Уоррен Мерфи - Последний порог Страница 15

Но они оспорили то, что он им сказал, и напали на него, и он убил многих, они же смогли лишь ранить его. И Пак не давал, невзирая на великую боль, жизни уйти из его тела – и те поняли, что побеждены, и, взяв с собой свой медный сосуд и оружие, навсегда оставили лес, и, проходя мимо сына Мастера, низко кланялись ему, ибо Пак сказал им, что юноша, идущий по его следам – наследник великих Мастеров Синанджу.

И так в том лесу около города, который ныне именуют Шанхай, воины Синанджу получили знание о пожирателях крови – как те движутся, как убивают, как справляют свой культ и как превращаются в дым, и еще о том, что ни один из них не может убить, пока не получит приглашения войти от своей жертвы. И тогда установилось перемирие.

Такую вот историю рассказал Чиун Римо, и добавил, что с давних времен повелось считать, будто вскоре после того пожиратели крови вымерли.

Но, продолжал он, смертельно раненый Пак успел рассказать своему сыну все, что Чиун передал сейчас Римо, – но еще и предупредил юношу, что пожиратели крови не ведают страха смерти.

– Мы бы им могли устроить хорошую взбучку, – хмыкнул Римо.

– Что?! – возопил Чиун. – Значит ли это, что я потерял полжизни, воспитывая футболиста, жонглера, клоуна?! Ты ассасин, а не шут, ты, комок белой грязи со свиными мозгами!

– Прости, – Римо не на шутку пожалел о сказанном.

– Тебе нет прощения... Вот, теперь мы встретились с этими кровососами вновь. И сейчас у них наверняка есть такие новые способы, о которых мы еще ничего не знаем.

– Сделаем все от нас зависящее. И приглашать их войти уж точно не будем. Кстати, а что случилось с наместником императора? Ну, с тем, которого должен был освободить Пак?

Чиун пожал плечами.

– Кто может уследить за всеми этими китайцами? Их так много.

Виктория Вирджиния Энгус сидела на высоком табурете, напряженно вглядываясь в рабочую панель высившейся перед ней башни, состоявшей из миниатюрной телефонной станции.

“Рай, штат Нью-Йорк”. Цифры 914 были просто-напросто кодом этого региона.

Наклонившись, Вики перевела переключатель в нижнее положение. Стерла записанное на дисках “Ханивелла”. Встала и отправилась в столовую.

Сев за столик, она заказала холодный сэндвич с ростбифом и горчицей; подумав, попросила полить его еще и кетчупом. И в ожидании заказа не переставая думала о том загадочном человеке, которого Чиун называл “императором”. Он ведь был из города Рай, Нью-Йорк.

Смерть отца... Чиун и Римо... Оказавшись дома. Вики начала поспешно укладывать рюкзак.

Дверь открыл Римо, поскольку Чиун, сидевший прямо посреди их номера в мотеле на окраине города Фэйрфилд, штат Коннектикут, был занят сочинением очередной части своей великолепнейшей драмы, с невозмутимостью, мало напоминавшей о событиях минувшего вечера.

Римо как раз ждал официанта, который должен был принести из ресторана заказанный рис, и, когда постучали в дверь, причин сомневаться в том, что это именно упомянутый официант, у него не было – заказ Римо сделал уже минут сорок назад, а на кухне вечно уродуют его, как Бог черепаху.

Либо они готовят рис с консервированным мясом, либо заливают его соусом, на девяносто процентов состоящим из двуокиси соды или какой-нибудь другой отравой, которую организм Римо просто не сможет вынести.

Но запаха пищи или скрипа колес ресторанной тележки по ту сторону двери не было, и Римо открыл дверь левой рукой, пряча за спиной порезанную правую.

Ворвавшись, словно вихрь, в комнату. Вики Энгус с разбега кинулась ему на шею.

– Римо, слава тебе, Господи, Римо, – всхлипывала она, плотно прижимая к нему свою пышную грудь, которую с трудом прикрывала – при отсутствии лифчика – сатиновая рубашка. Уронив голову ему на плечо. Вики разрыдалась.

– Ну, ну, давай-ка успокоимся, – приговаривал Римо, помогая Вик присесть на диван. – Что случилось?

Прикрыв лицо руками, Вики еще немножко поплакала, а затем, подняв голову, поглядела на дверь.

– Я... я была одна дома. И мне было так страшно одной, а потом я выглянула в окно и увидела... по-моему, я увидела... о, это было ужасно! – Вскочив, она вновь вцепилась в Римо. – Мне страшно даже подумать об этом!

– Успокойся же, – повторил Римо, в то время как Вики уже распласталась по его телу и терлась бедрами о перед его штанов. – Что там было такое? Тебе придется вспомнить, если хочешь, чтобы мы помогли тебе.

– Не оставляй меня, – Вики всхлипнула. – Не оставляй меня одну больше. – Ее груди снова, как бомбы, обрушились на грудную клетку Римо.

– Не волнуйся. Теперь все будет в порядке. Присядь, я принесу тебе воды.

Всхлипывания Вики начали понемногу стихать.

– Ну... ладно. – Она следила, как в ванной Римо наливает из-под крана воду в стакан.

А потом Вики заметила рядом с собой Чиуна – и ей потребовалось ровно две секунды, чтобы придать лицу скорбное выражение и опять начать всхлипывать.

– Когда ты вошла, – спросил Чиун, – ты сказала “Римо, Римо, хвала небесам” или “Римо, Римо, слава тебе, Господи”?

Вики беспомощно посмотрела на него.

– “Слава тебе, Господи”, по-моему.

– Благодарю тебя, юная дева, – снова сев на ковер, Чиун что-то вычеркнул в разостланном пергаменте и затем зацарапал по нему с удвоенной силой.

Римо вышел из ванной со стаканом воды в руке и сел на кровать рядом с Вики.

Взяв у него стакан. Вики пила воду маленькими глотками.

– Так что ты видела во дворе? – спросил Римо. – Или кого? Это были люди?

– Да, Римо. Люди. В нашем дворе.

– Их было много? Вида какого – восточного? Сколько их было там? Трое? Четверо?

– По-моему, четверо. Было уже темно. И они были именно восточного вида, я в этом совершенно уверена. Ой, это было так страшно!

Римо взглянул на Чиуна.

– Похоже, они теперь и за Вики охотятся.

Чиун пожал плечами.

– Придется взять ее с нами в Хьюстон.

Чиун повторил свой жест. В дверь постучали.

Вики вскрикнула. Римо посмотрел на дверь. Чиун по-прежнему скреб пером по пергаменту.

– Ваш заказ, – послышался из-за двери нерешительный голос.

– Скажи, чтобы они унесли его, – не поднимая головы, заявил Чиун. – Опять залили рис мясной подливкой.

Глава седьмая

Ровным, спокойным голосом главарь объяснял своим подчиненным, что им еще предстоит и что уже сделано.

Нападение, сказал он, не провалилось, отнюдь – оно было весьма успешным.

Трижды кашлянув, главарь, повернув голову, сплюнул в пепельницу, стоявшую на окне номера на восемнадцатом этаже отеля “Шератон” – Техас, город Хьюстон.

– Но мы потеряли троих наших лучших людей, – сказал один из сидевших перед ним. Он говорил по-китайски.

– Но приобрели знание, – возразил главный. – Теперь мы лучше понимаем врага. Утраты жаль, – добавил он, – но она была необходимой. Скажите же, что удалось нам узнать?

Молодой голос так же по-китайски доложил главному о нападении в “Митамейшн”, и как тот белый по очереди вывел из строя троих лучших бойцов Веры. На улице в машине его ожидал, продолжал тот же молодой голос, человек с желтой кожей.

– С желтой кожей, – прошептал главарь, поднося к лицу правую руку. Фаланга правого мизинца оказалась на уровне его груди, в то время как конец ногтя на указательном пальце – в восемь дюймов длиной – почти касался левой щеки говорившего. – С желтой кожей и глазами стального цвета?

– Именно так, – ответил голос.

– Я боялся этого, – главарь опустил голову. – Он пришел. Он все же пришел. – Он опустил руку, и губы его зашевелились в беззвучной молитве. В такой позе он оставался несколько секунд – затем резко вскинул седую голову. – Вы заплатили остальным?

– Пикетчикам? Да, заплатили.

– Кто-нибудь из них знает о нас?

– Нет.

– Наши потери восполнены?

– То есть, наняли ли мы новых? Да, наняли.

– Зови остальных, – приказал главарь. – Час приближается. Откладывать больше нельзя. Мы должны сделать это.

Молодой китаец вышел из комнаты, и главарь поднялся с кресла. Движения были медленными, как и его речь. Выпрямившись во весь рост – чуть больше четырех футов – он зашаркал по цветастому нейлоновому ковру, устилавшему пол номера, к окну; худая, покрытая пергаментной кожей рука отдернула тяжелые зеленые шторы.

Комнату заполнил яркий солнечный свет. Хьюстон за окном словно висел в воздухе всей своей светло-серой громадой, невыносимо сверкавшей, как будто невидимая рука натерла сияющие квадраты небоскребов вазелином.

Огромные машины, словно только что сошедшие с конвейера, подмигивали выстроившимся вдоль тротуаров угрюмым пыльным грузовикам; рабочие убирали с улиц разноцветные украшения – праздник только что прошел, и в магазинах заканчивалась новогодняя распродажа.

И жарко. В Техасе всегда жарко. Поэтому главарю это место нравилось больше, чем Коннектикут. Жара – и ночью, и днем. Именно жара и нравилась ему, он мог ощущать ее. Почти видеть.