элли, ты сняла обручальное кольцо!

Я почувствовала, как жаркий румянец заливает мое лицо и шею. Мы стояли, уставившись на мой палец без кольца.

— Да, — наконец выдавила я.

— Это потому, что…

— Я не знаю почему, — перебила я. — Кольцо у меня в сумке, могу снова его надеть. Хочешь?

— Господи, Элли, я даже не знаю. Давай поговорим об этом потом, когда все разойдутся. А сейчас пойдем выберем тебе одежду.

Я прихорашивалась перед зеркалом и меняла наряды, а Гвен приносила их мне, пока я наконец не выбрала джинсы и тонкую белую рубашку. Волосы я собрала в хвост на макушке.

— Так пойдет?

— Шикарно выглядишь.

— Вряд ли.

— Нет, правда. Я пригласила Дэна — ты не против?

— Кто такой Дэн?

Гвен густо покраснела:

— Один знакомый.

— Замечательно, — откликнулась я.

Гвен не везло с мужчинами. Я всегда твердила ей, что они ее недостойны, и в каком-то смысле была права. Мужчины, мрачно думала я, ухлестывают за такими, как Милена, которые их в грош не ставят. Наш общий недостаток — чрезмерная заботливость.

В дверь позвонили.

— Кто это? Уже пора?

— Наверное, Джо. Он обещал привезти выпивку.

Это действительно был Джо, припарковавший машину с открытым багажником возле двери. Джо неловко обнял меня и уколол щетиной на щеках и ворсом шерстяного пальто.

— Как дела у новорожденной?

— Прекрасно.

— Вот и славно, я отнесу все это на кухню, хорошо? Здесь двенадцать бутылок шампанского… ну, если уж совсем начистоту, игристого вина. Может, прямо сейчас и откроем одну?

Он оборвал с горлышка бутылки фольгу, раскрутил проволочную уздечку и хлопнул пробкой. Мы подняли бокалы.

— За нашу дорогую Элли! — провозгласил Джо.

— За Элли, — поддержала Гвен, дружески улыбаясь мне.

Почему мне вдруг захотелось плакать?

Гости прибывали: сначала по одному, по двое, а потом нагрянули разом. Вскоре в моем тесном доме было не протолкнуться. Люди заполонили гостиную и кухню, сидели на лестнице.

Это мои друзья, думала я, это моя жизнь. Грустноватый, но милый Фергюс, шумливый Джо, обнимающий всех подряд. Гвен разговорилась с Элисон, но украдкой поглядывала на часы, потому что Дэн до сих пор не явился. Мэри единолично завладела вниманием Джеммы и теперь в душераздирающих подробностях расписывала ей ужасы деторождения. С бутылкой в руке я переходила от одной группы к другой, нигде не задерживаясь подолгу.

В половине восьмого, после того как в дверь снова позвонили, а Гвен направилась открывать и вернулась смущенная и разрумянившаяся, в сопровождении незнакомца — очевидно, того самого Дэна, — Джо постучал вилкой по бокалу.

— Общий сбор! — громогласно объявил он.

— О, не-ет…

— Не волнуйся, Элли, будет не речь, а всего лишь тост.

— Ладно уж.

Элисон предупредила:

— У Джо свои представления о том, каким должен быть тост.

— Да нет же, я только хотел сказать, что ты вынесла тяжелое испытание и что я могу с полным правом от имени всех собравшихся заявить, что все мы будем и впредь поддерживать тебя, несмотря ни на что. С днем рождения, Элли!

— С днем рождения! — подхватил нестройный хор.

— Речь! — потребовал кто-то.

— Просто спасибо, — сказала я. — Всем вам.

— Выпьем! — скомандовал Джо.

— Сейчас. — В другом углу комнаты Фергюс вытащил пробку из бутылки, и струя пены ударила ему в шею и обдала столик у окна. — Ах, черт, я тут все облил… кстати, что это?